«Актеру необходим театр»: Татьяна Чердынцева — о сериале «Замаячный», сходстве с Джоди Фостер и адреналине

Во вторник, 1 августа, в онлайн-кинотеатре KION стартует показ многосерийного детективного триллера «Замаячный», снятого по роману Ильи Бушмина «Ничейная земля». В центре сюжета — следователь по особо важным делам Екатерина. Ей приходится вернуться в неблагополучный район, где прошло её детство, чтобы расследовать дело серийного убийцы, виновного в смерти сестры героини. Главную роль исполнила Татьяна Чердынцева. В беседе с RT артистка рассказала о подготовке к съёмкам и персонаже мечты, порассуждала о популярности фильмов про маньяков и объяснила, почему не стремится в Голливуд.

— Как вы считаете, в чём сила вашей героини в сериале «Замаячный»?

— Наверное, в победе над своим страхом. Несмотря на то что всю свою жизнь она пыталась убежать от своей травмы и воспоминаний, мне кажется, подсознательно всё равно мечтала найти этого убийцу и отомстить за сестру. И её сила в том, что она, может быть, сама того не осознавая, вопреки своим страхам пытается добиться справедливости.

— Когда вы готовились к роли, искали какие-то параллели или референсы? На первый взгляд, у вашего персонажа есть общие черты с Клариссой Старлинг, которую играла Джоди Фостер в «Молчании ягнят».

— Может быть. Но, честно говоря, я никогда не ищу в работе над ролью референсы. Возможно, по настроению, атмосфере мой персонаж в какой-то степени перекликается с героиней американского сериала «Родина». О «Молчании ягнят» на тот момент я совершенно не думала. Если и есть сходство, это случайность. Когда я работаю над персонажем, я стараюсь создать что-то своё, чтобы оно не перекликалось ни с чем другим.

— Наверное, это ощущение возникает из-за сцены, где Катерина разговаривает с психиатром и он составляет психологический портрет убийцы.

— Кстати, да. Но я в тот момент совершенно не думала о «Молчании ягнят». Ещё сходство может прослеживаться, потому что, как мне говорили, я в некоторых ракурсах немножко похожа на Джоди Фостер.

— Да, есть такое, действительно.

— Опять же, это приятное сравнение, но хочется быть ни на кого не похожей.

— Сложно ли вам было создавать сразу два образа Кати — юную школьницу и уже взрослую сотрудницу органов?

— Образ школьницы — совершенно не сложно. Мне вообще легко играть юных персонажей — наверное, потому, что я по темпераменту ещё себя ощущаю не совсем взрослым человеком. Поэтому такие персонажи мне удаются очень легко, я их чувствую. Что касается Кати взрослой, то тут персонаж был, скорее, «на сопротивление». Лично у меня и у Екатерины Мазуровой точек соприкосновения в характере и в жизненных обстоятельствах очень мало. Мне приходилось искать, и сначала я себя забрасывала вариантами, как бы я себя чувствовала на её месте, потом пыталась нащупать персонажа. При подготовке читала книги по психологии и смотрела документальные фильмы о маньяках, где у них брали интервью, вели расследования и т. д.

— В основу сериала лёг роман Бушмина «Ничейная земля». Вы читали его?

— Да.

— А что более волнующим показалось, книга или сериал?

— Мне сложно судить, потому что сериал я ещё не видела. Могу только сценарий сравнить с книгой: какие-то моменты в нём обострены. Некоторые эпизоды романа, которые не вошли в сериал, мне были очень любопытны — там более подробно, кропотливо и глубоко описываются отдельные события, эмоции, чувства, что тоже пробирало. Но сложно сравнивать, потому что сценарий — это заготовка к будущему фильму, а книга — самостоятельное художественное произведение. Конечно, многие вещи там более глубокие. В какие-то моменты прямо мурашки бежали, цепляло. Хотя я не могу сказать, что, когда я читала сценарий, мурашек не было. Всё же сценарий и книгу писал один и тот же человек.

— Как вы считаете, почему сейчас пользуются большой популярностью фильмы и сериалы о маньяках? «Хороший, плохой, злой», «Монстр: История Джеффри Дамера»...

— Мне кажется, не только сейчас, а с того момента, как появился жанр детективного триллера. Людям в принципе всегда интересно то, чего они не понимают. Нормальному, здоровому человеку никогда не оправдать и не понять психологию маньяка, поэтому копаться в этом, в его мотивах и травмах интересно. Как правило, из-за какого-то потрясения в прошлом люди ломаются и становятся жестокими, совершают страшные вещи. Это всегда будоражит и зрителя, и читателя. Плюс многим свойственна жажда острых ощущений: кто с парашютом прыгает, кто на лошадях скачет, кто очень быстро водит автомобиль. Но адреналин, мне кажется, в той или иной степени всегда приятен. Мы же не просто так в детстве все страшилки друг другу рассказывали.

— Когда работали над сериалом, на площадке происходило что-то необычное? На манер того, что, по слухам, творилось во время съёмок «Ученицы Мессинга».

— Съёмки проходили штатно, красиво, как обычно. Единственное, что для меня было новым и необычным, — это методы работы Андрея Либенсона. У него, как я потом узнала, есть шаблон взаимодействия с артистами — выводить на эмоцию, не говоря о персонаже, а переходя на личности исполнителей. В результате во время работы я считала себя очень плохой актрисой, у которой ничего не получается. Честно говоря, я его просто ненавидела во время съёмок и была уверена, что он относится ко мне абсолютно так же. Такого тяжёлого съёмочного процесса с точки зрения психологического давления у меня не было никогда в жизни. Но потом, когда проект закончился, мы встретились, обнялись, и оказалось, что он меня не ненавидит и вполне доволен моей работой.

— Правда ли, что во время работы над «Ученицей Мессинга» мистика происходила?

— Это правда. Я не могу сказать, что у нас летали предметы. Но на съёмках присутствовал настоящий шаман из Якутии. Причём саму Якутию мы снимали в Оленегорске, это Мурманская область, а в павильоне на «Ленфильме» — юрту и всё, что в ней происходило. Уж не знаю, что он там на своём языке шаманил, пел… Он проводил настоящий обряд, бил в бубен, произносил какие-то слова... Думаю, что-то хорошее шаманил. Он же не злой был, я надеюсь. Но в тот момент у всей группы по телу бегали мурашки. Было очень волнующе.

— Вы как-то озвучивали мультфильм «Коровка», и это у вас единственный такой проект. Вам не понравился опыт?

— Опыт, кстати, очень понравился. Я человек музыкальный — пою, со слухом всё в порядке, мне озвучивание, подражание каким-то тембрам даётся довольно легко. Но тогда это была чья-то дипломная работа, я ещё училась и просто помогла озвучить. Но потом, во-первых, мне не предлагали, а во-вторых, как-то закрутилось всё: и театр, и кино, и телевидение, и я не рвалась искать, как же мне ещё поозвучивать. Но если вдруг предложат озвучить мультфильм, с удовольствием соглашусь, это интересно.

— Я знаю, что вы в Минске очень много работали в театре. Нет ли у вас в планах возвращения на театральные подмостки?

— Я продолжаю играть один спектакль в Минске — «Вероника решает умереть». Десять лет назад я была первой, кто играл Веронику. И да, конечно же, я очень скучаю по театру. В силу занятости я пока не готова возвращаться в репертуарный театр, но я верю, что мысль материальна. Я уже около года думаю, что стоит найти какой-то антрепризный спектакль. И вот 10 июня на сцене «Булгаковского Дома» у меня состоялась премьера в постановке «Быть Михаилом Чеховым». Актёру необходим театр, мне кажется. И я счастлива, что так случилось. Надеюсь, это не последний спектакль, который у меня появился.

— А в Москве есть театр, который вы могли бы назвать любимым? Может, в котором хотели бы играть?

— Вы знаете, мне очень нравится Театр наций. Обстановка там довольно любопытная. Постановки такие разные, современные. Но вообще, в каждом театре есть спектакли, которые тебя цепляют, и те, которые для тебя проходят довольно ровно. Это абсолютно индивидуально. Но мне почему-то в голову сейчас пришёл Театр наций —возможно, я бы хотела как раз там ещё и поработать.

— Вы снялись более чем в 100 фильмах и сериалах. Это огромное количество разных персонажей. Сейчас, с высоты этого багажа, вы можете сказать, что у вас остался какой-то герой, которого вы очень хотите сыграть, — неважно, в театре, в кино или в сериале?

— Да, могу прямо сказать, что, к сожалению, Жанну д'Арк я уже не сыграю в силу возраста, но это очень долгое время была моя мечта. Я мечтаю сыграть княгиню Ольгу. К сожалению, меня не пригласили на пробы к Валерии Гай-Германике. Вообще, я очень люблю историческое кино — IX, XI, XVI века. Это то, что нам сейчас очень сложно понять. Мы там не жили, и всё, что можем рассказать зрителю, в первую очередь опирается на исторические факты. Во вторую — это уже наши фантазии. Ещё хотелось бы сыграть леди Макбет. А если без конкретной роли, то было бы здорово сняться в каком-нибудь фильме про будущее. Может быть, с роботами, инопланетянами в сюжете. Или просто сыграть человека в постапокалиптическом мире. Это тоже безумно интересно, и здесь волю фантазии можно давать бесконечно.

— Вы говорили, что не любите играть абсолютно положительных героинь, предпочитая сильных персонажей с ярким характером. А абсолютно отрицательные персонажи вам интересны?

— Конечно. Это в десять раз интереснее. Даже играя положительного персонажа, я всегда ищу в нём какие-то отрицательные черты. Будем честными и откровенными: не бывает абсолютного добра и абсолютного зла, нет чёрного и белого. Весь наш мир — это тысячи, миллиарды оттенков серого, зелёного, голубого и так далее. И в положительных героях ты всегда ищешь изъяны, потому что идеальных людей не бывает. Точно так же, я уверена, не бывает абсолютного зла в людях. Ты и в отрицательных персонажах всегда ищешь что-то хорошее, чтобы они были многогранными, полными, живыми и настоящими.

— Расскажете, над чем вы работаете сейчас?

— Сейчас у меня съёмки в мелодраматичном сериале. В конце августа мы будем снимать пилотную серию мистического проекта. Название пока не скажу, но мы очень надеемся, что он получит продолжение. История о современном мире — оборотни в Москве.

— Заинтриговали.

— На самом деле, мне самой интересно. У нас, правда, сейчас немножко переписывается сценарий, окончательного варианта ещё не видели. Но я очень жду, любопытно, что же они там изменили и дописали.

— Вы говорили, что мечтаете прыгнуть с парашютом.

— Да, мечтаю. Но я, честно говоря, пока боюсь. Хотела бы сделать это вместе с супругом. Он тоже не против, и это было бы очень яркое совместное впечатление, но пока у нас что-то не совпадает. Он очень много работает, и у меня график, но я тешу себя надеждой, что это когда-нибудь случится. Затягивать тоже нельзя — мы же понимаем, что чем старше становимся, тем сложнее принимать подобные решения, потому что становимся более серьёзными, ответственными.

— Когда вы принимали решение переехать в Москву, это было обусловлено тем, что здесь больше возможностей, чем в Беларуси. А не было ли у вас мыслей попробовать себя в Европе или в Голливуде?

— Меня все со стороны считают такой пробивной и рвущейся вперёд. А ведь на самом деле мне судьба сама подбрасывает возможности, и я просто их не упускаю. Допустим, я с первого раза не поступила в вуз в Москве, но меня уже брали по распределению в несколько театров. Я не стала 28 раз поступать: так судьба распорядилась — значит, так.

Потом, на проекте «Ученица Мессинга», мы познакомились с моим будущим супругом и поняли, что либо ему в Минск переезжать, что, наверное, менее интересно, либо мне в Питер или Москву. В итоге я с ним пару месяцев пожила в Питере, поняла, что сниматься там — одно: это город тайн и вдохновения, потрясающей атмосферы и архитектуры, но жить постоянно…

— Солнца не хватало?

— Очень не хватало. Мне необходимо солнце. А эта постоянная серость меня вгоняла в дичайшую депрессию. Я тогда начала писать стихи, впервые в жизни. Ну мы и решили: «Давай рискнём, начнём с чистого листа в Москве». То есть целенаправленно я не рвалась сюда, хотя это город возможностей и, скорее всего, решение было принято верно. По поводу Голливуда и Европы... Я, честно говоря, человек, в себе сомневающийся. Ведь если ехать, то за главными ролями или хотя бы за сквозными классными, яркими персонажами...