Андрей Кончаловский рассказал про Евгения Ткачука и Юру Борисова

Народный артист РСФСР режиссер Андрей Кончаловский пришел в "Белую студию" телеканала "Россия -Культура". Ведущей программы Дарьей Златопольской он рассказал об истории и ее уроках, о своем новом проекте "Хроники русской революции", о Рахманинове и Сурикове, Пушкине и Тургеневе, о музыке, живописи и кино. Передача выйдет в эфир выйдет уже 28 октября в 21:30.

Приведем несколько цитат из программы.

О замысле проекта "Хроники русской революции"

Мне бы хотелось, чтобы зритель задумался. Лучшее состояние ума от произведения искусства - это смятение (…) Я бы хотел оперировать только образами, не мыслями. К сожалению, я не музыкант: это было бы еще интереснее.

О Евгении Ткачуке в роли Ленина

Женя - настоящий лицедей. Он может играть злодея, может играть дитя, может играть святого. Таким был Михаил Чехов. Лицедейство - это в определенной форме способность мимикрировать. С Женей работать - одно удовольствие. Он замечательно сыграл Владимира Ильича - образ получился и трогательный, и серьезный. Мне хотелось его чуть-чуть приблизить. Он же не просто вождь - он человек со своими слабостями и почти детским азартом.

О русской идее

Иосиф Виссарионович сказал, что Ленин недооценил русского мужика. Это очень глубокая мысль. Ленин приложил марксистскую идею к российской действительности. А европейский менталитет - другой. Ленин довольно книжно представлял демократию. Демократия строится на протестантском понятии личности. Русская культура строится на православии, на традиционной вертикали, где любовь важнее уважения. Нам ближе Рогожин и Мышкин. Оба они абсолютно русские. У нас все строится на чувстве.

Об Октябрьской революции

Я придерживаюсь мнения некоторых историков о том, что это не была народная революция. Это был государственный переворот, где власть взяли политические борцы. Владимир Ильич думал так: сначала возьмем власть, а потом будем учить народ. Говорил, мы его за волосы втащим в социализм. На этом строилась полемика Владимира Ильича с Максимом Горьким. Горький понял, что это глубочайшая ошибка. Он был одним из тех, кто Ленина критиковал, кто понимал, что несоразмерно событие сознанию народа.

О духовном поиске

Я вспоминаю очень глубокую мысль Антона Павловича Чехова: между понятием "Бог есть" и понятием "Бога нет" - огромное поле духовной работы и поисков. Идти можно и в одну, и в другую сторону (…) Человек ищет. Он не может не искать. И когда находит - это счастье. Это ощущение, что ты обрел твердую почву. Большое счастье иметь опору. В любви, в семье, в стране, в племени, в своем народе.

О русском характере и уважении к солдату

Василий Теркин - вот великий русский характер. Который, как правило, проявляется там, где летят осколки, куски стали. Когда сидишь в окопе, проявляется солдатское братство. Во мне есть неизбывное, возможно, интеллигентское, но русское уважение к солдату…

О чувстве дома

Я думаю, что ощущение дома там, где есть русские люди. С ними можно ругаться, их можно бояться, с ними можно драться, но это родные. Вот есть такое местоимение - свой. Ужасно странное. Оно вмещает в себя массы смыслов, которых в европейских языках не существует. Как ты переведешь на английский "свой"? Оurs? Нет, ours - это даже где-то из Средневековья: "Не трогайте, вот наше". Свой - это очень серьезное понимание какой-то корневой системы.

О своем новом спектакле "Макбет"

У пьесы дурная слава. И, когда берешься за эту вещь, то, закрыв глаза, прыгаешь в пропасть. У меня есть некое незрелое любопытство: куда мы вырулим? Мне кажется, замысел "Макбет" содержит энергию заблуждения, которая потом неизбежно приводит героя к самоубийству. Но он же этого не знает. Он охвачен определенной идеей - идеалистической, можно сказать, комсомольской идеей. Он же не злодей. Мне кажется, это интересно.