Эмилия Спивак: "Я до сих пор не привыкла к известности"
Премьера сериала «Раневская» состоялась в онлайн-кинотеатре KION.
«Вечерняя Москва» побеседовала с Эмилией Спивак, воплотившей на экране образ балерины Екатерины Гельцер, которая дала легендарной актрисе путевку в жизнь.
— Эмилия, почему вас заинтересовал проект, посвященный судьбе Фаины Раневской?
— Мне хотелось еще поработать с режиссером Дмитрием Петрунем. Мы с ним уже дважды встречались на съемочной площадке, Дмитрий — один из моих любимых режиссеров. Еще один фактор — мой интерес к этой исторической эпохе и реальность персонажа — балерины Екатерины Гельцер. Мне было очень любопытно погрузиться в театральную среду первой половины XX века.
— Почему Екатерина Гельцер помогает Фанни Фельдман (настоящее имя Фаины Раневской. — «ВМ»)? Она вводит ее в богемный круг, буквально дает путевку в жизнь.
— Я для себя объяснила это так: человеческая симпатия и азарт. Гельцер хотела дать Фаине шанс и посмотреть, что из этого выйдет, попытаться вырастить актрису.
— Не кажется ли вам, что они очень похожи?
— Я много читала о Екатерине Гельцер, и у меня не возникло такого ощущения. Гельцер была очень волевой, целеустремленной и успешной в любые исторические периоды, которые переживала страна. Моя героиня была более рациональной и практичной, чем Фаина Георгиевна, всегда крепко стояла на ногах. Но я думаю, что сейчас об этом сложно судить. Я же не знала лично ни Гельцер, ни Раневскую. Все, что у нас есть, — воспоминания современников. Но ведь на самом деле наиболее глубокое впечатление о человеке складывается при личном общении.
— В то время были такие значимые легенды, как Василий Качалов, Анна Ахматова, с которыми дружили Раневская и Гельцер. А сейчас есть личности такого же масштаба?
— В старшем поколении еще есть такие же легенды, а вот в моем поколении... Возможно, тоже есть, но мне представляется, что раньше люди были масштабнее, интереснее. Мы выросли в благополучные времена. Понятно, что наши родители прошли испытания 1990-ми, — это тоже было сложное время, время перемен. Но в начале ХХ века люди проходили через такие жернова трудностей, что они их по-другому сформировали.
— Благодаря съемкам в сериале вы увидели разницу между творческой средой того времени и современной?
— Сейчас очень развита индустрия разнообразных развлечений — телевидение, интернет, который занимает много места в жизни человека. Мне кажется, раньше люди больше стремились к впечатлениям, которые их духовно обогащали, — театр, кино, книги. Сейчас многие зрители хотят только развлечений, стремятся весело провести досуг.
— Сейчас снимают много сериалов об истории ХХ века. Как вы думаете, почему такой интерес к этому периоду у аудитории?
— Может быть, потому что видно много параллелей с сегодняшним днем. История ведь циклична.
— Долгое время наш кинематограф пытался догнать Голливуд, делал экшены и боевики. Но в последние годы у нас вышло много биографических фильмов, ставших очень популярными. Может быть, именно этот жанр перспективен для развития российского кино?
— Я не уверена, что наша ниша — это только историческое кино. В истории нашего кинематографа много и прекрасных фильмов о любви, и выдающихся комедий. А ошибка была в том, что появилось какое-то навязчивое стремление обуть чужие туфли, пойти в них гулять, хотя они не по размеру. Я имею в виду желание сделать по голливудским лекалам русское кино, которое, как мне кажется, совершенно не в нашей природе, чуждо нашей ментальности. Но сейчас эта тенденция идет на спад, и режиссеры возвращаются к нашему человеку. Подражание Голливуду — мода, которая себя изжила. А еще у нас выдающиеся операторы, которые делают самобытные кадры, не пытаясь повторить голливудские. Они воплощают свой взгляд на мир.
— В одном из интервью вы говорили, что любите всех женщин, которых сыграли. Неужели не было ни одной героини, с которой не удалось «подружиться»?
— Я правда люблю всех героинь. Бывало, что когда я смотрела уже готовый фильм, то была разочарована в самой картине или понимала, что мне не совсем удалось воплотить то, что было задумано изначально. Но даже когда я играла «змей», я все равно их любила, ведь, как говорил Станиславский, артист должен быть адвокатом своего персонажа. В российской театральной школе нас учат именно так. Поэтому, даже играя злых женщин, я искала в них что-то хорошее. Кстати, это всегда безумно интересно — играть стерву, но понять истинные мотивы, которые толкают ее на те или иные деяния.
— Ваш отец Семен Яковлевич Спивак — известный режиссер. А он часто критикует вас или советует что-то, когда вы работаете в кино?
— Нет, он никогда не вмешивается в съемочный процесс. А вот в Санкт-Петербургском молодежном театре на Фонтанке мы работаем вместе — он там художественный руководитель. Папа несет полную ответственность за процесс и руководит нами. Он был рад моему решению стать актрисой, хотя мама не была с ним согласна.
— Когда вы начинали карьеру, не приходилось доказывать свое право быть актрисой?
— Когда я пришла в театр, то долгие годы чувствовала себя очень неуверенно. При поступлении в институт я тоже зажималась, потому что все знали папу. А в процессе учебы все выровнялось, потому что со мной на курсе учились несколько ребят из семей известных артистов. У тех, кто вырос в театральной семье, уже были представления о том, что такое актерская профессия, поэтому в чем-то нам было легче.
ДОСЬЕ
Актриса Эмилия Спивак родилась 18 ноября 1981 года в Санкт-Петербурге. С 2004 года работает в Театре на Фонтанке. Дебютировала на экране в популярном сериале «Тайны следствия», сыграла множество ролей в кино и сериалах — в том числе в проектах «Статский советник», «Мажор-2», «Алекс. Лютый», «Воскресенский», «Скрытые мотивы».
Коротко о главном
— Вы легко привыкли к известности?
— Если честно, я до сих пор не привыкла и очень смущаюсь. Но если незнакомый человек просто говорит приятные слова, делится впечатлениями о моей работе, то мне это приятнее, чем когда подходят обнимать или просят фотографироваться, а я к этому совершенно не готова.
Но, как говорилось в одном фильме, когда тебя узнают — это очень раздражает, но когда не узнают, это раздражает еще больше! Лукавством будет назвать известность тяжкой ношей. Но очень важно, чтобы поклонники были корректны по отношению к артистам. Хотя в детстве мне очень хотелось быть известной, но не актрисой, а... певицей! Но это была просто обычная фантазия, ведь у меня не было выдающихся вокальных способностей. Во всяком случае, я их и не развивала.
— К историческим ролям сложнее готовиться, чем к ролям другого плана?
— С одной стороны, да. С другой — легче, потому что сейчас уже не осталось никого, кто наблюдал события воочию и может указать, что там-то и там-то все было иначе.
— Артистам легче быть друг с другом или с партнерами из других сфер?
— Нет никаких гарантий ни в том, ни в другом случае. Творческим людям тоже сложно ужиться вместе. Им свойственен эгоцентризм: каждый тянет одеяло на себя, нуждается во внимании, постоянных уступках. Такие союзы возможны, только если погасить в себе творческую ревность.
— Искусство должно воспитывать зрителя?
— Конечно, культура должна развивать людей, поднимать. Всегда так и было. Только в последнее время пошла такая тенденция: зрителя надо развлечь, быть ему понятным и не нагружать лишний раз.
— Есть такой стереотип: актрисы завистливы. Вы сталкивались с ревностью партнерш и с жесткой конкуренцией?
— На самом деле все это естественные человеческие чувства. Не стоит требовать от людей святости. Если человек внутри себя переживает ревность или завидует чужому успеху — в этом нет ничего предосудительного. Но только до тех пор, пока он не начинает совершать поступки, которые могут навредить другому.
