«Слишком хорошо знаю изнанку профессии»: Анна Пескова о гонорарах в кино, знакомстве с мужем и свадьбе Муцениеце
Анна Пескова — одна из тех актрис, кто верит в творческую судьбу. Она не гонится за ролями и способна отказаться от выгодного предложения — для нее важно, чтобы проект не противоречил жизненным принципам. Зато, согласившись на съемки, Пескова готова изучать архивы, рисковать здоровьем и делать все для передачи образа. Актриса убеждена: в кино каждая деталь имеет значение.
Новым проектом с участием Анны стала шпионская драма «Берлинская жара». Ее героиня попала в ситуацию, когда на кону оказались совесть и благополучие семьи. И, по словам Песковой, она во многом понимает Дори. Для нее муж и дочь — главные ценности и опоры в жизни.
В эксклюзивной беседе с сайтом «Страсти» Анна рассказала об изнанке профессии и любовных сценах в кино. А также прокомментировала слухи о браке с Дмитрием Пристансковым, поделилась успехами дочки и ответила, возможен ли для нее отъезд из России.
Анна, Вы исполнили одну из главных ролей в сериале «Берлинская жара». Что помогло Вам погрузиться в эпоху 1940-х годов? Изучали архивы?
Мне потребовалось время для погружения в документы и хронику — для меня это вопрос профессиональной этики. Когда смотришь некоторые исторические фильмы, часто замечаешь: актёр существует отдельно от эпохи — по манерам, по пластике, даже по тому, как он держит спину. Знаете, женщины того времени, например, никогда не сидели, закинув ногу на ногу. Для зрителя — мелочь, а для меня такая ошибка сразу разрушает всю иллюзию.
Чтобы найти точки соприкосновения с героиней, прежде всего, нужно было понять воздух той эпохи — те обстоятельства, в которых жили наши персонажи. Это как фундамент, на котором потом выстраивается характер.
Я смотрела документальную хронику того времени, изучала судьбы женщин. И когда вновь брала в руки сценарий, у меня уже чётко складывался внутренний портрет Дори — понимала, как она должна двигаться, говорить, смотреть на мир. Это не просто роль — это путешествие в другую эпоху, где каждая деталь имеет значение.
Ваша героиня Дори пошла на сделку с совестью, чтобы спасти семью. Близок ли Вам ее поступок, и готовы ли Вы в реальной жизни отступить от принципов?
Слава Богу, в моей жизни не было подобных испытаний. Я — человек, для которого верность и честность являются фундаментом, и страшно даже представить себя на месте героини, когда на кону оказываются самые главные жизненные ценности — совесть и семья. Но тем удивительнее было проживать судьбу Дори. Став жертвой обстоятельств, она сумела пронести через все испытания самое важное: преданность, любовь и сострадание. В этом внутреннем стержне я, наверное, и нашла точку соприкосновения с ней — мне было органично и естественно в роли. И я очень надеюсь, что зритель почувствует всю ту эмоциональность и искренность, которые я старалась вложить в каждую сцену, чтобы история отозвалась в сердцах.
В «Берлинской жаре» особое внимание уделено костюмам. Насколько Вам близок стиль 40-х годов? Комфортно ли было в винтажных вещах?
Да, я обожаю подобные ретро-образы, и именно с эпохой 40-х у меня связан принт в горошек, который я часто надеваю и на мероприятия, и в повседневности.
Помню, как на первой встрече я спросила модельера Андрея Шарова: «А можно для моей героини сделать платье в горошек?». Он пообещал подумать. Изначально Андрей отнесся к идее сдержанно, однако потом принес эскизы. Когда же я пришла на первую примерку, он сам увидел, как хорошо горошек «работает» на персонажа, и создал для меня еще один набросок с таким же принтом, а впоследствии — и платье.
По сюжету, у Вас была любовная линия с Гелой Месхи. Какой он как партнер?
Мы давно знакомы, и он для меня не только коллега, но и друг. Гела очень внимательный и тонкий артист. На съемках полнометражного фильма режиссера Рената Давлетьярова «Донбасс. Окраина», когда я была на восьмом месяце беременности, он очень помогал и всячески заботился, осознавая мое деликатное положение. Более того, именно Гела нашел няню для дочки, которая потом три года помогала мне с малышкой.
Анна, Вы всегда правдоподобно играете любовь. Как удается этого достичь, не испытывая чувств к партнеру? Было ли такое, что влюблялись в коллег по-настоящему?
Спасибо, что делитесь таким тонким и важным наблюдением. Исполнить в кадре настоящую, искреннюю любовь — ту, что безоговорочно поверит зритель, — пожалуй, одна из самых сложных актёрских задач. Но для меня здесь существует четкая граница: там, где заканчивается работа, начинается жизнь.
Я всегда разделяю эти два мира. Безусловно, на съёмочной площадке могут возникать человеческие симпатии, но, если честно, к мужчинам — партнёрам по кадру — отношусь с определённой осторожностью. Наверное, я из тех женщин, которые не склонны влюбляться в коллег-актёров. Слишком хорошо знаю изнанку нашей профессии и все её творческие нюансы. Работа остаётся работой, и это правило помогает мне сохранять равновесие и трезвый взгляд — как на площадке, так и за её пределами.
Вы выступили в проекте не только как актриса, но и как продюсер. Можете представить, что когда-то перестанете сниматься и полностью погрузитесь в продюсирование?
Актёрство для меня — это главная любовь. Тот самый мир, в который хочется возвращаться снова и снова, каждый раз открывая в себе новые грани через разные роли. Продюсирование, безусловно, очень важная и сложная составляющая кинопроцесса, но она несёт в себе другую энергетику — менее творческую, более организационную. И я не думаю, что когда-нибудь сделаю выбор в её пользу. Работа в кадре — это особая магия. Та самая искра, что даёт невероятный заряд энергии и смысла. Без этого чувства я уже просто не мыслю своей жизни.
Многие актрисы переживают из-за возраста и большой конкуренции в индустрии. Коснулись ли Вас эти сомнения? Всегда ли в себе уверены?
Сомневаться в себе — это абсолютно естественно для любого творческого человека. Мы все проходим через взлёты и падения, моменты лёгкого принятия себя и минуты, когда кажется, что всё идёт не так. Конкуренция в нашей профессии, конечно, существует, но, учитывая, сколько сегодня снимается фильмов и сериалов, я не вижу в этом проблемы. Да, иногда смотришь чужую работу и думаешь: «Какую же замечательную роль я могла бы сыграть!». Но жизнь, как правило, вскоре предлагает тебе другой проект — не менее значительный и интересный. Наверное, в какой-то степени я фаталист. Я искренне верю: всё, что предназначено мне, обязательно ко мне придёт. А то, что не моё — останется за порогом моей творческой судьбы. И в этой воле случая есть своя мудрость.
Анна, Вы на многое идете ради ролей, но такая самоотверженность довела Вас однажды до операционного стола. Что тогда случилось? Стали ли более бережно относиться к своему здоровью?
Да, это случилось на съёмках фильма «Тур с Иванушками»: мы снимали ночью на горной трассе. Был октябрь, и температура ночью опускалась до +3 градусов. По сценарию, моя героиня в легкой одежде идёт под дождем, для имитации которого меня поливали ледяной водой из четырех пожарных машин. Уже в Москве, когда пришла к врачу, выяснилось, что у меня сильнейшее воспаление сосудов головы. И меня положили на операцию.
Конечно, я стараюсь себя беречь, но наша профессия не всегда дает такую возможность. Сейчас я снимаюсь в новом фильме «Большая волна», часть съёмок проходила на Камчатке. Мне приходилось погружаться в холодное море, фильм о серфинге, иначе невозможно.
На что точно не согласитесь в кино даже за большой гонорар?
Для меня в жизни есть вещи абсолютные, незыблемые. Это мой фундамент. Прежде всего — это моя семья. Ни один проект, даже сулящий огромную славу или гонорар, не заставит меня уехать из дома надолго – на полгода-год-полтора, оставив семью. Такие жертвы для меня неприемлемы — ничто не компенсирует тебе живого общения с ребенком и мужем, для меня не существует поддержки и простой семейной теплоты по видеосвязи.
Второй мой фундамент — это мои внутренние принципы, как человека и как актрисы. Я твердо уверена, что искусство не должно требовать от творца разрушения самого себя. Никогда не соглашусь на роль, которая заставила бы меня переступить через совесть. Даже на время съемок не готова стать проводником некой тьмы, которая может перевернуть и навсегда изменить твое собственное мировоззрение.
Не так давно мне предложили подобную роль — сыграть надзирательницу в концлагере. Я ответила сразу и однозначно: нет. Просто потому, что есть глубины падения, в которые не готова погружаться даже ради искусства.
Анна, Вы родились в Челябинске, который в 90-е годы стал одним из главных криминальных центров. Как Ваша семья пережила этот период? Был ли страх за свою жизнь?
Насколько я знаю, настоящей криминальной столицей девяностых по праву считался Санкт-Петербург, а вовсе не Челябинск. Наш город — это, прежде всего, город тружеников – не даром ведь шутят про суровых челябинских парней. Так что дни и ночи жителей города были отданы заводам, которых здесь всегда было очень много. Взять хотя бы всеми известный Челябинский тракторный, который в годы Великой Отечественной войны был перепрофилирован и вместо комбайнов и сельскохозяйственной техники начал выпускать танки… Да, девяностые для всей страны стали временем непростым и во многом похожим. Но мои родители сделали всё возможное, чтобы оградить меня и сестру от страхов того переломного времени.
На сегодняшний день Ваша мама проживает во Франции. Задумывались когда-то переехать к ней или приобрести там недвижимость?
Франция великолепна, а у мамы — как ни в одном другом месте на свете. Но моя жизнь — это Россия, это Москва. Здесь мой дом, любимая работа и мои друзья — всё, что составляет простое человеческое счастье. А ещё ни с чем не сравнимый, стремительный ритм жизни, который я не променяю ни на какую размеренность и легкость бытия в другом месте.
Кстати, этим летом мы нашли идеальную формулу: приехали во Францию дружной компанией с нашими лучшими друзьями и гостили у мамы две недели. Это и есть идеал — когда знакомство с другой страной, общение с любимыми людьми и отдых сливаются воедино.
Анна, в отличие от многих коллег, Вы были не против, чтобы дочь пошла в актерство. Почему? Не боялись, что у нее появится звездная болезнь в раннем возрасте?
Я безмерно счастлива, что в жизни моей дочки когда-то появилась возможность сыграть роль в кино. Пожалуй, это мечта любого ребёнка. Однако я не рассматриваю съёмки как главный вектор в её жизни — на данном этапе для меня, как для мамы, первостепенно фундаментальное образование. Именно поэтому мы договорились, что кинематограф появляется в нашем расписании исключительно во время летних каникул.
Что же касается звёздной болезни, то это абсолютно не про Настю. Уже в свои юные годы она проявляет здоровую самокритичность. Я уверена, что главный секрет — в общении: если детям всё объяснять и разговаривать с ними по душам, то ни звёздной болезни, ни резких перепадов настроения просто не возникнет.
Задействована ли сейчас Настя в новых проектах?
Как я уже говорила, съёмки в жизни Насти проходят исключительно летом. В настоящий момент наш главный приоритет — это учёба в 1 классе гимназии им. Примакова, а также в Академии Игоря Крутого, где Настя является участницей хора. Сейчас все наши выходные посвящены репетициям к предстоящим новогодним выступлениям. Настя обожает этот процесс подготовки. И на сцене, и на съемочной площадке одинаково важны дисциплина, сосредоточенность и умение выполнять поставленные задачи, и я рада, что дочка ответственно относится к этому процессу.
Анна, судьба неоднократно пыталась свести Вас с мужем еще до знакомства. Верите ли Вы, что брак с Дмитрием был предначертан? Сразу ли поняли, что он — Ваш человек по жизни?
Да, я в это верю! И да, мы долго искали друг друга.
В момент знакомства Вы оба находились в процессе развода, но при этом в СМИ выходили статьи, где Вас называли разлучницей. Что помогло преодолеть тяжелый период, и как он сказался на отношениях?
Безусловно, мы с вами понимаем: есть издания, которые работают честно. Именно поэтому я так откровенно и отвечаю на ваши вопросы — потому что ценю честный диалог. Однако существует и так называемая «жёлтая» пресса, которая в погоне за сенсацией заменяет факты вымыслом, придумывая как заголовки, так и целые истории. Но жизнь, как известно, расставляет всё по своим местам. А мы с Димой с чистой совестью и сердцами, полными любви и доверия, продолжаем идти по жизни рука об руку.
Как поддерживаете романтику в отношениях после многих лет брака?
На фоне нашего напряжённого рабочего графика именно совместные вечера, отдых на выходных и путешествия становятся тем драгоценным временем, когда мы можем по-настоящему наслаждаться общением друг с другом и строить планы на будущее. Что же касается отношений в целом, то для меня в их основе лежит даже не романтика, а та самая ежедневная, ежеминутная поддержка, внимание и забота. Когда всё это наполняет вашу жизнь вместе, романтика естественно становится не главной целью, а прекрасным и лёгким дополнением к этому прочному фундаменту.
Ваша подруга Агата Муцениеце тоже столкнулась с «жёлтыми» публикациями в СМИ после свадьбы с Петром Дрангой. Как считаете, почему не все верят в их союз? Как изменилась Агата в этих отношениях?
Увы, феномен «жёлтой» прессы был и останется неотъемлемой частью общества, ведь он укоренён в низменной человеческой природе. Ещё во времена Римской империи народ жаждал «хлеба и зрелищ», сколь бы суровы они ни были. Вот так и сегодня броские заголовки таких изданий продолжают привлекать читателей, даже когда всем очевидно, что крупица правды в них ничтожна.
Что же касается Агаты, я не могу не разделить её счастья. Глядя в её сияющие глаза, я вижу, какой искренней любовью и заботой она окружена. С Петром они создали по-настоящему гармоничный и прекрасный союз, и я невероятно рада за них. И, кстати, весьма символично, что я дружу с Агатой, а мой муж знаком с Петром уже более десяти лет — разве это не подтверждение, что в жизни ничего не происходит просто так?
Наш сайт называется «Страсти», а что страсть для Вас?
Страсть – любовь, сияющие глаза и ощущение полета…