Режиссер Максим Арбугаев: о первом игровом фильме молодого документалиста, который уже стал номинантом на «Оскар»
В фильме «Кончится лето» у номинанта на «Оскар» Максима Арбугаева в главной роли снялся другой номинант на «Оскар» — Юра Борисов, который в последнее время стал легендой и главным любимцем публики, российской и не только. Почему Арбугаев смог снять это кино только у себя на родине — в Якутии — и как ему удалось войти в Американскую киноакадемию к 33 годам?
С Максимом Арбугаевым беседовал главный редактор «Бизнес FM» Илья Копелевич.
Здравствуйте, с нами на связи Максим Арбугаев, номинант на «Оскар» в номинации «Короткометражный документальный фильм». Премьера совместного фильма Максима Арбугаева с другим якутским режиссером Владимиром Мункуевым и с другим всем известным номинантом на «Оскар» Юрой Борисовым прошла только что, я на ней был. Мы обязательно поговорим об этом фильме, но я в начале должен слушателей просто с вами познакомить. Я думаю, что со временем многие будут знать ваше имя, а пока вам всего 34 года, но биография ваша такая, о которой надо рассказать. До 19 лет, как я знаю, вы профессионально занимались хоккеем. Вдруг в 19 лет, помогая своей сестре Евгении, которая стала тоже очень известным фотографом, помогая ей, вдруг ощутили, что камера — это ваше призвание. Затем вы мгновенно с легкостью поступаете во ВГИК, снимаете документальные фильмы. Вас замечает очень известный документалист Кристиан Фрай, вы с ним снимаете документальный фильм, который получает призы на очень крупном фестивале документального кино Sundance. Затем вы снимаете фильм «Выход», который становится номинантом на «Оскар», об этом у нас гораздо меньше знают, чем о номинации Юры Борисова. И вот вы снимаете вместе с Владимиром Мункуевым первый игровой фильм. Кажется, что все происходит с вами прекрасно, стремительно, как по волшебству. Посмотрев ваши работы и кое-что узнав о вас, я увидел, что эта легкость, оказывается, очень внешняя. И то количество труда и самоотверженности, с которыми вы подходите к камере, — это вовсе не из области легкого. Я с этого хотел начать. «Выход» — это про моржей, которые выходят на берег в Чукотском море. Сколько лет заняли съемки этого 24-минутного фильма?
Максим Арбугаев: Если говорить про фильм «Выход», то мы провели один сезон с нашим героем, с тем биологом, который изучает морских млекопитающих, мы провели с ним три месяца на берегу Чукотского моря. Ну и потом да, уже после съемок у нас был монтаж в течение года, и я думаю, что это около двух лет заняло в целом, если говорить от идеи до первой премьеры. Первая премьера у нас была на Берлинском кинофестивале, это 2022 год.
Действительно, вас послушать — все легко. Как вы вообще оказались в этом месте? Что вообще есть в этом месте, сколько до него добираться, как там жить эти несколько месяцев?
Максим Арбугаев: Чукотка для меня была уже знакома до начала съемок фильма «Выход», мы с сестрой там работали над фото- и видеоисторией. Евгения — моя сестра, фотограф, она делала книгу.
Ее фотографии на обложке Time.
Максим Арбугаев: Да, и она делала фотоисторию про местное население на Чукотке, и там мы услышали про нашего героя, про Максима Чакилева, узнали про это лежбище. Оно нас заинтересовало, и, когда мы собирались домой, это было за год до начала съемок, то случайно встретились с нашим героем. Он прилетел на этом вертолете, на котором мы улетали домой, там мы впервые познакомились. Но на тот момент мы не думали, что это будет кино, был ковидный период, был локдаун. И мы подумали, что как раз таки это есть шанс спокойно поехать и снять авторскую историю. Получается, в период пандемии мы провели вот эти три месяца в этой маленькой избушке на берегу Чукотского моря на лежбище с нашим героем Максимом Чакилевым.
Как добраться туда?
Максим Арбугаев: Не так сложно в целом, самолетом до Анадыря, потом на самолете до небольшого поселка, потом на вертолете уже до маленького поселка с населением 300 человек. И там через 15-20 километров находится это лежбище.
А как проехать эти километры?
Максим Арбугаев: Это либо лодка, либо на квадроциклах, либо пешком.
Вы, в общем-то, родились тоже в очень северном районе, в Тикси (поселок в Якутии), и детство ваше там прошло, понятно, что, в общем-то, для вас это не так необычно находиться там, но все-таки. Это вообще на берегу Северного Ледовитого океана, Чукотского моря. Там десятки тысяч, почти 100 тысяч моржей одновременно выходят. Я не буду пытаться пересказать этот фильм, потому что, помимо уникальных съемок, на мой взгляд, он чрезвычайно художественен, очень о многом говорит. Но все-таки как вы там жили? Это одна-единственная избушка, вы окружены моржами. Знаете, обычному московскому студенту ВГИКа это может показаться чем-то запредельно невозможным.
Максим Арбугаев: Мне кажется, для студента ВГИКа все возможно, главное — иметь желание, психологический настрой очень важен в таких моментах. Арктика имеет еще воздух достаточно разреженный, и сам ландшафт минималистичный, и где-то тебя это вводит в какую-то медитацию, особенно если зимой посмотреть это белое полотно. На Крайнем Севере очень важно психологически быть готовым, особенно в таком тесном пространстве, как у нас было. Было нелегко, но тут очень важно иметь какой-то диалог с самим собой и поддержку близких, как у меня было это с родной сестрой Евгенией, и у нас очень хорошие отношения с Максимом, нашим героем. У нас была теплая, дружественная атмосфера, и это помогало.
Давайте теперь про ваш первый игровой фильм. Мы начнем не с сюжета, не с героев, а с того, что действие этого фильма происходит в Якутии и история имеет реальное происхождение. Но мы пока не про это, а, опять же, про места. Я прочитал, что когда готовились к съемкам, то смотрели локации в Мурманской области, вроде бы чем-то похоже и по природе, та же климатическая зона, но вы посмотрели вместе с соавтором Мункуевым и решили, что снимать можно только в Якутии, как вы сказали в одном из интервью, потому что там энергетика другая. А вы можете это расшифровать?
Максим Арбугаев: В первую очередь это родина. Якутия — это моя и Владимира родина, мы ее знаем, мы ее чувствуем. Это родное.
А что было не то в Мурманской области?
Максим Арбугаев: Я люблю Мурманск, я считаю, что в Мурманской области одна из самых красивых тундр, на мой взгляд. Там более умеренный климат, если сравнивать с Якутией или с Чукоткой, но мы решили, что в этом будет и документальность определенная, все действие происходит в Якутии. И очень важно, когда твоя команда, съемочная группа проходит там, где реально написана история.
А эта история могла произойти только в Якутии? Она не могла произойти в Мурманской области, например?
Максим Арбугаев: Эта история могла произойти хоть в Бразилии, хоть на Аляске, хоть где. Это ограбление, это история двух братьев. Тут больше вопрос менталитета, тех решений, которые принимают наши герои, темперамента, духа. И когда мы только начали придумывать историю, сначала у нас были герои этнические, были они якутами. А потом мы поняли, что на самом деле в Якутии много русских и людей славянской внешности. Мы сидели и придумывали, и была импровизация. Помню, еще во ВГИКе я писал короткие истории, мне нравилось придумывать сюжеты, были просто выдуманные истории, но в документальном кино я много наблюдал, смотрел за людьми, много историй слышал. И микроистории, которые у нас в фильме, мы из личного опыта, из своего «шкафчика» доставали и добавляли.
Придется вас спросить, раз так. Когда вы писали этот сценарий вместе с Владимиром, какую главную тему вы нащупали? Ограбление, побег, дальше сопутствующие этому трагедии, одна порождает другую, наверное, в кино довольно популярная тема. Но ваш фильм при всем при том абсолютно самобытный. Вы сами ощущали, что главное в этом? Для тех, кто фильм пока не видел, но, может быть, захочет посмотреть.
Максим Арбугаев: Знаете, мы думали поразмыслить на тему выбора между добром и злом, особенно когда ты пытаешься защитить любимого человека, брата. Нам было важно исследовать темы доверия, поразмыслить на эту тему доверия, предательства и последствий выбора. И вообще поразмыслить, как далеко может зайти человек ради мести. Наверное, подумать, задать вопрос, что происходит с теми, кто оказывается в тени чужих решений, когда ты становишься жертвой обстоятельств и ничего не можешь поделать.
Еще у меня вопрос: я смотрел этот фильм на одном дыхании, и мне временами было страшно, потому что я в принципе впечатлительный, и мне нелегко смотреть на экране трагические события. И в то же время он не давил на меня. Вы что-то делали для того, чтобы он не стал черным, для того чтобы нервы выдерживали у людей?
Максим Арбугаев: Это все равно тяжелый фильм. Еще на этапе съемок многие вещи менялись, и, наверное, в этом тоже помогали сами локации, когда мы уже были на месте, придумывали эпизоды, где-то их меняли. Наверное, где-то в этой команде с Володей, с Юрой, с Макаром какие-то моменты мы хотели...
Макар Хлебников — исполнитель второй главной роли. В фильме все происходит между двумя братьями, некоторые называют его «Дьявол и ангел», потому что они разные, но оказываются в одной и той же ситуации и связаны друг с другом. Ну, так, я чуть-чуть раскрываю вот эту линию фильма. Поэтому главных героя два. Ну, хорошо, теперь Юра Борисов. Скоро церемония «Оскара», вы надеетесь, что он его получит?
Максим Арбугаев: Я думаю, что у Юры есть все шансы, но мне кажется, что сама номинация на премию «Оскар» — это уже большое достижение.
Огромное достижение, тем более что он был номинирован и на все основные иные международные кинопремии, да и «Золотая пальмовая ветвь» для этого фильма — это огромный успех. Я так понимаю, что фильм «Анора» и ваш фильм снимался в близкое время.
Максим Арбугаев: Насколько я помню, после наших съемок Юра как раз снимался в «Аноре».
Юра тогда не был номинантом на «Оскар», и вы еще не были номинантом на «Оскар». Вы молодой человек, это три года назад было, вам было 31-32 года. Володя, по-моему, ненамного вас старше. Тем не менее как вам удалось так быстро это все запустить? Чем вы привлекли продюсеров, кинокомпанию «Вольга-фильм» и прекрасных актеров, которые у вас снимались в очень тяжелых условиях, о которых, кстати, тоже стоит рассказать.
Максим Арбугаев:Я рассказал эту историю Володе Мункуеву, мы начали писать и дали нашим продюсерам промежуточную версию почитать. И они сказали: здорово, ребята, продолжайте, мы вас поддержим. И вся группа продюсеров дала нам полную творческую свободу, нам доверились. Это для нас было очень важно, это вылилось вот в такой результат, когда это становится не продюсерским кино, а больше авторским, режиссерским. Не быть в каких-то рамках определенных — это редкость, и я рад, что на дебюте игровом мне удалось поработать с такими продюсерами, как Борис Хлебников, Саша Плотников, Валерий Федорович, Евгений Никишов, Игорь Мишин. Заинтересовать, наверное, история заинтересовала.
Вот она их сразу заинтересовала. Они прочли, поговорили, и это как бы мгновенно произошло или пришлось в чем-то убедить? Или это их чутье сработало само?
Максим Арбугаев: Володя Мункуев уже был с ними знаком, они вместе уже работали, с таким же составом они делали предыдущую картину Володи. Володя больше брал на себя и как сценарист, на этапе сценария он больше брал на себя вот эту часть работы с продюсерами. А потом уже, когда мы запускались, то мы просто говорили, как лучше мы видим для фильма будет касаемо локаций, кастинга тоже мы советовались, были долгие, интересные обсуждения. На мой взгляд, все сложилось касаемо кастинга, касаемо локаций. Для меня это был вызов, честно сказать, такой очень серьезный вызов, потому что не было опыта в игровом кино.
А денег много потратили на этот фильм? Информации об этом я не видел.
Максим Арбугаев: Я бюджета не знаю, это больше надо с продюсерами разговаривать. То, что нам нужно было для творческой реализации, нам давали.
Когда вы посмотрели Мурманскую область, которая поближе, и сказали: «Нет, будем снимать в Якутии, все в настоящих условиях, на очень-очень большом отдалении» — продюсеры не пытались вас отговорить?
Максим Арбугаев:Нет, такого разговора не было. Мы на всякий случай искали альтернативу, когда был еще другой драфт, то есть у нас был другой финал, и нам нужно было использовать там компьютерную графику. Но мы потом поменяли финал. И снимать в Якутии было важно. Во-первых, как я уже говорил, это достоверность самой истории. Если посмотрите фильм, то почувствуете там часть документального жанра и подхода.
Да, вы уже рассказали в одном интервью, которое дали, что, снимая это кино, вы пользовались приемами документальной съемки. То есть, если в игровом кино мизансцены расчерчены, камеры расставлены, актеры работают под уже заданную схему, вы стали снимать иначе. Расскажите как, давайте не буду за вас рассказывать.
Максим Арбугаев: Да, изначально, когда мы только начали готовиться, я долго думал, как снимать игровое кино. До этого я ни разу не был на площадках игровых, для меня это был стресс. Ну, у меня было какое-то представление в целом, но такого опыта, чтобы я был в команде на самих съемках, такого не было. И уже когда оставалась пара недель до самих съемок, я понял, что нужно идти от себя, от того, что мне привычно, где я чувствую некий комфорт творческий. Я подумал, что нужно идти от такого документального подхода. И в команде моей операторской были ребята, которые были больше операторами документального кино, с кем я работал в полевых условиях, кто хорошо разбирается в световых решениях, где можно минимум средств использовать или использовать настоящие источники, бытовые источники света, как лампочка Ильича или фонарный столб, не использовать большие приборы, потому что у нас еще и переезды были долгие. И я изучал других операторов, которые мне нравятся, которые работают в постдокументальной стилистике, и понял, что чем отличается игровое кино? Есть актеры, которые играют эту выдуманную историю, и порой бывает, что актеры больше подстраиваются под камеру. Не везде, наверное, но, по крайней мере, такое есть, что мизансцена может быть ограничена, может быть на 360, на 180 градусов, где-то на 90, это где-то павильонные съемки. Но я подумал, что в документальном кино, что интересно, камера должна подстраиваться под человека. И это очень сложно. Это нужно на два-три шага угадывать, быть впереди. И может пойти что-то не так, и ты должен просто в доли секунды принять решение, куда повести панораму, какую крупность взять, как снять так, чтобы был и приятный свет, и композиция. Это очень хорошая практика, и для ребят, которые планируют заниматься кино, я бы посоветовал поработать на документальных картинах, чтобы почувствовать эту реальность и быть гибким, готовым к каким-то моментам. И, собственно, на «Кончится лето» в большинстве случаев мы старались давать нашим актерам пространство, в котором они могли себя свободно чувствовать, где-то импровизировать. И камера моя шла где-то не по плану какому-то, который мы обсуждали, просто потому, что в момент нажатия кнопки rec ты понимаешь, что вот сюда я пойду, и здесь будет лучше, но это чисто интуитивные моменты. И у нас не было раскадровок, я изначально отказался от раскадровок, чтобы не загонять себя в рамки композиционные, технические.
Вот из интервью Юры Борисова про «Анору» я узнал, что Шон Бейкер снимал «Анору» на пленку, а не на цифровую камеру, потому что пленка что-то передает то, что не передает цифра. Вы что об этом думаете?
Максим Арбугаев: Я полностью поддерживаю Шона Бейкера в этом. Я ни разу не снимал на кинопленку. Это моя мечта.
А словами можно это выразить, на ваш взгляд? Что теряется в цифре по сравнению с пленкой? Или это понять нельзя, надо видеть?
Максим Арбугаев: Это надо видеть, и это чувствуется на полутонах. Даже в отношении цвета это ощущается. Пленка дает жизнь, она дает жизнь в кадре. И я, наверное, подробнее вам бы смог рассказать, когда сам бы попробовал и прошел бы полностью какую-нибудь из историй документальных либо игровых. Сняв на пленку, я вам обязательно расскажу, но это надо почувствовать. Я говорю, у меня нет опыта, но я знаю, пленка сильно отличается от цифры.
Теперь немного о славе, которая быстро приходит к вам. Я бы не сказал, что настигает, потому что то количество труда, которое вы отдаете, это даже не труд, это самоотверженная преданность камере, с которой вы работаете. Это видно, как только смотришь документальный фильм «Выход», понимаешь, чего это стоило, хотя дело не только в этом. Ну так вот, в свои 34 года вы уже член Американской киноакадемии. Насколько это застало вас врасплох, как вы себя чувствуете теперь? До таких высот немногие наши кинематографисты поднимались, даже с очень продолжительным послужным списком.
Максим Арбугаев: Это была приятная неожиданность, когда я получил официальное сообщение, приглашение стать членом Американской киноакадемии. Я даже представить не мог, что это могло произойти. Это происходит анонимно, то есть члены Американской киноакадемии выдвигают кандидатуры.
Вы не знаете, кто вас выдвинул?
Максим Арбугаев: Кто и как выдвигал, не знаю.
Но это за документальный фильм «Выход», да?
Максим Арбугаев: Это за документальный фильм «Выход», но там есть определенные условия: это не может быть дебютом, дебютант не может стать членом Американской киноакадемии.
Это был буквально ваш третий документальный фильм, если правильно понимаю. Причем первый был дипломным во ВГИКе. Все это очень быстро. Вас пригласили, что вы делаете как член Американской киноакадемии? Влияете ли вы на выбор Юры Борисова, например?
Максим Арбугаев: Я в компании документалистов. Так что на Юру Борисова ваш голос не повлияет?
Максим Арбугаев: Нет, почему? Там есть четыре этапа голосования. Есть лонг-лист, но там ты не участвуешь в голосовании. Потом идет шорт-лист, потом из шорт-листа идет уже номинация, и потом уже в номинации голосование. Когда идет шорт-лист, я голосую за документальные фильмы. То есть это 15 фильмов в категории «полнометражный документальный фильм», «короткометражный документальный фильм», «короткометражный игровой фильм» и «анимация». А потом уже из шорт-листа голосуешь за номинации — пять номинаций в документальном департаменте. А потом уже, когда голосуешь за лучший фильм и все-все остальные номинации, то голосуешь наряду со всеми членами Американской киноакадемии.
Скажите, пожалуйста, членство в Американской киноакадемии предполагает, что вы ощущаете себя частью вот этой большой международной киносреды? Насколько ваши контакты с коллегами по цеху стали на более высоком уровне, на более высокий уровень поднялись, как часто это все происходит? Что вообще на практике это означает, кроме того, что вы смотрите и голосуете?
Максим Арбугаев: На практике есть определенный статус, хотя я его ни разу напрямую не ощущал, но это ответственность, это работа. Ты отсматриваешь огромное количество фильмов, анализируешь и отдаешь свой голос. В этом и смысл, что это определенное профессиональное community, которое голосует за лучшие фильмы со всего мира. Когда я стал членом Американской киноакадемии, я много очень работал, были очень большие разъезды. Я был постоянно в поле, где-то в Арктике. И разные были приглашения на какие-то мероприятия, события, но у меня не было возможности поехать из-за времени, поэтому, если говорить про тусовки...
Светской жизни больше не стало?
Максим Арбугаев: Я их не посещал. Я после этого просто больше уходил в свои проекты, работы, для меня это образ жизни, это огромная часть меня — быть в поле, работать. Я из всего в кино больше люблю сам съемочный период. Но каждый год «Оскар» проходит, ты смотришь фильмы, голосуешь, у меня есть возможность смотреть лучшие фильмы со всего мира, и для меня это очень важно — отдавать свой голос.
Не могу не спросить: на этапах, когда политические отношения обостряются, а кто-то из деятелей нашей культуры становится известным, популярным, а то и обласканным на Западе, это иногда разные реакции вызывает. Вы с чем-то подобным сталкивались?
Максим Арбугаев: Я ни разу не сталкивался еще с этим. И когда был на «Оскаре», и когда уже после «Оскара» сюда вернулся. У нас ведь история фильма «Выход» международная, не связанная с политикой, она связана с планетой Земля и с изменением климата. У меня не было негативного опыта.
Ну и слава богу! А как уроженец Тикси и человек, который очень любит свою родину и малую родину Якутию, это изменение климата, вы его как видите там, в Якутии?
Максим Арбугаев: Изменение климата — это очень долгий, длительный процесс, много споров есть о том, что влияет на изменение климата. Но то, что я ощущаю за последние 15 лет, я вижу и наблюдаю это: появляются новые растения, которых никогда не было, животные появляются из более теплых климатических зон, таяние льдов стремительно растет, если посмотреть карты ледовой обстановки 1960-1970-х годов и сравнить с картами нынешними, то можно увидеть, как много льдов в районе Северного полюса растаяло. И местное население тоже чувствует.
Я как раз хотел спросить: а жителей Якутии это реально волнует, они как-то говорят про это, думают про это?
Максим Арбугаев: Спрашиваю людей, когда на съемках находимся, ощущают ли они изменение климата. Они отвечают, что да, они это ощущают.
Вернусь к фильму «Кончится лето». Там природа — это фон, горшок, в котором растут эти цветы. А как известно, никакое растение из горшка не вытащишь. Вы знаете, одна фраза, которая мне пришла в голову по поводу вашего фильма и растений: редко встречаешь искренних, добродушных людей, простых, как полевые цветы, вокруг одни орхидеи и нарциссы, охреневшие от собственной сложности. Вот мне кажется, что ваш фильм как раз про людей простых, как полевые цветы, поэтому им веришь от начала до конца. Что вы дальше думаете снимать?
Максим Арбугаев: Я работаю сейчас над документальными фильмами, и у меня есть история игровая, которую я хотел бы написать и снять ее в родном поселке Тикси. Но она пока еще на стадии идеи.
Я только одно хочу спросить: будет ли она такой же остросюжетной, трагической, с таким столкновением добра и зла в каждом человеке, вот с этим жутким выбором, когда нет хорошего выбора, но все равно есть добро и зло, или это будет что-то другое?
Максим Арбугаев: Это будет что-то другое, это будет история, связанная с детством. Она будет, если так можно выразиться, более поэтичной.
Спасибо вам большое! Мне остается только напомнить, что фильм «Кончится лето» получил Гран-при фестиваля «Маяк» в Геленджике. Пожалуй, это один из самых интересных российских фестивалей, с какой-то натяжкой можно сказать, что он наследует «Кинотавру», на мой взгляд, заслуженно. И я надеюсь, что этот фильм ждет огромное будущее.