Со слезой в яйце

Смерть Кащея на Большом фестивале Российского национального оркестра Российский национальный оркестр (РНО) открыл сезон первым концертом своего ежегодного Большого фестиваля. Прозвучали два сочинения русского модерна — опера «Кащей Бессмертный» (1902) Римского-Корсакова и музыка балета «Жар-птица» (1910) Стравинского. Оба по-разному рассказывают одну и ту же историю про смерть Кащея и долгожданный «конец злому царству», как сказано в финальных строчках оперы. Страшные сказки в зале Чайковского послушала ЮЛИЯ БЕДЕРОВА. Две партитуры, сыгранные в календарной последовательности (музыка учителя, затем музыка ученика), сложились в изысканный диптих с оттенком манифеста — если не политического, то эстетического. Публике представилась возможность услышать РНО с Плетневым за пультом в превосходной форме, с неповторимой оркестровой красочностью, качеством и сыгранностью. «Осенняя сказочка» (так автор определил жанр), впервые поставленная в 1902-м в Частной опере Мамонтова, а в 1905-м исполненная силами консерваторских студентов в качестве протестного выступления в помощь жертвам Кровавого воскресенья, у Римского-Корсакова — глубоко не детская музыка, одноактная символистская виньетка с политическими аллюзиями, обворожительными французскими страницами (не столько импрессионистскими, сколько лирическими), вагнерианскими мотивами (оппонент Вагнера Римский-Корсаков отдает их на откуп силам зла и пропитывает вагнеровской интонацией партии Кащеевны и Кащея, но наделяет эту сферу музыкального языка потрясающей выразительностью), с лаконичной, полетной драматургией в духе, красках и интонациях русского модерна, с роскошным оркестром и обаятельной вокальной музыкой. «Жар-птица» Стравинского наследует корсаковским идеям, но мирискуснический акцент придает новому Кащееву царству более выраженные модернистские черты, созерцательную, соблазнительно прохладную изысканность музыкальной физиономии и не лирическую — с родственным Скрябину уверенным светом — красоту финальной победы вечной жизни над вечной смертью. У Стравинского смерть Кащея наступает не от слез, как это сделано у Римского-Корсакова (когда Кащеева дочка душевно тает и плачет, словно Снегурочка), а от волшебного пера Жар-птицы и смело добытого яйца. Одним словом, не от человечности, а по причине природного торжества неизбежности. Московская публика склонна считать Плетнева не оперным дирижером, но один только список опер в концертном исполнении на Большом фестивале всех лет этому явно противоречит. И сам «Кащей» сыгран в отменном ансамблевом стиле с учетом того обстоятельства, что оркестр у Римского-Корсакова играет главную партию. На вторых — сольных — ролях в соответствии с точным кастингом публика услышала Михаила Губского — Кащея (в запоминающейся манере Вячеслава Войнаровского, но с персональной звучностью); Ксению Вязникову — в партии вагнеровской Кащеевны, уверенно плетущей свои вокальные сети; обаятельного Бориса Дьякова с красивым баритоном в роли Царевича; артистичного Дмитрия Скорикова (ему чуть не хватило силы звука для пышной партитуры) в партии цветаевского Бури-богатыря и большой подарок этому «Кащею» — Анастасию Москвину, замечательное сопрано с нежным, глубоким звучанием и почти до конца точным (там, где точным, там изумительным) интонированием и русским стилем. Раритетная опера теперь запомнится своим раритетным же исполнением, но главная красота ждала публику во втором отделении. Более камерную по составу и манере «Жар-птицу» сыграли с тем фирменным качеством абсолютно прозрачного, драматургически ясного притягательного волшебного сумрака, какое отличает иногда медленные части симфоний и концертов в исполнении оркестра и Плетнева. Звучащие рифмой лядовскому «Волшебному озеру» страницы балета оказывались не столько картинами зачарованного царства и портретами волшебных существ, сколько омутами пронзительной печали, из которых так просто не выбраться. А ослепительный свет финала становился итогом тщательной, детальной работы над сумраком и мощно выдержанной драматургической линии. В других концертах Большого фестиваля прозвучит еще порядочное количество раритетной и шлягерной музыки в качественном исполнении. Будут Шестая симфония Прокофьева (12.09), бравурно-изысканная бразильская программа Виктории Мулловой (14.09), опера «Семирамида» Россини с легендарным Альберто Дзеддой за пультом (18.09), два концерта с Плетневым за роялем — один скрябинский, другой — рахманиновский (22.09 и 26.09) и «Военный реквием» Бриттена в качестве сильной финальной точки фестиваля и своеобразной арки к программе-открытию.