"Мужики!", бабы и деревенский дом кинорежиссера Искры Бабич

Что известно узкому кругу. На протяжении где-то двадцати лет Искра Бабич владела деревенским домом в российской глубинке – селе Поплевино Ряжского района Рязанской области.

Мне довелось реконструировать дела минувших дней. Были поиски связаны с кинорежиссером Искрой Бабич, артистом Афанасием Кочетковым, народным артистом России, актером Малого театра, мужем Искры Бабич, актрисой, поэтом и рок-певицей Ольгой Кочетковой, дочерью звездной пары.

Одна из самых интересных работ в моей журналистской биографии. И одна из самых обидных – все началось после того, как члены артистической семьи ушли из этого мира в течение трех лет, будто не желая жить друг без друга.

"Да кому это интересно…"

В "нулевые" годы я работала в газете "Мещерская сторона". Редакцию интересовали социальные и криминальные новости, житейские истории, необычные таланты местных самородков, смешные случаи. Культурная жизнь – разве что в ракурсе шоу-бизнеса. Но иногда под особо громкие темы выделяли полосы.

У меня была на примете значимая тема. В ряжской деревне Поплевино имела собственный дом кинорежиссер Искра Бабич. На склоне лет она там практически безвыездно жила. Немногие об этом знали, Искра Леонидовна предпочитала существование уединенное. Но все-таки кое-какие знакомства с рязанцами она водила. С ней общались некоторые представители богемы.

Мир тесен. Дочь Искры Бабич и Афанасия Кочеткова – Ольга Кочеткова, чернявая, угловатая девочка, звезда фильма "Прости меня, Алеша!", шаманка русского рока, рок-певица, солистка рок-группы "Ю", студентка театроведческого факультета ГИТИСа. Ольга Кочеткова – автор песен, что звучат в этой мелодраме. Она начинала с песенной лирики, а потом обратилась к року.

Ольга Кочеткова была подругой моей подруги, рязанской бардессы Маргариты Хитровой. Рита рассказывала целую историю о том, как завязала знакомство с Ольгой. Ей понравился фильм "Прости меня, Алеша!", и она очень хотела встретиться и пообщаться с исполнительницей главной роли.

Поступая в театральный вуз в Москве, Хитрова набралась смелости и нашла контакты Ольги через Малый театр и самого Афанасия Кочеткова. Рита бывала в гостях у семьи в московской квартире на улице Островитянова.

А в середине 1990-х позвонила ей с намерением пригласить в Рязань – дать несколько совместных концертов.

Сказала, что у Ольги есть песни интереснее "Дома". С той же готовностью отреагировала Ольга: приехала в Рязань. Многие до сих пор уверены, что именно с Рязани началось признание рок-певицы Ольги Кочетковой.

Оля и Рита дали концертное турне по Рязанской области. Выступали в медицинском колледже, на базе отдыха "Зеленый бор" и в свиноводческом комплексе, который назывался, не поверите, "Искра".

Сначала Рита пела стихи поэтов Серебряного века на свои мелодии, потом – песни Кочетковой из "Прости меня, Алеша!", а потом выходила Ольга и потрясала зрителей роком. С ними сделали передачу на рязанском телевидении. К сожалению, полной записи не сохранилось – только отдельные кадры. Ольга Кочеткова произвела фурор в Рязани.

© Фото из семейного архива Зои Зарицкой

Мне тогда "пересечься" с Ольгой не довелось. Я надеялась через Риту познакомиться с ней и ее мамой. Ольга тоже навещала дом в Поплевине.

Очень хотелось сделать с Искрой Бабич интервью или написать неспешный очерк об одном дне знаменитого кинорежиссера на лоне "гущи народной". Я раз пять просила у редактора командировку в Поплевино для встречи с Искрой Леонидовной. Он раз пять отвечал: "Да кому это интересно!.." Ждала, что редактор передумает…

Череда смертей

Дождалась. Искра Леонидовна Бабич умерла 5 августа 2001 года. Ольгу смерть мамы подкосила. Она перестала приезжать в деревенский дом, но не в Поплевино. О доме речь впереди.

4 марта 2004 года Ольга Кочеткова ушла из жизни в своей подмосковной квартирке на станции Перловская. Умерла от острого панкреонекроза.

А в конце июня 2004 года случилась нашумевшая гибель Афанасия Ивановича Кочеткова. В одну из рядовых московских больниц доставили старика с травмой черепа в тяжелом состоянии и без документов. На больничной койке он и скончался. Неузнанным. А потом выяснилось, что это был народный артист РСФСР.

Журналистика жестока. На фоне всех этих событий газетам стала очень интересна жизнь артистической семьи Бабич-Кочетковых. Редактора к тому времени сменил более чуткий человек. И материалу дали "зеленый свет". Да вот только факты уже пришлось восстанавливать у чужих людей, по крупицам, в поездках.

В Москве я встречалась с одной из подруг Ольги Кочетковой (позже она не захотела фигурировать в статье, имя не называю). Эта женщина вместе с Ольгой училась в ГИТИСе и работала в театре имени Маяковского. Они были не актрисами – техническими специалистами. Подруга помнила много о творческих планах Ольги и Искры Леонидовны.

Так, у Искры Бабич был замысел сценария о том, как сибирской деревне мать семейства, теряет мужа – тот, водитель, проваливается на самосвале под лед. Жена сначала ищет мужа, потом – его тело. Поиски затягиваются, и чтобы продолжать их, она продает все, что есть ценного, включая дом. Все осуждают ее, просят подумать о детях, но для нее настолько важна память и любовь, что она продолжает безнадежные поиски.

© Ольга Кочеткова. Фото: fb.ru

Искра Бабич любила экранизировать исследования человеческой души на фоне сельского быта. Его она знала хорошо и не терпела фальши. С первого своего фильма, "Половодье", хотела снять собственную фамилию из титров – за то, что изображенная в нем деревня выглядела ненатурально. Уход Искры Бабич из большого искусства совпал с развалом советского кинематографа.

Еще подруга рассказала, что Ольга пела в церковном хоре храма Донской иконы Божией Матери на станции Перловская. Сама жила скромно, если не бедно, но опекала бездомную женщину по имени Надя, подкармливала и пускала мыться. В последние годы жизни Ольга обратилась к вере.

Это было в какой-то мере предрешено: по семейной легенде, которую рассказывала близким Искра Леонидовна, в Великую отечественную войну жителей Кисловодска эвакуировали. При бомбежке на какой-то станции Александра Гавриловна Бабич потеряла маленькую дочь Искру. Она вроде была атеисткой, а тут – взмолилась Матери Божьей.

Только перед смертью, в 1981 году, она просила взрослую дочь креститься и крестить внучку. Искра Бабич с Ольгой крестились во время работы над фильмом "Прости меня, Алеша". Ольга с трудом пришла к Богу.

Особенно почувствовала в этом надобность после смерти матери. Церковь Георгия Победоносца в Поплевине как раз в то время восстанавливалась – и Ольга, когда бывала в деревне, активно помогала в строительстве. Общалась с батюшкой Александром, спрашивала совета, поддержки, каялась в том, что виновата перед мамой, винила себя в ее смерти – оправданно ли, никто уже не скажет…

Но вера была для нее неотрывна от искусства. Последней мечтой Ольги было сделать пьесу по житию Блаженной Ксении Петербургской и сыграть в ней главную роль. Церковные песнопения были для Ольги не только служением, но и вокальным экспериментом. Говорят, Борис Гребенщиков назвал вокал Кочетковой непрофессиональным.

Я отправилась в перловскую церковь узнать что-нибудь об Ольге. Но там отказались что-либо рассказывать без благословения священника, а тот бывал в храме не постоянно… ушла несолоно хлебавши.

Фотографии и мистика

Также подруга назвала координаты двоюродной сестры Искры Леонидовны – Зои Кирилловны Зарицкой. Та жила в наукограде Черноголовка под Москвой. В квартиры Черноголовки надо было звонить через коммутатор. Мне удалось связаться с Зоей Кирилловной и получить приглашение в гости. Родственница многое поведала об актерской семье и о покупке дома Искрой. Можно было понять, что в какой-то момент отношения между членами семьи охладились. Некоторые эпизоды из ее рассказа были страшными, опущу их.

Может быть, Искра Бабич купила дом, чтобы жить там и отдыхать душой? По словам Зои Зарицкой, это был уже второй деревенский дом в жизни режиссера. Сначала она каждое лето снимала дачу на Оке. А потом приобрела дом в Поплевино.

В советские времена операций с недвижимостью не совершали. Искра Леонидовна уговорила поплевинскую старушку составить завещание на избу. Под видом оставления дома в наследство скрывалась купля-продажа. Когда сестры впервые приехали в свое новое владение, Зое Кирилловне оно не понравилось: она не могла заснуть, пугалась каждого шороха. Искра Леонидовна гладила ее по голове и успокаивала, как маленькую, - пошутила женщина.

Зоя Зарицкая дала мне несколько фотографий Искры Бабич. Среди них была единственная семейная – юная Искра с мамой. На остальных кадрах она или одна, или с коллегами… Фото я клятвенно обещала вернуть. Когда вышла статья, запечатала их в конверт вместе с газетой и отправила Зое Кирилловне по адресу в Черноголовке. Пакет вернулся. Повторила еще раз – и снова был возврат.

© Поплевинский дом Искры Бабич. Фото Е. Сафроновой, 2004 год

То ли в наукоград надо было отсылать бандероли как-то по-особенному, как и дозваниваться; то ли семья оттуда уехала (всего через несколько месяцев после нашей встречи?); то ли это был знак судьбы – но исторические фото, поблекшие и пожелтевшие, остались у меня.

В истории семьи Кочетковых-Бабич много мистического.

А когда весной 2005 года к годовщине смерти Ольги Кочетковой Маргарита Хитрова с двумя подругами сделали в Рязани памятный концерт с участием столичной фолк-группы "Рада и Терновник" и местных коллективов, знавших и любивших Ольгу, на сцену Дворца молодежи вместе с музыкантами вышла… кошка. Она расхаживала по сцене под музыку и притягивала всеобщее внимание. А потом исчезла.

Впечатлительные зрители высказали гипотезу, что в этом обличье концерт посетила его героиня. А один впечатлительный музыкальный коллектив так и обратился к кошке: мол, поем для тебя…

Но самой яркой страницей эпопеи, связанной с домом и семьей Искры, для меня стала поездка в Поплевино, куда мы с Маргаритой наконец поехали летом 2004 года, когда нас там некому уже было ждать. Репортаж воспроизведу. Живую народную речь переписать – только испортить.

На Низах и на Верхах. Август 2004 года

Мы приехали в Поплевино – как будто пришли на могилы. Звездная семья упокоилась в Москве. Искра Леонидовна и Ольга погребены на Хованском кладбище, а Афанасий Иванович – на Троекуровском кладбище.

Типичный среднерусский пейзаж – с железной дороги видны шиферные крыши невзрачных деревенских домов, тропинка от станции петляет среди огородов.

Дорогу постоянно сверяли со схемой и все равно путались. Переспрашивали. Улица Гулынки, по-здешнему Низы, затеряна в крапиве и буйном, в рост человека, разнотравье, зыбкая, как болотина. Все время, пока мы шли до Гулынок, нас провожали любопытные взгляды – соседи даже бросали работать: появление новых лиц на Низах – сродни кино.

Нам сказали: "Пройдите разор, а следующий – Искрин дом". "Разор" - это заколоченное и разрушающееся жилье. Таких домов на сегодняшних Низах едва ли не половина. Из проулка появилась женщина с сумкой, и мы в очередной раз справились, как найти дом Искры Бабич.

- Вы, что ли, купить приехали?

- Да нет. Мы хотели повидать тех, кто знал Искру Леонидовну.

- Ой, да кто ж ее тут не знал! Я знала и Искру, и Ольгу! Ольга-то все питаться в наше кафе ходила, на Верхи. Слышала, тоже умерла? Вот горе-то… И отец их умер, по телевизору видела. Жалко – люди уж больно хорошие были, интеллигентные, уважительные. А дом заколочен стоит, вот я и думала – может, наследники либо покупатели. Следующий дом по левому порядку. Да вы бабу Аню Упатову найдите, она с ними часто общалась.

Бабу Аню мы нашли, и она показала нам длинный беленый одноэтажный дом. Неухоженный – без хозяйской руки и глаза, - но крепкий, с новой железной крышей и остатками навеса над крылечком. Все это – переделки Искры Леонидовны, говорили соседи. Без хозяйской руки всего за два года дом преобразился: выбиты окна, выщерблено крыльцо… Быльем поросло...

Баба Аня охотно и с симпатией вспоминала Искру Бабич, ее мужа и дочь:

- Люди очень хорошие. Искра-то жила здесь больше, чем Афанасий, сценарии писала. А потом раком заболела, да увезли ее в Москву, больше мы ее и не видели - умерла в больнице. Дома у нас дешевы, а этот вовсе хороший – чего б не купить? Она еще ремонт сделала, крышу перекрыла. Мы с ней вроде и ладили, а сильно-то не общались – она, когда писала, никого не хотела видеть.

Ольгу того паче жалко – такая молодая, на гитаре играла. Дома играла, концертов в клубе не давала. На концерты она, вроде, в Рязань ездила. И не пела никогда, только бренчала. У нее, видно, с головой проблемы были – раз вот тут, у меня на порожке, и упала с гитарой. Это гости у меня были, я Ольгу позвала, она пришла, хотела сыграть, да и упади…

Афанасия тоже знала. Он год Искрин у меня здесь встречал, вот за этим самым столом. Крепко выпил, переживал очень, аж до слез. Мы, соседи, тоже собрались помянуть. Пил покойник сильно, чего греха таить. Ольга тоже пила, а Искра – ни-ни. Видно, потому дочь с матерью и не уживались. Мы примечали – как одна приезжает, другая собирается – и нет ее. Потому, может, Ольга редко наезжала. Как мать схоронили, мы ее и не видели. Слышали, что она в монастырь ушла – правда ли?

© Мостки "имени Афанасия Кочеткова". Фото Е. Сафроновой, 2004 год

Чего еще сказать? Искра цветы любила, цветники красивые держала. Огород не разбивала. Говорю же – писала. Вообще травы любила. Бывало, наденет штаны, хуже твоих, - покосилась баба Аня на мои джинсы в стиле пэчворк, - и идет в лес травы собирать. Это когда уже заболела. Говорила, ей от лесного воздуха делалось легче. Все травку заваривала и пила, да, вишь, не помогло… На деревне ее уважали, хоть и нелюдимая была.

Мы пошли дальше, с фотографиями наперевес, как детективы.

- Смотри, Ольга! – мигом узнали фотографию повариха и буфетчица в придорожном кафе. – Конечно, помним. Она к нам частенько приходила, молочное брала. Желудком мучилась, бедная. Тут поблизости москвичи живут, к ним наведайтесь, они с Искрой дружили.

Эти москвичи были семья Томпаковых. Конечно, мы к ним наведались, и старые знакомые Бабич и Кочеткова, Юрий Яковлевич и Людмила Алексеевна, легко пошли на контакт. Рассказали много баек, веселых и грустных. Собака, снимавшаяся в "Мужиках", жила с режиссером в Поплевине. Пес погнался за машиной, и она его сбила. Где-то тут, в Поплевине, этого "артиста" и похоронили.

Как говорили друзья, Искру Бабич и Афанасия Кочеткова формальный развод не разлучил, они до конца оставались одной семьей и, несмотря на сложные отношения, любили друг друга. Ольга участвовала в театральных проектах Афанасия Кочеткова, например, выступала как чтец в спектакле про Федора Шаляпина. Но после ухода Искры Леонидовны между отцом и дочерью что-то разладилось (об этом и Зоя Зарицкая упоминала).

Приезжая в Поплевино, Ольга гостила у семьи Томпаковых, не хотела оставаться "на даче" одна. Ольга в быту была очень непритязательна. Готовила хорошо, но возиться с разносолами не любила – для нее проще было нажарить картошки. Людмиле Алексеевне помогала по дому и на огороде.

Народный артист Кочетков в Поплевине исступленно бросался в простой мужицкий труд. Сделал мостки для купания на речонке Моще. А Искра Леонидовна, живя в сельском уединении, писала мемуары. Потом записки перешли к мужу, а после его смерти – вроде бы к брату Афанасия Ивановича – Федору Ивановичу Кочеткову. Артист говорил Томпаковым, что записи жены были очень интересны. Но столько лет прошло, а они так и не увидели свет. Видимо, уже и не выйдут – думаю сегодня.

- Было время, мы гудели у Искры и Афанасия на Низах, - улыбалась Людмила Алексеевна. – А Ольга у нас то и дело ночевала, жила сутками. Очень хорошая была девочка, не верьте тому, что в Интернете о ней написали! Добрая, отзывчивая, но очень ранимая. Говорила, что не может есть морковку с грядки – ей больно!

- Она вообще очень плохо ела, - вспоминал Юрий Яковлевич. – У меня теперь душа не на месте, что я ее пичкал, буквально заставлял кушать, а она отказывалась со слезами. Теперь понимаю, что ей было больно есть… Дня за три до ее смерти я с ней говорил по телефону, узнавал о здоровье. Потом, как узнал, что ее больше нет, не мог поверить.

Мы увезли из Поплевина букеты поздних летних цветов и сумку кислых, хоть и спелых, полудиких яблок. И понимание, что с людьми надо успевать общаться при жизни.

Для тех, кто "не успел", великий поэт Федор Тютчев написал стихи:

"Не говори с тоской: "Их нет!",

Но с благодарностию: "Были!"

Увы – это лукавство, хоть и высокохудожественное.