Звезда сериала "Жить жизнь" Роман Васильев рассказал об опасности актерской профессии

13 апреля в онлайн-кинотеатре START вышел сериал «Жить жизнь» — эротическая мелодрама про запутавшихся в своих чувствах жителей мегаполиса, которые манипулируют другими и сами становятся жертвами манипуляций. Главные роли в проекте сыграли Любовь Аксенова и восходящая звезда Роман Васильев. В интервью «Газете.Ru» Роман рассказал о своих ролях и важности инклюзивности в кино.

— В сериале «Жить жизнь» вы сыграли хирурга по имени Матвей. Насколько роль медика требовала от вас специальной подготовки?

— Я старался узнать как можно больше информации о том, как проводится осмотр, биопсия, что означают конкретные медицинские термины. Читал материалы, смотрел видео, а непосредственно перед съемкой общался с практикующим хирургом, которого пригласили в команду в качестве консультанта.

Нужно было воспроизвести длинную цепочку последовательных точных действий, и хотелось выполнить их максимально правдоподобно, почти машинально. Но история все-таки не об операциях, поэтому особенной подготовки не требовалось.

— Рассказывая про своего героя Матвея, вы признались, что сюжет сериала, который во многом посвящен теме человеческих манипуляций, заставил вас задуматься об искренности в вашей личной жизни. Как часто ваши работы побуждают вас к самоанализу?

— Самоанализ — неотъемлемая часть этой профессии, поэтому без вопросов к себе не обойтись. Чем сложнее тема произведения, тем больше вопросов возникает. И это важный опыт, когда непосредственно в обстоятельствах персонажа удается почувствовать ответы для себя лично. Но важней и интересней изучать самого человека, формировать, создавать, а затем и уважать его пространство.

Я могу сочувствовать персонажу или яростно негодовать, не понимая его, могу мысленно с ним разговаривать, стараться понять, что стоит за тем или иным выбором героя — какие причины, какой личный опыт, какие травмы. Но в то же время требую от роли, чтобы и она уважала мои границы личности, чтобы никак не просачивалась в мою жизнь. Потому что иногда твой герой может стать для тебя по-настоящему разрушительным. В истории кинематографа есть тому примеры.

— По первым сериям «Жить жизнь» кажется, что Матвей — герой-трикстер, в котором скрыта очевидная дуальность: с одной стороны, как врач он спасает людей, с другой стороны, как манипулятор он их травмирует. Вы, будучи автором этого персонажа, скорее видите его злодеем или нет?

— Я вижу его человеком, который пытается себя защитить, спасти от боли. Жаль, что при этом он разрушает других, за что ему всегда придется нести ответственность. Интересно, что стоит за конкретным выбором человека, как он оказался именно в таких обстоятельствах, этому есть своя первопричина. И когда ее удается найти, уже не кажется, что все однозначно.

— Есть ощущение, что такой герой, как Матвей, — ваша полная противоположность. Откуда брали фактуру для работы над персонажем? Как считаете, в чем заключается главная уязвимость Матвея?

— Режиссер проекта Артем Аксененко предложил посмотреть «Невыносимую легкость бытия» с Дэниелом Дэй-Льюисом, чей персонаж и стал одним из референсов для Матвея. Я посмотрел фильм, и в меня это как-то сразу попало — этот образ, та энергия, которую источает персонаж. У нас появилось специальное слово-характеристика для Матвея — «манкость». Надеюсь, мне удалось передать ее на экране.

Главная уязвимость Матвея, я думаю, в том, что он вовремя не остался один на один с собой, не почувствовал, не услышал себя. Он искал помощи вовне и, к сожалению, доверился не тому человеку. И он искренне верит, что исцелить внутренние травмы можно только тем способом, которому его научил этот человек.

Мне кажется, подарить исцеление способна настоящая, безусловная любовь. Когда ты вдруг достаешь из себя самое важное, трепетное, чувственное и сам можешь удивляться, откуда это вдруг в тебе взялось. И эта мысль тоже оказывается целебной. Матвею вовремя не попался человек, который мог бы его искренне понять и ему помочь.

— «Жить жизнь» негласно называют проектом из вселенной «Содержанок»: схожие стилистика, герои и немного богемный мир современной Москвы. Насколько вам самому близок мир, представленный в сериале?

— В любых обстоятельствах и контексте для меня в первую очередь важен человек. Люди по сути своей похожи. Мы придумываем вокруг себя разные конструкции, ведем себя согласно своим страхам, убеждениям, но на смертном одре думаем примерно об одном и том же. О чем-то очень простом, человеческом: о том, что проводили мало времени с родными, о том, что не признались кому-то в любви в 19 лет, о том, что слишком много работали. То, о чем больше всего сожалеем или за что благодарны.

Наверное, поэтому я не выделяю как-то по-особенному этот богемный мир. Но понимаю, какую он может нести опасность. Просто стараюсь следить за собой, сохранять и приумножать те качества, которые помогают не зазнаваться и быть критичным к себе. В этом плане очень выручает самоирония. И самоанализ: если я начинаю замечать отголоски гордыни, зависти, тщеславия, то задаю вопрос, почему это чувствую, — и возвращаюсь к тому, что на самом деле для меня важно.

— Еще один недавний громкий проект с вашим участием — сериал «Идентификация», который вошел в наш топ 2022 года. Я видела пилот сериала еще несколько лет назад и сперва искренне решила, что роль вашего героя, адвоката с ДЦП Даниила Крамера, правда сыграл артист с ДЦП, — настолько вы были убедительны. Расскажите, как изначально восприняли кастинг на эту роль и как побороли внутренний страх не справиться с ней?

— Во-первых, спасибо вам огромное! Я очень рад, что на вас эта работа произвела такое впечатление. И это важно для меня, что мои первые шаги в кино получились такими характерными. Так как такие роли для меня очень интересны, я шел на кастинг с большим энтузиазмом. С момента старта съемок картины прошло пять лет, у нас были и длительные паузы, и досъем. Несколько раз менялись цеха съемочной группы, некоторые актеры уже не смогли принять участие. Но вся команда всегда была объединена одной идеей и требовательностью режиссера Владлены Санду.

Меня сильно поддерживала вся команда — и Владлена, и оператор Ника Тырон, и партнер Лена Тронина. Это очень мне помогало, я доверяю вкусу этих людей. Старался как можно чаще анализировать, точно сыграно или нет, часто просил дубли. Бываю очень дотошный иногда. Поэтому страха не было, была ответственность, очень хотелось сделать работу достойно. Да и лучше потратить время на дело, на роль, чем тратить его на страх.

— Проект Владлены Санду — все еще редкий в отечественном кинематографе пример мультикультурного и инклюзивного кино. Учитывая ваш опыт, как считаете, что можно и нужно сделать, чтобы историй про людей с физическими или ментальными особенностями стало больше?

— Я думаю, просто больше общаться с людьми с особенностями. Уверен, авторы могут встретить много сильных тем. Во время подготовки к роли я встречался с людьми с ДЦП и поначалу чувствовал жалость, боль, пытался осторожничать, пытался не навредить. С одной стороны, это нормально, а с другой — подобная энергия всегда считывается человеком. И она мешает увидеть личность, а это самое главное.

— В Голливуде спорят о том, должны ли играть людей с особенностями только артисты с особенностями — или это не столь необходимо. Как вы считаете, где в этом споре истина?

— Не хочется быть участником таких споров и тем более их катализатором. Для меня самое главное — дело. Если в деле вся команда понимает, что именно этот человек может максимально точно передать историю персонажа и всего произведения, попадает в нужную энергию и образ, то не важно, есть у него особенности или нет.

— «Контейнер» тоже по-своему уникальный сериал с социальной значимостью, побудивший к разговору о теме суррогатного материнства. Насколько вам было легко присоединиться к проекту во втором сезоне — и в чем для вас главная ценность истории?

— Не могу сказать, что входить в этот проект было легко. Нужно было стать частью уже сложившегося мира. Мне было важно, чтобы зритель встретил моего персонажа с ощущением, что он всегда жил в мире «Контейнера», просто проявился только сейчас.

Тема родителей и детей — вечна, внутри нее есть множество разных подтем. Для меня это история про безусловную любовь, которая необъяснима, инстинктивна, которая находится где-то на подсознании. Про то, как всегда видно, где человек выбирает все-таки себя, а где он принимает и любит другого. И как иногда яд выбора человека может отравлять его близких. Хотя близкие об этом выборе могут даже не догадываться.

— В юности вы занимались плаванием, хотя сами оцениваете свои способности критически. Учитывая спрос на спортивные сюжеты в отечественном кино, хотелось бы применить свой опыт и сыграть пловца?

— Если мой опыт пловца когда-нибудь мне пригодится, будет здорово. Но я уверен, что для такой роли мне нужно будет обязательно совершенствоваться. И я совсем не уверен, что за короткое время, которое чаще всего дается для подготовки к проекту, мог бы набрать такую форму, чтобы достойно выглядеть на экране. Поэтому низкий поклон дублерам, которые помогают нам показать роль достойно.

Очень хочется, конечно, при подготовке к роли набираться нового опыта, учиться. Это безумный кайф, а как бонус — все эти навыки остаются потом с тобой. Ведь никогда не знаешь, когда они тебе в реальной жизни могут пригодиться.

— Вы несколько лет прожили в Калининграде — очень самобытном городе с большой историей. Как считаете, какой жанр сумел бы лучше всего отразить его дух?

— С одной стороны, я думаю, что Калининграду подошел бы жанр роуд-муви. Какая-то очень теплая история приключений двух любящих друг друга людей. С другой стороны, лучше всего отразить дух города могла бы реальная история его огромного пути. Конечно, можно и совместить эти темы.

Просто первостепенный интерес имеет история самих людей, и если получилось бы сделать город неотъемлемой ее частью, то Калининград с его удивительными, неожиданными локациями — песчаными дюнами, замками, Виштынецким озером, которое старше балтийского моря на 10 тысяч лет, — стал бы огромным дополнением к атмосфере произведения.

— У вас есть опыт съемок в западном проекте — сериале «Алиенист». Насколько вам интересно выстраивать карьеру в западном кино?

— Все зависит от конкретного произведения, идеи, команды. Тут важный момент, чтобы все пазлики друг другу подходили, чтобы все было направлено в дело. И если бы я мог дополнить, приумножить ценность, важность проекта, то это круто.

— Уже много лет в российском кино спорят, можно ли всерьез верить в хотя бы гипотетические шансы отечественных артистов на получение «Оскара». Вы что думаете по этому поводу?

— Возможно, я живу с розовыми очками на глазах, но мне кажется, что что-то действительно важное и ценное обязательно найдет свое место. Просто награды в какой-то момент обросли списком условий, а для многих стали предметом слишком сильного стремления.

Многие фильмы не получили «Оскар», но стали легендарными. Многие достойные люди, отдавшие другим огромную часть своей энергии, возможно, изменившие чьи-то жизни, не получали награды. Стал ли их вклад в проект, в жизни других людей от этого менее ценным?

Поэтому я как-то не стремлюсь к наградам, для меня ценнее, когда чувствуется от людей, видно по глазам, что получилось что-то очень важное. Когда я получаю такие месседжи, это дорогого стоит, это воодушевляет идти дальше и делать свое дело.

— Понятно, что сейчас горизонт планирования ограничивается одним днем, но все же — кем и где бы вам хотелось обнаружить себя через 5 или 10 лет, как в карьере, так и личной жизни?

— Надеюсь, в карьере у меня получится быть более многогранным, работать над совершенно полярными ролями. Надеюсь, что мне хватит воображения, эмпатии, достоинства, осознанности, чтобы делать это круто, удивляться и удивлять людей.

Очень надеюсь, что я буду просто в ладу с собой через 5 или 10 лет. Среди своих людей, которые меня понимают. Ну, хотя бы один человек. Надеюсь, в конце жизни я смогу искренне и честно сказать себе, что достойно прошел этот путь. Надеюсь, это получится увидеть в глазах родных.