«Сбегал из больницы на съемки и укрощал змею»: творческая группа «Исторического детектива» – о Николае Валуеве

«Попробуйте произнести без запинки имя Теодоро Боннифале Кастро. Он же Иосиф Ромуальдович Григулевич, советский разведчик. А Николай Сергеевич – может. И числительные склоняет безупречно. Валуев очень профессионально работает в студии на записи программы. У него отличная дикция, он на ходу схватывает логику построения фразы. Но есть одно слово, которое ему не дается.Когда мы работали над программой «В тюрьму за каратэ» о том, почему в СССР был запрещен этот вид спорта, и рассказывали о судьбе мастера боевых искусств Валерия Гусева, речь шла о кулоне, который в детстве подарил герою его японский наставник. Это была фигурка птички на цепочке. Запись шла своим чередом, и вдруг Николай Сергеевич произносит «птичка на цЕпочке». Студия замерла… Такой речевой ошибки мы от него не ожидали. Пишем дубль – и опять «птичка на цЕпочке»! И так – четыре раза! Только на шестой птичка повисла правильно – на «цепОчке». Но всякий раз поправлять чемпиона мира по боксу, который сердится, мне было жутковато».

«Мы снимаем программу «Исторический детектив» в студии филиала МТРК «Мир» в Петербурге. Николай Сергеевич приходит в редакцию, когда приезжает домой. Всякий раз день согласовываем заранее. При его загруженности это непросто. И очевидно, что пропусти он запись – нового выпуска не будет в эфире. И тут зимой этого года Валуев повредил ногу и надолго оказался в больнице – в Москве. Эфиру грозила катастрофа – месяц без «Исторического детектива». Профессионалы поймут. Но когда уже почти решили ставить повторы программы, позвонил Николай Сергеевич: «Приезжайте. Я договорился с врачами. Сбегу из больницы на съемку. Завтра можете?» Мы погрузились в микроавтобус – с эфирным костюмом, реквизитом и даже с тем самым антикварным креслом, которое в кадре – и в 5.30 утра выехали в Москву.

Отработали съемочный день и – обратно. Ровно через сутки въезжали в Петербург с отснятым материалом. Очень хотелось спать. Но надо сказать, что наша поездка по сравнению с побегом Валуева из больницы была – так, игра. Когда он пришел в студию на костылях, было видно, как нелегко ему дается каждый шаг. Особенно когда закончилось действие обезболивающих».

«Меня поражает, что Николай Сергеевич при всей серьезности его образа и сферы занятий не боится быть смешным. Мы придумали, что в начале каждого выпуска «Исторического детектива» у ведущего в руках некий предмет-символ последующего расследования. Иногда – парадоксальный. Иногда – символичный.В выпуске о причинах краха советской системы торговли, а это настоящая детективная история, мы выдали Валуеву клетчатую сумку «челнока» 90-х, смотреть на это без смеха было нельзя. Потом была змея. Настоящая, живая змея – речь шла о гибели группы Сергея Бодрова в Кармадонском ущелье. Змею арендовали в зоомагазине, вместе с ней приехал зоолог, который за ней присматривал. Или за Валуевым присматривал – не понятно, за кого больше переживал. Змея, конечно, попыталась заползти в рукав пиджака, но расстались они вполне мирно. Но для меня самым серьезным испытанием оказалась не змея, а швабра с половой тряпкой. Это была программа о судьбе боксера Валерия Попенченко. Единственным свидетелем его падения в лестничный пролет оказалась уборщица. И я сама написал в тексте фразу «уборщица отбросила швабру». Теперь на съемке передо мной стоял огромный Валуев и должен был – «отбрасывать швабру». Понятно, что швабра не имела права попасть в камеру или в режиссера. Значит – кому-то надо было ее ловить. Я и ловила. Три дубля и еще один – «технический». И ведь Валуев все дубли ее послушно кидал!Я много лет работала на телевидении редактором и шеф-редактором, так вот оказалось, что с профессиональным спортсменом работать проще, чем с большинством журналистов. Я бы предложила на журфак – только через спорт! Не обязательно, впрочем, через бокс».

«Одна из моих самых странных обязанностей как телевизионного продюсера – заботиться об обеде для ведущего программы «Исторический детектив» Николая Валуева. Николай Сергеевич работает в студии по 5-6 часов. И это нормально и естественно, что при такой колоссальной нагрузке энергию надо восстанавливать. Вес Валуева – около 150 килограммов. И он как спортсмен серьезно относится к своей физической форме. Оказалось, что проще всего накормить Николая Сергеевича… мясом. Мы заказываем ему на каждую съемку два стейка. По 400 граммов. Это – почти килограмм! Прожарка – средняя. К ним – овощи, иногда картофель. Мне самой этого хватило бы на неделю, наверное. Однажды Николай Сергеевич приехал в студию прямо с утреннего московского поезда. Конечно, мясо еще не было готово. И он попросил: «А можно мне кефира… с булочкой…" С тех пор для него я всегда ставлю в холодильник в редакции два литра кефира. Булочки он любит «свердловские»».

«Когда мы снимали программу о судьбе и гибели художника Василия Верещагина в Русском музее, то не могли дождаться Николая Сергеевича. Он очень медленно шел по залам, останавливался у картин, задавал вопросы смотрителям, выслушивал их рассказы. Оказалось, он практически никогда не бывает в музеях. Потому что в любом сразу становится… «главным экспонатом». Посетители больше внимания обращают на него, чем на живопись. И несмотря на запрет фотографировать со вспышкой, снимают. Это картины нельзя, а Валуева-то можно. Мой рост – 153 сантиметра. Николая Сергеевича Валуева – 213. Поэтому, конечно, рядом мы смотримся комично. Мне приходится вставать на цыпочки, а ему – наклоняться ко мне, сложившись почти вдвое. Только когда Николай Сергеевич сидит в кресле – мы примерно одного роста. А еще у нас день рождения у обоих в августе. И он говорит: «Мы оба – львы! Может поэтому нам так легко работается!»»