Дарина Шмидт: Российская анимация не использует голливудские штампы
Третий фильм анимационной приключенческой саги об Иване Царевиче и Сером Волке срежиссировала Дарина Шмидт, ученица Константина Бронзита, а также одна из создательниц Лунтика. За что зрители любят именно таких героев? Что мешает отечественной анимации? И нужен ли мультфильмам непременно "счастливый конец"? Об этом мы и поговорили с режиссером. Дарина, мультфильмы студии "Мельница" не скрывают легкого, ироничного отношения к жизни. И новая серия про Ивана-царевича и Серого Волка сделана в том же ключе? Дарина Шмидт: Да, у "Мельницы" не стоит задачи выдавливать у зрителя слезу. Нет, наша студия отличается именно "лайтовостью". Для нас, действительно, важно делать легкое, веселое кино, которое поднимает зрителям настроение. И сегодня, мне кажется, это то, что надо. Во всяком случае, мы же видим: чем больше гэгов, чем больше забавных фраз, тем благодарнее зритель воспринимает наши фильмы. Даже если речь идет о реальных персонажах из русской истории? Дарина Шмидт: А почему нет? Первым "тон" задал Алеша Попович ("Алеша Попович и Тугарин змей", мультфильм 2004 года - прим.ред.). Помните, три богатыря в нашей сказке - два нормальные, Илья и Добрыня, два братца-молодца. И тут же Алеша-дурак. И князь Киевский туда же. И я очень рада, что никто не кричал: "Что вы делаете?! Как вы смеете посягать!" Мы же смеемся над ними, любя. Чем вообще отличается наша анимация? Хотя бы на первый взгляд? Дарина Шмидт: Мне кажется, мы действуем не по правилам, не по шаблонам. Мы можем не выстроить сюжетную линию с педантичной четкостью, не использовать голливудские отработанные штампы, поступки наших русских героев могут быть неожиданными, а характеры странными. Понятно, что Иван-дурак - это наш национальный архетип, но неужели не хочется его разрушить? Дарина Шмидт: Опять же: а зачем? Во-первых, Иван - он ведь не дурак, он - простак. Во-вторых, всем нравятся истории про обаятельных лузеров. За ними интереснее наблюдать - мол, ну, как такой неудачник добьется своей цели. А если герой изначально все умеет, все может, то как он сможет вызвать у нас сочувствие? В нашем мультфильме на взаимоотношениях "простака" Ивана и мудрой Василисы строится завязка - чего она хочет от своего мужа, но не может получить, как он пытается с одной стороны и ей угодить, и быть самим собой. Насколько вам интересно заниматься нашим фольклором? Дарина Шмидт: Очень интересно. Еще до Ивана я делала один проект, персонажи которого были "списаны" с тех, кого придумала народная фантазия. Это действительно богатая тема - там много необычных героев, которые, тем не менее, знакомы всем: Леший, Кикимора, Домовой, Банник, есть даже Волколак (в славянской мифологии оборотень, принимающий образ волка - прим.ред.). Можно было бы создать свой мир на основе нашего фольклора, и привнести в него современные реалии. Увы, проект не состоялся. Поэтому я так счастлива была хоть немного к этому прикоснуться в "Иване Царевиче и Сером волке". Ваш учитель Константин Бронзит со своей короткометражкой "Мы не можем жить без космоса" попал в шорт-лист Оскара. Но наши мегапроекты пока до такого уровня признания еще не выросли. Как вам кажется, исправить это скоро не удастся? Дарина Шмидт: В плане коммерческих, больших проектах, завязанных на компьютерных технологиях, мы отстали на полвека от западной анимации. В авторском кино мы по-прежнему сильны, потому что в таких проектах сам художник отвечает за все - за историю, за персонажей, и т.д. А в большой проект вовлечено огромное количество людей, это же фабрика. На Западе в этом смысле производство анимационного кино отлажено до мельчайшего механизма. А у нас не хватает специалистов, что уж тут говорить об отлаженности. Многое делается кустарным образом. Кроме спецов по компьютерной графике, каких еще специальностей не хватает? Дарина Шмидт: Например, сторибордистов и сборщиков аниматиков. Их функция заключается в том, чтобы разрабатывать задумки режиссера. Ведь мало придумать, ЧТО должно происходить на экране, надо досконально "прописать", КАК оно будет происходить. Допустим, я хочу, чтобы в этой сцене персонаж вдруг начал кому-то угрожать, значит, надо это ощущение угрозы передать через определенный план, ракурс - нюансов много. На Западе у режиссера-аниматора огромная команда, которая помогает ему улучшить его мысль. Он как полководец - видит все поле боя разом. А у нас режиссер закапывается в нюансах. Могу сказать, если бы западные режиссеры оказались в наших условиях, едва ли они бы создали что-то дельное. Ну, а если бы мы попали на их студии, то перегнали бы всех. У нас есть еще одна проблема среди молодых специалистов - все хотят быть режиссерами. Казалось бы - ты только что вышел из института, никакого опыта нет, заработай его, помогая режиссеру, который уже работает в этой должности. Но нет, каждый сразу же хочет снимать свое кино. А как же опыт? Ведь нужно же научиться правильно доносить свою мысль до зрителя. Есть еще такая вещь как чутье. Константин Бронзит правильно говорит: "можно учиться сколько угодно, но все бессмысленно, если у человека изначально нет режиссерского чутья, видения, восприятия". Но это уже отдельный разговор… И вы с самого начала предугадывали успех "Лунтика"? Дарина Шмидт: Я была уверена, что "Лунтик" выстрелит, потому что я делала ставку на искренность. Перед нами - мной, продюсерами и автором сценария Саррой Ансон, - стояла задача сделать мультфильм добрый, но не формальный, не "розово-сопливый". Ребенок вслед за Лунтиком учится на элементарных бытовых ситуациях, что такое хорошо и что такое плохо, при этом без поверхностной приторности. Создание мультиков для малышей - двойная, тройная ответственность. Помню, как-то читала, что один ребенок решил повторить "подвиг" Лунтика, который опрокинув кастрюлю с маслом, обнаружил, что по масляному полу можно скользить. Дарина Шмидт: Да, был случай, когда мама этого ребенка сериал за это ругала. Но у меня по этому поводу только один комментарий: "родители должны получше закрывать шкафы". Я тоже выросла на проделках Тома и Джерри, но у меня никогда не возникало мысли двинуть шваброй кому-нибудь по голове или запустить помидором в глаз. Так что если ребенок после просмотра мультфильма проявляет себя как-то неадекватно, значит, надо обратить внимание на его поведение, а не винить в этом кинематографистов. Что в обязательном порядке должно быть табуировано в детском кино? Дарина Шмидт: Прежде всего, нельзя показывать кровь. Еще многие уверены, что не нужно показывать агрессивных персонажей - в смысле когда один герой бьет другого. Если кто-то из наших персонажей и может испытывать боль, то только потому, что сам упал, или на него что-то свалилось. Я с этим не согласна. В мире детей существует и боль, и злоба и обида. Мне кажется, если ты показываешь отрицательного героя, который способен кому-то причинить зло, но в конце концов он получает по заслугам - ребенок это воспринимает с большей отдачей, чем наказание умозрительного негодяя, который только на словах грозится… А как насчет политкорректности? Американский дизайнер Мирко Илич, рассказывал мне, что иллюстрируя детскую книжку, вынужден руководствоваться правилами: как не обидеть девочек, нацменьшинства, тех, кто в очках, или тех, кто носит брекеты… Дарина Шмидт: Жестких цензурных установок у нас пока нет, к счастью. Надеюсь, и не будет. Но в то же время надо понимать, что девочки в мультфильмах нужны, а иначе мы отвадим мощную девчоночью аудиторию. А что касается очков, толстеньких персонажей или с брекетами - то это, опять же, симпатичный лузер, которому зритель будет сопереживать. Здесь действуют уже законы не цензуры, а искусства. Многие говорят, что для своих детей они покупают лишь советские "старые, добрые" мультфильмы. Дарина Шмидт: Да, многие вокруг говорят: "Ах, советские мультики, они такие добрые!" Но при всей моей любви к отечественной анимации мне бы хотелось быть объективной. Надо признать, что диснеевские тоже добрые и по-хорошему назидательны. И в то же время - можете назвать советский полнометражный мультик, который можно было бы сравнить по уровню подачи, допустим, с "Геркулесом", фильмом 10-летней давности? Когда мы говорим о советской анимации, сразу вспоминаем Бонифация, ежика в тумане, Винни-Пуха. Но я уверена, что наш Пух популярен благодаря взрослым, которым близок юмор авторов мультика. Если ребенку показать двух разных Винни-Пухов, думаю, большинство выберет диснеевский вариант - он ярче, веселее. Мне наш нравится, он классный, но сегодня я его оцениваю с позиции взрослого человека, при этом я помню свое детское ощущение - он казался мне слишком темным, и меня все время донимал вопрос: почему у медвежонка лапы отдельно от тела, ведь у других героев не так. Вообще, я бы не стала делить мультфильмы по национальному признаку, все мы делаем одно дело, в конце концов. Дети, по-вашему, должны как можно дольше жить в башне слоновой кости - или чем раньше они узнают правду о жизни, тем лучше? Дарина Шмидт: Мне кажется, надо воспитывать детей так, чтобы они помимо веры в чудо были все-таки готовы столкнуться с большим миром, с таким, какой он есть. Мне бы хотелось делать не полярных героев, когда кто-то олицетворяет абсолютное добро, а кто-то - абсолютно зло. Интереснее придумывать таких персонажей, которые способны меняться. Ребенку важно научиться понимать, что в мире все бывает разных оттенков, а не просто белое или черное. Есть еще волшебное слово "мера", но соблюдать ее очень сложно. Для кого вы снимаете мультфильмы? Дарина Шмидт: Меня интересуют истории для детей и про детей. И я бы очень хотела сделать фильм про подростков, про то, как они переживают сложный период самоутверждения. Первая любовь, отверженность, стремление добиться уважения - это все вечные темы, и мне бы хотелось, чтобы дети могли находить какие-то ответы в том, что я делаю. Но, даже если в моих мультфильмах и будут глубокие эмоциональные переживания, все равно, я - за хэппи-энд. Такая у меня жизненная позиция. Текст публикуется в авторской редакции и может отличаться от вышедшего в номере "РГ"
