«Громче всего пела в трамвае»: актриса Ольга Красько — о роли материнства и своем творчестве
Ольга Красько известна по фильму «Турецкий гамбит» и другим картинам. Но сама актриса главной своей ролью считает роль матери, которую играет в жизни, а не в кино.
— Ольга, в «Википедии» пишут, что старшего сына вы назвали в честь Остапа Бендера. А я видел интервью, где говорилось, что — в честь Остапа, сына Тараса Бульбы. Все-таки давайте как-то разберемся!
— Я не называла детей в честь кого-то. Мы с мужем договорились, что он даст имя сыну. А у него есть любимый герой — Остап. Он говорит: «У тебя есть кто-то знакомый — Остап?» Я говорю: «Нет». — «И у меня нет. И за этим именем у нас обоих нет никакого шлейфа. Обычно за каким-то именем стоит человек, с которым что-то связано, хорошее или плохое, а за этим именем нет никакого шлейфа». И я ответила: «Ну, хорошо!» И вот — Остап.
— Там же написано, что младшего сына назвали в честь Табакова.
— Отчасти — в честь Олега Палыча. Олежка родился со мной в один день (30 ноября). И я сказала: «Ну, во-первых, это мой подарок самой себе, значит, я уже называю, как я хочу. Ольга и Олег — это одно имя, мужское и женское». Плюс в те дни Олег Палыч не приходил в себя... Так мне хотелось дать ему энергетическую поддержку.
Не хочу вешать ярлыки, вот этот ребенок назван в честь того, а этот — в честь сего… На эту тему у нас уже есть мини-анекдот. К нам пришел новый массажист для семьи, и он не знал, кроме меня, как кого зовут… И постепенно, в процессе он понимает, что мы все на «О» — Олеся, Остап, Олег, Ольга.
И он говорит: «Я знаю, как будут звать следующего ребенка — Олимпиада». Пять колец… Мы просто умерли от смеха. Мы теперь говорим, что все, мы готовимся к Олимпиаде.
— А старшую, Олесю, тоже не в честь кого-то назвали?
— Ей я хотела дать имя Александра. Но тогда мужские имена, которые становятся женскими, мне не очень нравились. В процессе поиска имени я выяснила, что Олеся, Лесь — это украинский, белорусский вариант Александра и Александры.
А когда я уже пришла в паспортный стол документы оформлять, у меня сотрудница спросила: «Имя на «А» или на «О»? Я ей ответила, что не знаю. Тогда эта душевная тетенька достала «Книгу имен». Мы с ней решили, что чем больше букв, похожих на имя мамы, тем ближе мы будем с дочкой.
— Вас тоже не в честь кого-то назвали?
— Я планировалась мальчиком. Поэтому меня в честь кого-то не называли. Родители только в роддоме узнали, что я — девочка. Даже ленточка была голубенькая, которой меня перевязывали.
— Вы только родились в Харькове или росли там же?
— Первый класс я там даже отучилась.
— А почему потом уехали?
— Это было связано только с тем, что в Москве жила папина мама. Она осталась одна, и все дружно решили, что нам надо в Москву.
— У вас в семье были творческие люди?
— Есть легенда, что какой-то даже не прадедушка, а кто-то из родственников был машинистом сцены.
— А как у вас появилась гитара, про которую все рассказывают, что она была размером с девочку, которая на ней музицировала?
— К нам приехал родственник, мы с ним виделись раз или два в жизни. И вот я, сидя у него на коленках, чего-то так к нему прижалась, и он спрашивает: «Оленька, что тебе подарить на память?» Я говорю: «Хочу гитару!» И он мне прислал из Ростова гитару, с дырочкой в боку, она была там как-то залеплена…
И потом я привязалась к старшей пионервожатой в школе: «Научите меня играть на гитаре!» И так все понеслось. И эта старшая пионервожатая стала основателем «Большой гитарной школы» в Москве. Теперь она мой педагог, друг, аккомпаниатор.
— Вам нравится петь?
— Я не знаю, честно говоря, что ответить. Как только я пришла в Школу-студию МХАТ, я поняла, что петь не умею. У меня за все были «десятки», а за вокал — «девятка». Для меня это было неожиданностью, потому что я какие-то конкурсы авторской песни выигрывала, а тут мне говорят, что я не умею петь. Я растерялась, честно говоря. А так я пела все время и везде.
В детстве я пела в трамвае, в метро, причем громко. Вагон же разгоняется в какой-то момент, и я пела громче всего, свободней всего… Я тогда занималась художественной гимнастикой, и на занятия мы с бабушкой ездили на трамвае. Колеса стучат, я пою, а бабушка говорит: «Не пой, на тебя смотрят люди! Не пой!» И она отсаживалась от меня, представляете? (Смеется.) А мне все это очень нравилось.
Честно говоря, мои первые выходы на сцену были чудовищные, потому что я так волновалась, что у меня пересыхало во рту, и я могла не допеть до конца песню. Дима — педагог мой, страшно расстраивался, потому что он знал, что я могу, но на сцене не получалось.
Потом я пришла в большой интересный коллектив, отряд «Надежда», возникший когда-то из пионерского штаба, и там быть «и чтец, и жнец, и на дуде игрец» считалось нормой. Мы пели, танцевали, играли какие-то сценки, читали стихи… Мы давали иногда по три концерта в день, в воинских частях, овощехранилищах, домах престарелых. Выступали везде, где было можно.
И постепенно страх перед сценой прошел. Бояться было некогда, ведь надо спеть и еще успеть переодеться для следующего номера. Я помню, в какой-то воинской части я сделала какое-то па ногой, и у меня порвались брюки, и я как-то пыталась уйти так, чтобы не испортить номер.
— Вы как-то говорили, что отряд «Надежда» был «разновозрастной». Что это значит?
— В пионерских лагерях обычно делят отряды по возрасту. А здесь нарочно сделано так, что всегда все перемешано.
— Какая максимальная разница в возрасте была?
— Официально в «Надежде» могли быть ребята с 11 лет до 17. Но иногда получалось, что занимались дети и младшего возраста. Семь лет — все-таки приличная разница.
Ты можешь быть командиром звена, это дает уже другую ответственность, уверенность, когда с тобой на равных взрослые ребята, которые тебя поддерживают, слышат, а не воспринимают как малявку. Ты все время чувствуешь свою важность и нужность.
И мне кажется, поэтому практически все наши ребята достигают в разных профессиях очень больших высот. Этой весной отряду исполнилось 60 лет. Я даже боюсь сосчитать, сколько через него прошло поколений людей.
— А ваша дочь была в такой творческой организации?
— Нет. Это ее решение. Я как-то отвезла ее в лагерь, который ей категорически не понравился, и она с той поры косо смотрит в эту сторону.
При том, что она знает всех моих педагогов, суть отряда. Мне кажется, дочь не хочет в подобном участвовать, так как она лев по гороскопу. А львы — не просто лидеры, они немножко одиночки.
Ей очень сложно находиться в системе, в рамках. Все-таки большое количество детей предполагает определенные правила, порядок. А она очень любит быть немножко вне границ. И у нее свой путь.
— Когда она, по вашему мнению, для себя поняла, что мама у нее — актриса, звезда?
— Не знаю. Мы никогда это не обсуждали. Она понимает, что мама — звезда. (Смеется.) А раньше она эмоционально реагировала, когда видела меня в телевизору.
Когда-то она страшно переживала, когда смотрела картину, в которой мы снимались с Юлией Рутберг и Машей Ароновой. По сюжету у моей героини забирают шубу. И Олеся поверила, что там моя шуба, хотя она в жизни ее не видела.
Она расплакалась: «У мамы отобрали шубу!» И она ненавидела эту большую тетю, которая забрала шубу.
Я не считаю себя какой-то звездой и знаменитостью, отношусь к этому легко. Однажды, может быть в школе, чья-то мама спросила у моей дочери: «Как же так, почему ты учишься в обычной школе?» А Олеся даже не поняла вопроса: «В смысле? А в какой я должна учиться школе?» — «Но у тебя же мама — звезда»!» — «Ну и что?» И мне вот это очень нравится.
— Я знаю многих людей из вашего цеха, которые считают, что дети должны учиться в элитарных учебных заведениях, где можно приобрести связи.
— В любом выборе я исходила из того, чтобы ребенку было хорошо. Когда мы начали искать школу, зашли в гимназию, просто посмотреть. Нам визуально все понравилось, что решили попробовать поступить.
Олеся сдала экзамен на общих правах. Потом директор мне как-то сказала: «Я вам так благодарна, что вы не воспользовались никакими связями, не давили на нас, что ваш ребенок пришел и просто поступил». И мы с той поры очень дружим… Она и сама по себе человек уникальный, и школа действительно очень красивая. Вы представляете, там есть маленький оргАн, проходят балы.
Директор знает всех детей по именам. Я счастлива, что мы туда попали.
— Вы рассказывали, что, когда попали к Олегу Палычу Табакову, вы не могли назвать ни одной его роли. Это преувеличение или вы были нелюбопытны?
— Боюсь, это так. Скорее всего, я видела «Мэри Поппинс», но к моменту поступления я была вне театра.
Я не особо смотрела телевизор, ведь у меня была насыщенная жизнь: художественная гимнастика, разные танцевальные кружки, хор. Я не помню, что в детстве смотрела огромное количество тех фильмов, которые я потом пересмотрела с дочкой.
Мне кажется, я недостаточно осознавала, куда и к кому поступаю. Хотя вот, поступив к Холмскому и Табакову, я, безусловно, выбрала Табакова, потому что его фамилия для меня что-то значила.
За два года до поступления в театральный институт моя подружка по отряду предложила пойти с ней на студенческий спектакль. И спустя четыре года я только на втором курсе поняла, что это был спектакль-диплом… один из дипломных спектаклей курса Олега Палыча, который был перед моим. Я этого ничего не помнила, у меня вообще в этом смысле чудовищная память.
Мы сейчас на днях встречались, 20 лет как мы окончили институт, и все чего-то рассказывают, а я на все говорю: «Я ничего не помню!» И представляете, я прихожу как-то в учебную часть и читаю название «Завтрак у предводителя», и у меня такое: «Дыщ! Я же видела их, еще вообще не думая, что я буду поступать!» То есть прям сильно «до», эти ребята были на втором или на третьем курсе, а я, собственно, за год, наверное, до поступления… Вот. Судьба.
— Наверное, было бы очень оригинально, если бы я в течение нашего разговора вообще не упомянул «Турецкий гамбит». Я думаю, вы это запомнили… У вас со временем меняется оценка этой ленты? Не вашей роли там, а в целом, как кинопроизведения? Или вы не смотрите?
— Я, честно говоря, не смотрела. Мне кажется, на самом деле многие актеры не успевают даже посмотреть фильмы со своим участием.
Но я вам скажу, не думаю, что у меня произошла бы какая-то переоценка, потому что как тогда я любила все, что связано с «Гамбитом», так и сейчас. И, судя по тому, что до сих пор меня люди узнают именно по «Гамбиту», а уже прошло немало лет (Фильм «Турецкий гамбит» режиссера Джаника Файзиева вышел в российский прокат в 2005 году. — «ВМ»), значит, картина хорошая.
Когда я ездила по фестивалям, люди из моего цеха пренебрежительно отзывались о съемках в блокбастерах.
Все время спрашивали: «Вот вы не боитесь, что в подобном кино снялись?» А я даже не понимаю, что именно они хотят мне этим сказать? Я так горжусь, что снялась именно в этом блокбастере, в этой команде, у этого режиссера. Но если кому-то что-то не понравилось, «простите»…
Но большинство людей с огромной любовью вспоминают «Гамбит». Многие говорят, что «это тот редкий фильм, который стоит у меня на полочке». Поэтому я не думаю, что у меня произошла бы какая-то переоценка.
ДОСЬЕ
Ольга Красько родилась 30 ноября 1981 года в Харькове. В 2002 году окончила Школу-студию МХАТ. С 2002 по 2021 год — артистка Театра Олега Табакова. Сегодня в ее фильмографии более 50 работ в фильмах и сериалах. Среди них «Турецкий гамбит», «Любовь под прикрытием», «Эффект Богарне», «Мама будет против!», «Московская борзая», «Мужики и бабы», «Склифосовский».
