Лобстер в оппозиции: почему политики боятся одиночек

Перед сеансами каннской параллельной программы «Двухнедельник режиссеров» на экране появляется призыв на трех языках — английском, французском и русском — «Свободу Олегу Сенцову». Наши политики, если услышат об этом, разумеется, скривятся и ухмыльнутся: «Подумаешь!.. Кто это увидит? Бессмысленный жест!» Но гигантский, на тысячу с лишним мест, зал «Двухнедельника» всегда забит до отказа, как и другие каннские залы. И не случайными зрителями, а журналистами и представителями кинобизнеса (Канн — единственный фестиваль, где нет билетов, он рассчитан исключительно на кинопрофессионалов). То есть в зале сидят те, кто влияет на умы, причем эти «кто» — со всего мира. Так что жест отнюдь не бессмыслен. Международный имидж России он точно не улучшает. Пока же про два наиболее любопытных по состоянию на вечер воскресенья фильма официальной программы: внеконкурсный и конкурсный. Внеконкурсный — это фильм Вуди Аллена «Иррациональный человек» (Irrational Man). Кто-то скажет, посмотрев: ну, это не тот Аллен, каким он был в 1970-1980-е. И не Аллен недавних 2000-х, когда он обрел второе дыхание, переехав снимать в Европу и сделав «Матч-пойнт», «Сенсацию», «Вики Кристину Барселону», «Полночь в Париже». Да, не тот! Хотя бы потому, что в «Иррациональном человеке» не играет сам Аллен, а смешных диалогов меньше, чем обычно (хотя персонажи все равно поданы иронично). Но это фирменный Аллен, потому что после ухода из кино, а затем и после смерти Бергмана, творческим родственником которого Аллен был и остается (как и родственником Чехова), это единственный в мире режиссер, постоянная тема которого — мысль, рефлексия. И не чья-либо, а людей иррациональных. Интеллигентов, выражаясь по-русски. Чаще всего он исследовал себя — закомплексованного интеллигентишку. Иронизируя над собой, он находил болевые точки своего социального класса (к которому, надеюсь, мы тоже имеем некоторое отношение). В «Иррациональном человеке» Аллен вывел на авансцену квинтэссенцию интеллигента. Главный персонаж — профессор философии, которого изображает заматеревший Хоакин Феникс. Было бы странно, если бы персонаж Аллена оказался успешным. Этот преподаватель, приехав работать в провинциальный колледж, абсолютно утратил волю к жизни, а заодно и страсть к философии. Он прилюдно прикладывается к фляжке с виски и шокирует студентов фразой, что «философское дерьмо, будь то Кант, Кьеркегор или Сартр, не имеет с жизнью ни малейших соприкосновений». Ему не до женщин, хотя, видя в нем романтическую натуру, открытую симпатию к нему проявляют сразу две: профессорша из колледжа и лучшая студентка (замечательные актрисы Паркер Поузи и Эмма Стоун). И тут возникает поворот, который, собственно, и делает фильм оригинальным интеллектуальным высказыванием. Профессор и его любимая (и любящая) студентка случайно подслушивают в закусочной разговор, который выявляет негодяя — некоего судью. И профессор философии решает его убить. В его случае это экзистенциальный акт. Отнюдь не на уровне «тварь я дрожащая или право имею», хотя Достоевский в фильме тоже цитируется, а главную запись о планируемом убийстве профессор делает на странице «Преступления и наказания». Для профессора это возможность соединить философию с жизнью — рациональность философии с конкретным действием, которое уберет из числа живущих мерзавца. Обретя цель, профессор возвращает себе и утраченную жажду жить: перестает пить, начинает спать с обеими женщинами, которые до него домогаются. Однако, как всегда случается у Аллена, все идет не так, как запланировано. Один из смыслов фильма: мы бессильны перед неопределенностью, которой заведует некто свыше. Назовем это «некто» судьбой. Философия и вправду не имеет отношения к жизни. Мы планируем так, а жизнь действует этак. Нельзя быть человеком рациональным. Иррациональность побеждает рациональное. В какой-то момент, еще будучи равнодушным к жизни, герой на студенческой вечеринке к ужасу окружающих играет в русскую рулетку Но погубит его совсем другая рулетка — шуточная. В парке развлечений, куда он придет вместе с любимой студенткой, он выиграет фонарик, который подарит ей. Этот фонарик и станет для него роковым. В общем, новый фильм Вуди про то, что интеллигенты должны оставаться иррациональными, психованными, вечно обеспокоенными. Только иррациональность их и спасает. Иначе, если они задумают нечто конкретное, им смерть. К «Лобстеру» — конкурсному фильму, а заодно англоязычному дебюту перебравшегося в Великобританию модного греческого режиссера Йоргоса Лантимоса — отношение на фестивале вроде бы менее однозначное. Но The Hollywood Reporter убежден, что только этот фильм и «Безумный Макс» получили после презентаций в Канне по-настоящему восторженные рецензии по всему миру. Так или нет, но мне «Лобстер» нравится, хотя я понимаю, что он слишком умозрителен, сделан головой, а не сердцем. Но интересно. Вдобавок в главных ролях мои любимые актеры Колин Фаррел и Рейчел Вайс (или же Уайц, как иногда пишут). Суть в том, что в недалеком будущем людям запрещено быть одинокими. Одиноких, не зарегистрировавших брак, полиция отлавливает на улицах. Затем тебя отправляют в особый отель полутюремного типа на 45-дневное исправление. Если за 45 дней ты не найдешь себе в отеле новую пару (допускаются и гомосексуальные отношения), тебя трансформируют в животное и отправят жить в ближний лес. Трансформация — одна из самых запутанных штук в этой истории. Ее не показывают, так что, возможно, трансформация является на самом деле казнью. Кроме того, главный герой приезжает в отель с собакой, и вдруг становится ясно, что это его трансформированный в животное родной брат. В какой-то момент герой бежит из отеля-тюрьмы в ближайший лес. И оказывается в сообществе других сбежавших от общества одиночек. Кстати, о странном названии «Лобстер». Все просто. По прибытии в роковой отель героя спрашивают, в кого он желает трансформироваться, если не найдет себе тут пару? В бегемота, пингвина? И он отвечает, что в лобстера, поскольку любит море и вообще лобстеры — это аристократизм. Люблю жанр антиутопии, в котором демонстрируется потенциально возможное тоталитарное будущее человечества (к которому могут привести уже сегодня существующие фобии и запреты), но «Лобстер» — новый поворот. Это абсурдная сатира на тему того, что законодатели и послушное им общество могут довести человечество до чего угодно. И почему политикам будущего действительно не бояться одиночек? Одиночки — непредсказуемы. Живут своей закрытой жизнью. Они всегда могут задумать то, что общество не способно контролировать.Сволочи, одним словом. Оппозиция. Но фильм ударяет и по оппозиции, где свои жесткие тоталитарные основы: борясь с «парностью» людей и навязанными политиками обязательными матримониальными отношениями, оппозиция исключает всякие любовные союзы. Чувствуете симпатию друг к другу? Значит, держитесь на расстоянии. Короче, «Лобстер» — это своего рода «Безумный Макс». Только совсем уже жесткий. По ходу фильма смеешься. Но финал настолько мрачный и крутой, что оторопь берет. Так что на сегодняшний день главная тема Каннского фестиваля: человечеству ничто хорошее не светит.