"Мандат", или Ларчик мизантропии

Несколько лет в СТИ идет вторая эрдмановская пьеса, "Самоубийца". Но дилогии никак не получается, "тот" Эрдман в подаче режиссера совсем другой, нежели "этот". Ну а настоящий Николай Эрдман, театральный вундеркинд 1920-х, написал свою вещь как раз сто лет назад (и поставил ее у Мейерхольда и много, много где еще; потом, конечно, все наглухо запретили, а автор поехал в ссылку) с вполне понятными намерениями: высмеять тех обывателей-мещан, которые, с одной стороны, хотят пролезть в партию ради благ, с другой – ждут восстановления монархии. "Мандат" с тех пор ставили нечасто – по подсчетам театроведов, всего-то 11 раз (кстати, сегодня на московской сцене живет еще один "Мандат" - "саунд-драма" Владимира Панкова в театре Et cetera; публика и критика оценила этот спектакль высоко). Уникальность "Мандата" в том, что это универсальная вещь, понятная всем поколениям: всегда есть приспособленцы, всегда есть "сложные обстоятельства", в которых надо выживать… Оно ведь и с гоголевским "Ревизором" так, начальники и жулики найдутся во все времена во всех странах. Справедливо заметила театровед Марина Тимашева, рецензируя постановку Женовача – нашим нынешним драматургам нечто подобное создать решительно не по силам. Да, добавлю уже я, у них неплохо получаются сатирические зарисовки нынешней жизни, но чтобы вот такое, универсальное и поэтому глубокое – тут дудки. Короче, высмеиваем приспособленцев всех времен и мастей. Но у Женовача все несколько – а то и принципиально - иначе. На нашей сцене мы сегодня то там, то тут видим "фиги в кармане", намеки на актуальные обстоятельства. Пошловато, но публике, как говорят нынче, "заходит". Казалось бы, универсальный "Мандат" для этого годится в высшей степени. Однако режиссер шагнул в другую сторону от фельетонного соблазна. Один из приемов внешне нехитрой, однако эффектной пьесы в том, что обыватели меняют картины – на одной стороне безобидный пейзаж, на другой – Карл Маркс. Женовач и его постоянный соавтор сценограф Александр Боровский в оформлении спектакля прием абсолютизируют – на сцене словно запасник музея и множество картин, которые можно менять, приспосабливаясь… К чему? Вот вопрос. История внешне такова. Нэпман Сметанич (его играет Алексей Вертков) готов выдать своего придурковатого, но очень важного с виду сынка (Глеб Пускепалис) за дочку обнищавшей после революции бизнесвумен Надежды Петровны (Ольга Калашникова). Но его требование – чтобы в новой родне был хоть один коммунист! Вот и пришлось сыну и брату, Павлу Гулячкину (эксцентричная роль Сергея Аброскина) раздобывать себе мандат…настоящий или фальшивый, не так важно. А еще там кухарку принимают за Великую Княжну (роль простушки у Елизаветы Кондаковой). А еще при первом признаке возрождения монархии все немедленно становятся монархистами (потом – наоборот). Сторонникам монархии и коммунизма лучше этого не видеть. Режиссер методично, предельно издевательски выводит самое святое для этих и тех в максимально неприглядном, комическом виде. Честное слово, иногда хотелось вскричать: ну зачем уж так-то зло?! "Чума на оба ваших дома", да, но и на всех без исключения его обитателей. И на их исполнителей. И на нас, зрителей, и вообще на весь белый свет. А может, и нет этого белого света, и все иллюзия? Хоть переворачивай картины, хоть нет, спасения не видно… Женовач меняет местами реплики персонажей, и выносит в финал такой монолог, делая его ударным и несущим основные смыслы (в тексте он был в другом месте): " Кончено. Все погибло. Все люди ненастоящие. Она ненастоящая, он ненастоящий, может быть, и мы ненастоящие?! Что люди, когда даже мандаты ненастоящие…". Занавес. Какая уж тут комедия… плакать хочется.