Эдуард Радзюкевич — о том, как стать любимцем зрителей

Эдуард Радзюкевич — российский актёр театра и кино, сценарист, ведущий, педагог. Популярность приобрёл после выхода проекта «6 кадров», однако на его счету есть ещё множество достойных ролей.

27 марта в передаче «Развивайка» на Детском радио в честь Международного дня театра Эдуард дал интервью ведущим Катюше Знайкиной и СуперГарику.

Детское радио: Как в Щукинском училище проходит праздник Международный день театра?

Эдуард Радзюкевич: В День театра всегда устраивали «капустники».

Детское радио: А что же такое «капустник»?

Эдуард Радзюкевич: В стародавние времена в этот студенты собирались, а так как жили бедновато – скидывались, заваривали чай и пекли огромный пирог с капустой или много пирогов. Капуста была самой дешёвой начинкой. Пили чай, ели пироги, и чтобы это не превращалось в «просто еду» – веселили себя как могли.

Кто-то пел, кто-то читал стихи, кто-то показывал какие-то пародии музыкальные или наблюдение за людьми и животными, разыгрывали сценки смешные или драматические. Таким образом отмечали праздники, было весело и сытно. В традицию студенчества вошло делать капустники на праздники и поздравлять друг друга таким образом.

В Доме актёра для театральной Москвы сегодня вечером будет «капустник», в котором я приму участие.

Детское радио: А как театр вошёл в вашу жизнь? С чего всё это началось?

Эдуард Радзюкевич: Шутить у меня получалось всегда, не всегда удачно, но зато по поводу и без повода. Это сказывалось на оценке моей успеваемости. Всегда хотел стать военным, но не сложилось. Учился в радиотехническом институте, работал на заводе, пел и играл в рок-группе на ритм-гитаре. Потом понял, что радиотехник из меня никакой.

Когда я окончил музыкальную школу по классу баяна, возникла дилемма — идти дальше по музыкальной части, либо двигаться в сторону театра, но я не представлял себя в нём. Учась в школе, каждую неделю мы ходили с классом на спектакли. Не было театра, который мы бы не посетили. Артисты были для меня небожителями. И оказаться на сцене было как оказаться в сказке. Поэтому сначала я решил попробовать свои силы в любительской студии. И через три года поступил в Щукинское Училище.

Детское радио: Чем вам нравится театр и что больше всего привлекает в актёрской игре?

Эдуард Радзюкевич: Это живой процесс. Это каждый раз встреча со зрителем. Надо сделать сегодня, здесь и сейчас. В кино можно исправить, а в театре нельзя. Если ты обманул ожидания зрителя, он больше не придёт в театр. Нужно завоёвывать публику каждый раз, как выходишь на сцену.

Детское радио: Какие навыки нужны актёру? Хорошая память?

Эдуард Радзюкевич: Это профессиональное качество. Нет ни одного артиста, который не забыл бы текст. Бывает, что между спектаклями большой перерыв по времени и что-то вылетает из головы. Приходится импровизировать. Особенно сложно, когда спектакль в стихах, или забываются строчки песен. Или когда ты играешь комедию, и поменять местами слова в шутке нельзя, становится не смешно.

Детское радио: Что нужно в себе развивать, чтобы стать актёром?

Эдуард Радзюкевич: Надо много читать, много учить наизусть. Я с детства любил разгадывать кроссворды, сканворды, головоломки, так как собирался быть военным разведчиком. Потом – наблюдение. Артист всё время наблюдает за людьми. Как сделать образ? Он соткан из миллиона штук, подсмотренных в жизни.

Мы подсматриваем и в копилочку складываем: характерность речи, дефекты речи, походку взгляд, мимику, руки, как ведут себя. У стариков руки одни, у взрослых другие, у детей третьи. У всех разная пластика: женская, мужская, детская. Как двигается кошка, собака. Звукоизвлечение различное. Всё это должно быть в актёрской памяти, как в копилку собираться.

На втором курсе есть раздел наблюдения за животными – мы ходили в Московский зоопарк, наблюдали, что-то приносили и показывали. И для развития памяти надо учить стихи, прозу, ну и для себя полезно знать много стихов. Может, ты не станешь актёром, а станешь поэтом или писателем или просто культурным человеком.

Проще ребятам, которые получают музыкальное образование – доказано, что классическая музыка развивает оба полушария. Если ты ещё и музыкально воспитан и знаешь какие-то произведения и слушаешь музыку – тогда легче разбираться в новых течениях. И народная музыка прекрасна, и классическая, и рок-музыка, и соул, и джаз, и блюз.

Детское радио: Нужно быть эрудированным человеком!

Эдуард Радзюкевич: Ну, естественно, не только Моргенштерн. И на этом все познания заканчиваются. Надо много слушать, много читать, ходить, смотреть, интересоваться. Живопись сильно развивает ассоциативный ряд. Для того чтобы создать атмосферу спектакля – у актёра должен быть прекрасный ассоциативный ряд.

Актёр — это тот универсальный инструмент. Наша психика и физика и есть тот самый инструмент. Ты должен создать на сцене атмосферу, что ты стоишь на берегу океана, или ветер дует. За счёт пластики ты будешь создавать эту атмосферу – и она и зайдёт в зрительный зал и будет передаваться. В этом заключается искусство актёра, чтобы погрузить зрителя в нужную атмосферу, и эти атмосферы меняются в течение всего спектакля.

Актёр Михаил Чехов говорил: «Спектакль может быть удачным только тогда, когда там правильная партитура атмосфер».

Всё вместе! Здесь и изобразительное искусство, и поэзия, и литература, и музыка — это всё должно входить в драматического артиста, а иначе он скучный и однообразный.

Посмотрел Джонни Деппа в очередной роли, таким я его ещё не видел, а фильму уже семь лет. Или есть артисты, которые «сели на свою лошадку» и на ней едут. Они в этом прекрасны.

Детское радио: Такой артист в одном амплуа всегда?

Эдуард Радзюкевич: Да, это артист одной роли. А есть артисты, которым надо себе приклеить усики, бородку, бакенбарды, паричок, тросточку взять, шляпу, ещё что-то. Прикрыться гримом, костюмчиком.

Мой художественный руководитель Юрий Михайлович Авшаров был великолепным артистом, всю жизнь прослужил в «Театре Сатиры» и был гениальным педагогом. Он нам давал персонажа из литературного произведения, и мы делали этюд на этот образ.

Мы не впрямую мы играли текст, а придумывали с ним какую-то ситуацию – и у меня всё никак не получалось. Я кручу и так, и так, всю голову себе сломал.

Юрий Михайлович и говорит: «Тебе надо не от мозгов идти к внешнему, а от внешнего к внутреннему. Попробуй грим какой-нибудь поищи, накинь на себя костюмчик, походочку поищи, речевой аппарат разомни, может быть, он как-то интересно говорит, манеры речи и необязательно дефекты делать, шепелявить, а наоборот какая-то ритмика речи…»

И мне это очень помогло. Сдвинуло меня с мёртвой точки.

Артист должен, как губка, впитывать всё. И плохо, когда люди перестают чувствовать своего зрителя, они не живут сегодняшним днём, не общаются с людьми.

У меня сейчас так. За последние 4 месяца мы отыграли с Галей 55 спектаклей и посетили больше 40 городов России. И вот когда ты общаешься с людьми в разных регионах, то ты понимаешь желания, чаяния и надежды зрителя. Это тоже очень важно – быть на современной ноте. Поэтому и современную музыку надо слушать, и классическую, и современную литературу надо обязательно читать, надо обязательно вникать и в современников, и в ровесников. Должно быть очень интересно, что они пишут, о чём думают, что рисуют.

Детское радио: Какой был первый спектакль, и какое тогда у вас было настроение?

Эдуард Радзюкевич: Первый мой спектакль был «Нищий или смерть Занды» по Юрию Олеше, и там я играл старика, отца. Моим партнёром был Александр Резалин, на тот момент окончивший школу-студию МХАТ, он был уже был профессиональным артистом.

Играть было очень сложно: первая роль — старик. Да и ещё ты играешь, когда твой «сын» — профессиональный артист, а ты только-только делаешь первые любительские шаги. Огромное спасибо Александру, он мне очень тогда помог, я ему благодарен, он замечательный артист и человек.

Детское радио: Какую роль вам сложнее всего было играть?

Эдуард Радзюкевич: Кормилицу в «Ромео и Джульетте». Женские роли вообще сложные, я их очень много переиграл. Но вот кормилица была одна из таких сложных.

Детское радио: А почему на эти роли не берут мужчин?

Эдуард Радзюкевич: Ну там была такая постановка, что мужчины всех играли. Как в старые добрые времена Шекспировского театра.

Был такой приём сделан – мы появлялись как бы ниоткуда и уходили в никуда. Так в своё время пьесу играли моряки в долгом плавании – им надо было как-то себя веселить, поэтому они отмечали День Нептуна и разыгрывали разные пьесы. Женские роли нелегко, да. Тётка Чарлея – ту, что Колягин играл в фильме «Здравствуйте, я ваша тётя!» – очень сложно играть, потому что надо играть женскую психологию.

Детское радио: А сложно играть человека другого характера? На примере сериала «Папины дочки». Ваше имя там совпало с именем главного героя или вы просили режиссёра?

Эдуард Радзюкевич: Нет, я режиссёра не просил, они мне сделали такой комплимент.

Всегда сложно играть: это суть нашей профессии, мы надеваем разные маски, но это всегда непросто, надо быть убедительным – даже если нужно быть подлецом, но ты не подлец, а играть его надо.

Почему каждый образ так дорог? Потому что ты ищешь те точки, когда он тебе понравится, ты должен любить того, кого ты играешь. И оправдывать полностью. Убийцу ты должен оправдывать, или если ты человек склада такого, что тебя прельщают больше гуманитарные науки, а тебе надо играть физика-ядерщика. Поэтому как-то надо здесь перестраиваться, искать те точки соприкосновения, в которых ты можешь очень органично сосуществовать, чтобы зритель поверил, что ты действительно имеешь отношение к инженерному составу.

Детское радио: А как вы вживались в роль Карлсона?

Эдуард Радзюкевич: А там дети очень помогали. Когда рядом с тобой настоящий ребёнок (мой маленький на тот момент сын, который, сыграл в этом спектакле) — это очень помогает. Потому что с детьми я всегда вёл себя по-честному. И с сыном, с самого рождения, мы как-то на равных общались, и это помогало находить нужное звучание. Дети верили мне, а я верил им.

Дети — это самый сложный зритель, они чувствуют фальшь на раз. Они не будут кривляться, изображать, что им интересно. Им неинтересно —они будут с соседом разговаривать, они встанут и будут между рядами ходить. А если ты ребёнка увлёк — честь тебе и хвала!

Я терял по 4,5 кг за спектакль. Дело в том, что дети приходят и сосут из тебя энергию. Зато в финале – это самый благодарный зритель в плане аплодисментов. Смешных моментов было много: когда мне какие-то банки варенья постоянно дарили, банки мёда приносили. Один раз маленькая девочка вынесла большую 3-х литровую банку – а ей годика 3, наверное. Она в небесно-голубом банте и розовом платье – прям принцесса-принцесса, причёсанная вся. Она в театр пришла, в туфельках красивых – и несёт 3-х литровую банку, красивой бумагой заделанную, с бантиком, еле донесла её. Я думал варенье опять, а когда принёс домой, смотрю — солёные грибы. Подарок от родителей, видимо.

Детское радио: Сложно плакать на сцене?

Эдуард Радзюкевич: Существуют разные способы. Есть техника, когда за счёт определённой системы дыхания ты можешь вызвать любую эмоцию на сцене: гнев, радость, безудержное веселье, истерику, точно так же, как и слёзы. Но это для того, чтобы ты был подкован в какой-то момент. Мы же живые люди, актёры – что-то случилось у тебя или не то настроение – ты чувствуешь, что не идёт у тебя слеза, и всё. Поэтому приходится подключать какие-то технические вещи. Приоткрылся чуть рот, губа задрожала, и у тебя память тела срабатывает — начинает идти слеза.

У всех своя система дыхания. Три коротких вдоха, четыре длинных, я сейчас от балды говорю и опять пошли-пошли слёзы. Тут у каждого актёра всё индивидуально.

Лучше, конечно, идти по партнёрскому пути. Ты заряжаешься от партнёра! Ничего главнее партнёра на сцене нет. Ты от него берёшь — ему отдаёшь. И когда этот обмен идёт, ты так глубоко находишься в предлагаемых обстоятельствах, что сейчас с тобой это действительно происходит. Погружаясь в это во всё, выходишь из сейчас это принято называть зоны комфорта, и попадаешь в совершенно другую зону –дискомфортную. Тебе в ней неудобно, потому что, во-первых, она чужая, а, во-вторых, эти предлагаемые обстоятельства на себя нацепил и надо в них свято верить.

Свято верить, что ты в 16 веке, рыцарь, который сейчас на приёме у короля. Или на руках у тебя умирает любимый. Тут у тебя «Ромео и Джульетта», тут слёзы.

Тут тоже разные подходы есть, но это тоже непросто. В кино можно помазать для слёз. А в театре надо методом проб и ошибок. Но честно говоря, если ты глубоко погружён в свой образ, в свою роль и ты отдаёшься ей полностью, так можно и с ума сойти. Если полностью занырнуть в другой образ, можно и не выйти, поэтому мы всегда должны держать контроль. Мы в маске играем, а из-за маски выглядываем. Играем волка, а из-за маски выглядывает Вася, который играет волка. Это непросто: есть технические методы, есть от внутреннего.

Детское радио: Мне кажется, актёры так отдаются на сцене, что когда приходишь домой, не хочется уже ни говорить ни с кем, ни улыбаться?

Эдуард Радзюкевич: Нет, почему. Всё так же происходит. В зависимости от сложности спектакля, каждый по-разному настраивается.

У меня, например, такая ситуация: я никогда не мандражирую, у меня нет трясунка, мандража, чувства, когда переклинивает. Оно минимальное во мне, перед самым выходом на сцену. Перед премьерами я как удав спокоен, я по-другому концентрируюсь и собираюсь, это присуще именно мне.

Когда я занимался спортом перед соревнованиями, я впадал в полупрастрацию, у меня мандража не было, у меня было: «Вижу цель —не вижу препятствий».

Я занимался лёгкой атлетикой, поэтому видел финишную точку. Но с другой стороны, у меня премьера, и я не могу уснуть всю ночь, меня будет трясти, будоражить.