Если у вас крепкие нервы, не пропустите на этой неделе триллер «Убийца» — Sicario. Его сделал в Америке Дени Вильнев, снимающий фильмы один жестче и лучше другого. Он прогремел на последнем Каннском фестивале (тогда мы о нем и написали). Он о том, что на территориях, с обеих сторон примыкающих а американо-мексиканской границе, власть фактически принадлежит наркомафии, идет необъявленная война – в том числе между силовиками обоих государств, а на жаловании американских спецслужб состоят убийцы, цель которых – физическое устранение крестных отцов и даже их семей. Главным хитом недели наши прокатчики, если судить по количеству копий (тысяча), считают, однако, «Виктора Франкенштейна». Не зря. История о Франкенштейне волнует мир без малого два столетия, а сейчас он почему-то особенно востребован: в Великобритании только что, в ноябре, запустили телесериал «Хроники Франкенштейна» с Шоном Бином. «Виктор Франкенштейн» на этой либо следующей неделях стартует на главных кинотерриториях: помимо нас, в США, Великобритании, Франции, Гонконге. В главных ролях ведущие британские молодые актеры Джеймс Макевой, Дэниел Рэдклиф и Эндрю Скотт – телевизионный злодей Мориарти. А сделал фильм Пол Макгиган, признанный большой фигурой в режиссуре после того, как снял четыре серии телевизионного «Шерлока», в том числе первые две, задавшие сериалу стиль и направление. Сразу заметим, что Мэри Шелли со своим романом 1818 года «Франкенштейн, или современный Прометей» имеет к фильму косвенное отношение. О ЧЕМ ЭТО. Смесь из «Франкенштейна», «Горбуна из Нотр-Дама» и «Головы профессора Доуэля». Действие происходит в условном Лондоне условного XIX века, во времена непонятные, но более поздние, чем в романе, ведь электричество уже стало играть бытовую роль. Начинается все, собственно с горбуна, которого изображает Рэдклиф, превратившийся из очаровательного мальчика (из первых киносерий про Гарри Поттера) в страшненького молодого человека. Горбун – цирковой раб. Никогда не видел мира вне цирка, его все шпыняют – как на арене, где он не просто клоун, а мальчик для битья, так и вне ее. Но, как Квазимодо в Эсмеральду, он тайно влюблен – в цирковую… нет, не балерину, как несчастный клоун из песни Вертинского, но акробатку. А кроме того, он умеет читать и изучает по книгам человеческую анатомию (вопрос о том, где он добыл анатомические атласы, если никогда не выходил в мир, задавайте режиссеру). И вообще является выдающимся врачом. Заметив его способности, студент-медик Виктор Франкенштейн – Джеймс Макэвой – устраивает ему побег: эпизоды побега – словно из бондианы. Франкенштейн в одночасье превращает не видевшего свет запуганного чумазого горбуна в прямоходящего джентльмена со светскими манерами. Именно талантливый экс-горбун помогает Франкенштейну сотворить из добытых им частей мертвых животных новый живой организм. Это гомункулус, но пока подобный не человеку, а шимпанзе. По следу Франкенштейна и сбежавшего с ним горбуна идет следователь – Эндрю Скотт. Он – сыщик с религиозными убеждениями (это Мориарти-то?). Он откуда-то прознал, что Франкенштейн и его напарник пытаются, заменив Бога, создавать живые организмы, в том числе человеческие. Франкенштейн уверен, что мир стоит на пороге бессмертия. Сыщик – что никакое создание, кроме дьявольского, человек сотворить не может. Самое интересное, что прав в фильме именно сыщик, хотя оба они, сыщик и Франкенштейн, одинаковые фанатики, оба неприятны, причем сыщик – куда сильнее. Первый же гомункулос становится монстром – но это ничему не учит Франкенштейна. Смысл фильма, пожалуй, в том, что человек не может взять на себя функции Бога, а если пытается, то способен лишь оживить труп, создать злобного зомби, первая потребность которого – убить тех, кто рядом, в том числе своего создателя. Впрочем, истории совсем уже развитого монстра, обретшего сознание и склонность к рефлексии, существа отчаянно несчастного, жертвы научных экспериментов (как в давнем фильме Кеннета Браны «Франкенштейн Мэри Шелли», где монстра сыграл Роберт Де Ниро), в «Викторе Франкенштейне» нет. Финал намекает на то, что увиденное нами – скорее предыстория главных событий. И что возможно продолжение. Другое дело: решатся ли на него продюсеры. Отчего-то кажется, что реакция на «Виктора Франкенштейна» их не вдохновит. ЧТО В ЭТОМ ХОРОШЕГО. Есть два вида английского кино. Называю его именно английским, а не британским, хотя его делают и шотландцы, как режиссер «Виктора Франкенштейна» Пол Макгиган, и ирландцы, как Нил Джордан, а английские мэтры, как Кен Лоуч, наоборот часто делают фильмы про Шотландию и Северную Ирландию. Ведь по сути все это кино – лондонское. Первый вид – артхаус, фильмы, как правило, социальные и (или) стебные, сделанные собственно в UK. Интересующий нас сейчас Макгиган дебютировал, кстати, в конце 1990-х изумительно ироничной хулиганской картиной по рассказам Ирвина Уэлша «Кислотный дом». Второй вид – подраздел кино голливудского: фильмы, произведенные под эгидой голливудских студий, рассчитанные на мировой прокат и сверхприбыль, но все равно сохраняющие лондонский дух. Тут все хитро. Скажем, Ридли Скотт, англичанин, всегда снимал в Голливуде американские фильмы. Его брат Тони —тоже. Но вот Гай Ричи, или Денни Бойл, или наш Макгиган и в Голливуде делают лондонские фильмы. Даже если действие происходит в Штатах. И ниша лондонских фильмов в Голливуде безусловно расширяется. Именно эти фильмы, как правило, достойны определения, которое автор этих строк изобрел даным-давно: массовая культура для интеллектуалов. «Виктора Франкенштейна» любопытно посмотреть, потому что он учитывает моду на: готический роман, Old England, старый криминальный Лондон, английский детектив. Потому что он вмешивается в споры между современными позитивистами и религиозными фанатиками, не принимая сторону первых, но не присоединяясь ко вторым. Потому что он об актуальной науке, которая мечтает о благе для человечества, но зачастую создает благо с такими непросчитанными последствиями, что конец всему. Потому что он об ученых-маньяках, которые не остановятся ни перед чем, желая внедрить свое изобретение, и их влиятельных спонсорах, которые наивно уверены, что всегда сумеют взять под котроль и ученого, и то, что он изобрел. Кстати, в очередной раз убеждаюсь в том, что страх перед интеллектуалами – один из самых сильных страхов человечества, накрепко засевший в массовом сознании. Интеллектуал – синоним понятия чужой, дьявол. Если в голливудском кино, лучше всего отражающем надежды и страхи массового сознания, появляется ученый или чересчур умный идеолог – это всегда злодей, маньяк. Особый урок фильма для таких ученых-маньяков: если творить, отметая возможные опасные последствия, то будущее тебя накажет. Виктор Франкенштейн надеется, что открытия обессмертят его имя. Ему возражают: в будущем будут вспоминать не тебя, а только созданного тобой монстра. Самое забавное, что в реальности все именно так и произошло. Наверное, почти все живущие слышали о Франкенштейне. Но известный парадокс в том, что многие, не читая роман Мэри Шелли и не видя фильмов о Франкенштейне, убеждены, что это имя монстра. Монстр за два столетия умудрился присвоить имя своего изобретателя. СТРАННОСТИ. И все в этом фильме было бы ничего, если бы не совсем уж — на изумление — дурацкий сюжет. Причем поначалу (мы описали некоторые детали) он кажется более или менее приемлемым. Но последняя треть фильма – это нечто. Без спойлеров. НАШ ВАРИАНТ РЕКЛАМНОГО СЛОГАНА. Не брат я тебе, Виктор Франкенштейн (смысл слогана, частично заимствованного из балабановского «Брата», можно оценить, лишь досмотрев фильм Макгигана).
