Анатолий Солоницын: как актер стал «талисманом» Тарковского и изменился после «Андрея Рублева»

30 августа 1934-го в городке Богородск Горьковского края родился Анатолий Солоницын. В тот год весь СССР следил за спасением челюскинцев, и отец, на тот момент корреспондент в газете, решил назвать сына в честь начальника экспедиции Отто Юльевича Шмидта. Великая Отечественная война придала немецкому имени негативный оттенок, и Отто превратился в Анатолия. Актерский талант в нем проявился еще в школе, первой его разглядела учительница русского языка и литературы Тина Григорьевна. Потом была художественная самодеятельность и три неудачные попытки поступить в ГИТИС. Так начинался путь актера, увековечившего свое имя ролями в фильмах «Сталкер», «Солярис», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Восхождение», «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского», а главное – «Андрей Рублев».

«Не принимали его потому, что он не подходил под принятые в ту пору актерские стандарты, – объяснял младший брат Анатолия Солоницына Алексей. – На героя, как, к примеру, Василий Лановой, явно не подходит. И на хорошего парня из рабочего класса не годится – например, как Николай Рыбников. И в «простаки», «комики» тоже не годится. Вот Пуговкин, например, – ему и учиться не надо, сразу взяли сниматься. Во ВГИК Толя никогда не поступал – все время почему-то упорно шел в ГИТИС. Время «неврастеников», актеров, способных на сложный психологический рисунок, с «неактерской» внешностью, как у Смоктуновского, еще не пришло. В приемной комиссии видели, что юноша способный, но куда его деть с такой внешностью? Сутуловат, лысоват – нет, не возьмем…»

Тогда Солоницын поступил в только что открывшуюся студию при Свердловском драматическом театре, успешно окончил ее и остался работать штатным актером. В 1964 году сценарий «Андрея Рублева», написанный Тарковским и Кончаловским (замысел, как известно, принадлежал Василию Ливанову), опубликовали в четвертом и пятом номерах журнала «Искусство кино». Солоницын заболел этим сценарием, он мечтал сыграть в фильме главную роль и отправился с Урала в Москву, чтобы участвовать в пробах. Возможно, с таким же упорством в XVIII веке его прадед, крестьянин Захар Солоницын – иконописец и летописец, оставивший сборник исторических преданий о Поветлужье «Ковчег ветлужской старины» – прорубал себе дорогу к храму. В деревне Зотово Тоншаевской области своей церкви не было, и предок Анатолия Алексеевича ежедневно ходил молиться в соседнее село через лес. Его путь, проложенный топором, стал известен как Захарова тропа.

Известие о том, что Тарковский снимает новый фильм, быстро разлетелось среди актеров. Андрей Арсеньевич к тому моменту успел обрести европейскую известность благодаря картине «Иваново детство», удостоенной «Золотого льва» 23-го Международного кинофестиваля в Венеции. Сложнее всего шел поиск актера на главную роль, дело в том, что Тарковский пытался найти исконно русский типаж, но при этом не хотел привлекать знаменитостей из столичных театров: «Вот бы такого, чтоб и зрители совсем не знали, и в самую точку попасть». Рассматривались сотни кандидатов, перебирался ворох фотографий, на роль даже был утвержден Станислав Любшин, но Тарковский не останавливал поисков, пока не увидел фотопробу Солоницына. Хотя первоначально, при личной встрече, актер не произвел на него сильного впечатления.

На фото внешность Солоницына показалась Тарковскому и его консультанту по материальной культуре, историку искусства Савве Ямщикову очень «рублевской», с фотографий на них смотрело лицо, словно из XV века, насколько можно было себе это лицо представить. Леонид Филатов в своем цикле документальных программ «Чтобы помнили» описал его так:

«…лицо его было очень, что называется, неактерское. Когда я впервые посмотрел картину «Андрей Рублев» и увидел это лицо, даже еще не зная, какой это актер, я подумал: «Какой все-таки гений Тарковский, как он выбрал такое точное лицо, такое лицо, которых много в России. И скулы, и запавшие глаза, и ранняя лысина, и какая-то печать страдания на лице – и таких лиц в России миллионы и миллионы. И он был похож на всех. И вместе с тем, когда привыкаешь к этому лицу, понимаешь, что лицо это забыть уже невозможно».

Против кандидатуры Солоницына был и худсовет, и учитель Тарковского Михаил Ромм, который считал, что актер провинциален, зажат и слишком театрален. Режиссеру пришлось потратить немало усилий, чтобы 32-летнего артиста из Свердловска утвердили на роль Андрея Рублева. И Солоницын был готов на любые жертвы, чтобы оправдать доверие и использовать этот, может быть, главный шанс в его жизни. К тому же, по договоренности с Тарковским, если первая сцена получалась неудачной, его бы сняли с роли. Первой снимали финальную новеллу «Колокол», в которой Рублев внезапно заговаривает после нескольких лет молчания. «Ну, все, все. Такой праздник для людей устроил, а еще плачет. Вот и пойдем с тобой по Руси, ты колокола лить, а я иконы писать», – произносит уже пожилой иконописец, поднимая из грязи рыдающего Бориску. Чтобы вжиться в роль, Тарковский посоветовал Солоницыну на себе опробовать, что такое обет молчания. «Представляешь, какой у него будет голос после этих трех месяцев немоты?» – говорил Тарковский Ямщикову. Солоницын не ограничился молчанием и перед началом съемок на неделю перетянул себе горло шарфом, чтобы голос стал более хриплым.

«Более благодарного слушателя, чем он, трудно себе представить. Тактичный, внимательный, невероятно дотошный, он часами готов был ходить со мной по музеям, вникал в тонкости иконописи, сидел в библиотеках над научными трудами по истории Древней Руси. Очень он оказался мне близок – и чисто по-человечески, и как великолепный, тончайший актер», – вспоминал Ямщиков. «Такого свойства актеры верят режиссеру, как дети, и эта их способность довериться вдохновляет меня необыкновенно, – писал Тарковский в книге «Запечатленное время». – Анатолий Солоницын был нервный, легко внушаемый актер, – его было так легко эмоционально заразить, добиться от него нужного состояния!»

Работа в картине «Андрей Рублев» сильно повлияла на личность Солоницына, по его словам, открыла для него совершенно новый мир, мир гениального человека. Если раньше актер был «условно верующим», но в его доме все-таки был красный угол с семейной иконой Николая Чудотворца, то осознанно верующим он стал после «Рублева».

«Сама личность иконописца, живопись Феофана Грека, Даниила Черного, пребывание в этих храмах сильно повлияли на Анатолия. Он не был в партии, крест носил постоянно. Я даже боялся, что ему это повредит в работе, сломает карьеру», – рассказывал Алексей Солоницын.

Кстати, и Тарковского Анатолий Солоницын признавал гением, его вполне устраивала роль «глины» в его руках, на съемочной площадке он никогда не выпячивал себя и не спорил попусту. Тарковский, в свою очередь, считал его «идеальным актером», впитывающим как губка. «Своих» актеров Андрей Арсеньевич по своему обыкновению привлекал к следующим фильмам. Таковыми были Николай Гринько, Александр Кайдановский, Олег Янковский – «талисманом» режиссера стал и Солоницын. Начиная с «Андрея Рублева» он снимался во всех его картинах, созданных в Советском Союзе, а также играл Гамлета в спектакле, поставленном Тарковским в Ленкоме. Режиссер называл это «почти суеверным отношением».

«Он объяснял это тем, что в каждом актере неограниченное количество возможностей, что ему интереснее раскрывать новые пласты, чем, предположим, пробовать новых», – пояснила ассистент Тарковского Мария Чугунова в интервью киноведу Майе Туровской.

Если подходящей роли для Солоницына не было, она придумывалась специально, как Прохожий в «Зеркале». В «Солярисе» актер играл доктора Сарториуса. Наталья Бондарчук вспоминала, что Андрей Арсеньевич доводил Солоницына до крайнего перевозбуждения, физического переутомления, часто ругал его, что для актера, обожавшего Тарковского, было невыносимо: «Но, когда у Толи появлялись слезы на глазах и вся его суть приходила в движение, Тарковский начинал снимать».

«Сценарий «Ностальгии» писался тоже в расчете на его участие в фильме, и почти символично, что смерть актера как бы разрезала мою не только творческую жизнь на два куска: Россию и все, что было и будет после России», – отмечал Тарковский.

Действительно, даже смерть мистическим образом объединила режиссера и актера. Съемки фильма «Сталкер» по повести «Пикник на обочине» братьев Стругацких проходили в районе разрушенной электростанции под Таллином. Неподалеку находился целлюлозно-бумажный комбинат, который сбрасывал отходы в протекавшую там реку. Экологическая ситуация на месте съемок была настолько плохой, что многие члены съемочной группы страдали от проблем с дыханием и кожей. Не исключено, что длительная работа в этом месте сыграла страшную роль в судьбах самого Тарковского, его жены Ларисы и Анатолия Солоницына: все они умерли от рака легких. Солоницын ушел в 1982 году, ему было всего 47 лет, а Тарковский – в 1986-м в возрасте 54 лет.

Однако фильмография Анатолия Солоницына не исчерпывалась только картинами Тарковского. За 47 лет он снялся в 46 фильмах, работал у Ларисы Шепитько («Восхождение»), Сергея Герасимова («Любить человека»), Никиты Михалкова («Свой среди чужих, чужой среди своих»), Алексея Германа («Проверка на дорогах»), Александра Зархи («Двадцать шесть дней из жизни Достоевского»), Александра Алова и Владимира Наумова («Легенда о Тиле»), Вадима Абдрашитова («Остановился поезд»). Вот как отзывался об актере Никита Михалков:

«Когда я вспоминаю Анатолия Солоницына, я вижу его голубые глаза, в которых было так много чистоты и грусти. Несуетность, спокойствие, тишина – все было в глубине его светлого взгляда. Но стоило заговорить о том, что волновало и жгло его душу, – Господи, как менялись эти глаза, сколько твердости, силы, непреклонной воли вспыхивало в уже другом его взгляде, словно огненным мечом пронизывавшем человека. Он был из той когорты людей, которым ничего не жаль во имя великой цели, идеи, труда, которым он посвятил жизнь».

Стоит выделить роль полицая-следователя Портнова в «Восхождении» Ларисы Шепитько – одном из выдающихся советских фильмов о Великой Отечественной войне. Если в «Рублеве» Солоницын играл гениального иконописца, человека великого духа, то Портнов – его антипод и антипод главного героя – Сотникова. Режиссер специально искала внешне похожих актеров, чтобы усилить их внутренний контраст.

«Это должен быть очень хороший актер, – говорила она. – Их поединок, да, да, поединок с Сотниковым – вечный конфликт, вечное сражение духа и бездуховности... Умирающий, страдающий Сотников побеждает потому, что он силен духом. Он умирает и возносится над своим мучителем».

Здесь Солоницын блестяще перевоплотился в предателя, Иуду, которого презирают и свои, и немцы. Хотя «своим» актером для Шепитько он не стал. «Кое-что в творческой манере Шепитько мне поначалу было непривычно и даже неудобно», – признавался он. «Все их (Солоницына и Яковлева, – Прим.ред.) актерское существо сопротивлялось тому, что мне приходилось от них требовать. Они мне верили, старались следовать за мной и умом и сердцем, но набор средств выражения, который есть у каждого профессионала, им мешал», – делилась, в свою очередь, Лариса Ефимовна.

Тем временем Солоницын мечтал сыграть Федора Достоевского, к тому же фильмы по его произведениям были среди замыслов Тарковского. Когда режиссер подал заявку на экранизацию «Идиота», в котором Солоницыну отводились сразу две роли – автора и некоего Лебедева, актер даже задумал сделать пластическую операцию, чтобы походить на Достоевского. «С ума сошел, ты же тогда больше играть не сможешь с лицом-то Федора Михайловича!» – поразился Тарковский. А Солоницын ответил: «Если я сыграю Достоевского, зачем мне что-то еще играть?» К сожалению, снимать экранизацию по Достоевскому режиссеру не позволили. Остается только догадываться, каким был бы его «Идиот» с Солоницыным в роли Достоевского, Маргаритой Тереховой в роли Настасьи Филипповны и Александром Кайдановским в роли князя Мышкина.

Мечта Солоницына все-таки осуществилась, только не с Тарковским: в 1980 году он сыграл великого русского классика в фильме Александра Зархи «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского» и в 1981-м получил Серебряного медведя Берлинского кинофестиваля за лучшую мужскую роль. В том же году ему присвоили звание заслуженного артиста РСФСР. Профессиональное признание, творческая реализация, личное счастье с третьей уже женой, двое любимых детей – все это в один миг перерезала болезнь.

В 1981 году, снимаясь в советско-монгольском фильме «Великая судьба», актер упал с лошади и сильно ушиб грудь. Обследование показало рак, но операция не спасла: метастазы вскоре распространились на позвоночник. Анатолий Алексеевич успел сняться в последнем для себя фильме с говорящем названием «Остановился поезд» Вадима Абдрашитова. Он умер у себя дома 11 июня 1982 года и похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве. Узнать могилу Анатолия Солоницына можно по памятнику, отсылающему к главному фильму его жизни: это вытянутая, словно свеча, белая фигура монаха, выходящего из церковного портала. В «Зеленой тетради», куда актер заносил понравившиеся афоризмы и своим мысли, среди прочего осталась такая: