"РГ" вспоминает интервью Валентины Талызиной

На 91-м году жизни не стало Валентины Талызиной. Выдающаяся актриса, любимая миллионами зрителей, Талызина всю жизнь посвятила служению искусству. За долгую творческую жизнь она сыграла более 40 центральных и главных ролей в Театре Моссовета, около 100 ролей в кино и телефильмах, ставших популярными у нескольких поколений зрителей. "РГ" вспоминает некоторые интервью актрисы нашей газете, что она рассказывала о детстве, поступлении в институт, учебе на экономическом факультете и отношениях с Фаиной Раневской.

Пушкин на русской печке

Я себя помню рано, помню, как меня укусила собака. Мне было года два - два с половиной, и с тех пор боюсь собак. А они чувствуют, что боюсь.

Мне было года три-четыре, мама ушла, а где-то на кухне люди ели пельмени, я смотрела на стол, он мне казался высоким. Они мне дали один пельмень с горчицей, я зашлась от крика. Им надо было посмеяться…

Я была послушным ребенком, но некоторая хитрость у меня была. Помню, как мама одевала меня в детский сад, она меня одела, мы выскочили на крыльцо, и я ей говорю: "Мам, ты что на меня трусы не надела?" "Боже!.." - вскрикнула мама, и мы вернулись надевать трусы.

Когда я пошла в первый класс, мама меня зимой на санках возила в школу. А лет в восемь я прочитала "Евгения Онегина" и плакала над судьбой Татьяны, что он на ней не женился. Говорю тебе это честно и откровенно. А в классе третьем учительница брала меня к себе домой, садила на русскую печку и я читала ее семье сказку про попа и его работника Балду.

Между нами говоря: в школу я пошла в 1942 году, война была, тяжелое время. Мы жили в Сибири, мама держала корову, и мы не голодали. Когда немного стала соображать, полюбила радио, я его могла слушать часами. А когда стали привозить американское кино, такое как "Серенада солнечной долины", это для меня стало настоящим окном в мир, я могла кино смотреть бесконечно в нашем сельском клубе. Киномеханик, дядя Леша Печенкин привозил кино, я смотрела все картины, которые он привозил. Фильмы уносили меня в другую, неведомую мне жизнь, во все глаза смотрела, как играют артисты. Когда я приехала учиться в ГИТИС, я артистов знала лучше, чем московские студенты.

Бумажный театр и совхоз "Борисовский"

Когда училась в школе, у меня был свой театр, с бумажными актерами, я в него играла все время.

Сказать, что я хочу быть артисткой, в совхозе "Борисовский" было бы странно, там бы меня никто не понял. Когда меня спрашивали, кем я хочу быть, я что-то уклончиво отвечала, но сказать правду, что я хочу быть артисткой, я не могла. Даже не заикалась.

В школе очень любила историю, знала всех царей и императоров, знаковые исторические даты тоже знала как свои пять пальцев. История была еще одним моим миром воображения, просто запоем читала исторические книги.

Маме сказала, что поеду поступать в Омск, в педагогический институт на исторический факультет. Со мной поехала девочка Таня Чирко, запомнила ее на всю жизнь…

Мы пошли сдавать экзамены, там всех "валили", очень много не проходили. Я отвечала все точно и не сбивалась. Мне поставили четверку. Когда мы пришли узнавать результаты экзаменов, Таня Чирко мне говорит: "А ты не прошла..." Я развесила уши, спрашиваю ее: "А ты?.." "И я не прошла...", - отвечает она. И я не пошла проверять списки. А я прошла…

Сталинская стипендиатка

Мы пошли поступать в сельскохозяйственный институт. Так я стала учиться на экономическом факультете. Проучилась там два курса, на интегралах я просто обалдевала, я не понимала ни одного слова, когда нам рассказывали про них. Училась, как-то сдавала экзамены. Но формула "товар-деньги-товар" в мою голову никак не вмещалась, я не понимала ничегошеньки.

А в самодеятельность пошла сразу, там преподавал старый актер, когда он меня послушал, сказал: "Приходите завтра, я вам дам роль…"

И он дал мне главную роль, я играла Надю Коврову, пьесу не помню. Тут я окунулась в свой мир, мне там было очень хорошо. Помню был вечер, студенты омских вузов выступали в драматическом театре, я читала Лебедева-Кумача, какую-то очень смешную историю. Мне хлопали, смеялись. Ко мне за кулисами подошла очень красивая, молодая женщина. Я запомнила ее - Елена Васильевна Зайцева, заведующая Домом народного творчества. Она мне сказала слова, которые я запомнила на всю жизнь: "Девочка, вам надо стать профессиональной актрисой".

"Я хочу учиться…", - ответила я. "Мы это организуем", - продолжила Елена Васильевна. Так я поехала в Москву учиться на артистку.

Москва меня особо по голове не ударила. Я быстро освоилась в метро. В Москве жила моя троюродная сестра, когда я приехала и сказала ей, что хочу быть артисткой, она мне сказала: "Валя, не по плечу ты это затеяла…"

Запомнила, как я первый раз вошла в Собиновский переулок, увидела дом и говорю себе: "Это ГИТИС, если угадала, то поступлю…". Я не угадала. В тот год уже основной набор был завершен, но на мое счастье был дополнительный набор. Это было провидение… Я же приехала от фонаря, я же ничего не знала, ни с кем не созванивалась. Мое поступление, конечно, провидение. Я приехала в Москву без школьного аттестата, у меня был паспорт и справка о том, что я студентка 3 курса Омского сельскохозяйственного института. Все! Николай Васильевич Петров, который когда-то был Николя Петер и танцевал в Петербурге, в кафе-шантанах. Он был народный артист России. Варвара Алексеевна Вронская, бывшая актриса МХАТа, красавица была. Немирович-Данченко предложил ей стать близким человеком, она отказалась и больше в театре ролей не получала. Это мои педагоги, моя вечная им благодарность. Училась я на пятерки, была Сталинской стипендиаткой.

Запомнила, как в институт пришли представители театра Моссовета, на наш выпускной спектакль, я играла принцессу Имоджену - Шекспир, на минуточку. Меня и Вадика Бероева сразу пригласили в театр.

"Я Раневской не понравилась…"

Театр мне сразу понравился, я училась у всех. У знаменитых и не у знаменитых. В гримерке, в массовке, на сцене, в кулисах - везде училась. Я переиграла всех комсомолок. Когда я пришла в театр, то было сказано: "Пришла девочка, некрасивая, непородистая, обыкновенная социальная героиня. Правда, с красивым голосом и очень профессиональная". Это сказала режиссер Инна Александровна Данкман.

Меня как-то быстро приняли и полюбили в театре. Один пример: я опаздывала на репетиции, жила в общежитии на Каретном ряду, до театра минут за десять можно было добежать. Как-то все не могла рассчитать время, и привирала, то одна причина, то другая. Однажды ко мне подошел Борис Владимирович Иванов, бывший артист одесской оперы, фронтовик. Он сказал: "Вы позволяете себе такое, как будто вы гениальная артистка, а вы не гениальная, вы обыкновенная артистка и опаздывать вы не должны".

И меня как отрубило, с той поры и по сей день я перестала опаздывать. Я и сегодня на все репетиции прихожу раньше всех.

Главные роли мне не давали играть шесть лет, только потом Ирина Анисимова-Вульф дала мне роль красавицы Зинаиды в спектакле "Дядюшкин сон". Фаина Раневская пришла в театр, и для нее взяли главную роль Марии Александровны Москалевой. Я играла ее дочку.

Я сначала Фаине Георгиевне не понравилась, она говорила про меня: "Какая же некрасивая..." Партнерша она была великолепная, потом, в процессе работы, она меня полюбила. Во-первых, я деревенела перед ней, я понимала, что я никакая не красавица. Но когда на меня надели корсет, надели розовое, все в кружевах и оборках платье, открыли плечи, сделали мне ресницы, носик подтянули, парик темно-каштановый… Когда я подошла к зеркалу и увидела себя, подумала: кто это? А в следующую секунду подумала: так это же я. И кого я, между прочим, боюсь?.. Пошла на сцену и как дала монолог: "Князь, князь, простите меня!.." А Раневская, она была великая артистка, но она была артистка, говорит режиссеру: "Ирина, это же мелодрама…" А Ирина Сергеевна понимала, что меня прорвало, она отвечала: "Ничего, Фаина Георгиевна, ничего…" А меня уже было не остановить, я давала весь темперамент и кричала до самого балкона. И с тех пор я стала для нее хорошей артисткой. Как-то Раневская сказала такую фразу: "Талызина лучше меня, она умеет играть героинь и характерные роли".