Михаил Местецкий: я пишу разное, снимаю только свое

Дебютная картина Михаила Местецкого "Тряпичный союз", премьера которого состоялась в начале этого года, уже объездил множество фестивалей в России и за рубежом. Фильм стал участником основной программы XXVI открытого Российского кинофестиваля "Кинотавр", актерский ансамбль картины получил приз "За лучшую мужскую роль". В 2016 году картина представила Россию на 66-м международном Берлинском кинофестивале в программе Generation. Обаятельная история рассказывает о тихом подростке Ване (Василий Буткевич), одержимом идеей стать сильнее и изменить мир, который знакомится с тремя хулиганами-интеллектуалами (Иван Янковский, Александр Паль, Павел Чинарев). В интервью РИА Новости режиссер поделился своими творческими планами и успехами и рассказал о том, как "Тряпичный союз" меняет представление иностранцев о России, а также о том, почему сложно, но необходимо снимать авторское кино. — Вы создаете таких молодых, с горящими глазами, творческих личностей, а зритель наблюдает их в момент становления. Почему вы выбираете именно таких героев? — Ну, потому что такие люди симпатичны мне в жизни. Наверно, есть те, кто обожает общаться с такими, знаете, "бледными рыбами" и потом снимать про них кино (на русских фестивалях очень востребованное, кстати). Но как-то меня тянет к другим. Пусть это будут чудаки, придурки, одержимые, но хочется, чтоб в них кипела какая-то страсть, поиск. Поэтому я люблю делать кино про юных людей, у которых представления о мире еще не окостенели, которым еще интересно, кто они есть и что они могут. Об этом и "Тряпичный союз", и "Легенда № 17", и "Хороший мальчик". А "Тряпичный союз" — это же вообще мечта: как надо было бы жить, как было бы не стыдно провести время юности. При том, что фильм крайне автобиографичен, там много реальных ситуаций, которые я пережил лет в 18-20. Но все-таки это кино о том, как хотелось бы, чтоб эти ситуации развивались. В действительности, конечно, многие из них выглядели куда более скучно. — "Тряпичный союз" объездил множество фестивалей, шел в кино. Судя по отзывам, большинству людей фильм нравится. В чем секрет? — Мне сложно говорить за "большинство людей". Большинство людей о фильме не знают. Да и тому меньшинству, которое смотрело "Тряпсоюз", в голову не залезть. Личный зрительский опыт — это вообще всегда загадка, порой даже для тебя самого. Например, есть много фильмов, которые мне резко не понравились при просмотре, но я их помню до кадра. А есть такие, которые оставили только одно воспоминание: было классно! Но что за кино, о чем там речь — начисто забыто. И поэтому мне дороже всего те отзывы, когда люди пишут: "думаю об этом фильме уже месяц: это что такое было?! Разве можно вот так?! Этот режиссер, он вообще нормальный?" — Отличается ли восприятие фильма зарубежными зрителями и российскими? — Конечно. Вот только что я вернулся из такого мини-турне: мы поехали в Чехию на большой юношеский фестиваль, потом в Германию на университетский показ, где был полный зал профессуры, а потом в Варшаве оказались вообще на детском фестивале "Кино в кедах". И немецкая профессура, и польские дети, и чешская молодёжь — все очень эмоционально отозвались на фильм, были большие дискуссии после показов. Но главный разрыв шаблонов, как мне кажется, был даже не столько в том, что из России все ждут медленного и сурового кино, Тарковского ждут, Звягинцева, а в том, что в европейских СМИ последние годы практически не появляются какие-то вменяемые голоса из России. Их и в русских СМИ немного, чего уж там. И все иностранные коллеги, которых я встречал на фестивалях, как мне показалось, искали именно этого: просто доброжелательного разговора без идеи "прессануть" какого-нибудь геополитического соседа. — В фильме играют треки вашей группы (группа "Шкловский"). Как зарубежная аудитория реагирует на вашу музыку? — Да вот, как раз сейчас веду переговоры по поводу поездки на балканский музыкальный фестиваль. Какие-то люди услышали нашу музыку в фильме и захотели пригласить. Это, конечно, меня немного пугает, поскольку на самом деле я себя комфортно чувствую только в небольших клубах. А на огромных фестивальных площадках — это что-то уже другое. Тем более для иностранной публики. Это как международный блокбастер снять. Нужно тогда и аранжировки делать другие, и, может быть, песни другие писать. — Многие на вашей съемочной площадке были дебютантами. Вы в том числе дебютировали как режиссер полнометражной картины. Вам было сложно работать? — Я могу точно сказать, что ничего сравнимого по сложности с этим съемочным периодом в моей жизни даже близко не стояло. У нас был оператор-дебютант, и многие простые сцены мы снимали намного дольше, чем это сделал бы опытный профи. Но и заморачиваться так с какими-то визуальными трюками, может быть, никто не стал бы. А педантичный наш Тимофей Парщиков — он стал. Ему было важно, чтобы буквально в каждом кадре был дым. Далекие костры или просто туман, но чтобы воздух был густым. Много однокадровых сцен — это тоже вещь как бы избыточная в кино, но именно она создает ощущение стиля. В результате, мне кажется, фильм вышел визуально достаточно выразительным. И, конечно, почти все актеры были без опыта съемок. Правда, Саша Паль с момента утверждения на роль до момента съемок успел сняться в фильме "Горько!", но мы тогда только знали, что это было "что-то там такое про свадьбу". — Вы пишете сценарии для масштабных коммерческих проектов ("Легенда №17", "Супербобровы"), а "Тряпичный союз", наоборот, довольно камерное произведение. Как вам удается работать в двух столь разных направлениях? — Это моя попытка усидеть на двух стульях, но я активно стараюсь пересаживаться на стул своего авторского кино. Снимать такое кино сложнее, в том смысле, что нужно обладать неимоверной убежденностью, что это кино должно осуществиться. Когда ты работаешь на заказном проекте, у тебя есть "отец" в лице продюсера, который говорит, куда идти, что делать. Сделал хорошо — отлично, тебя похвалят за результаты. Опять же, есть критерии оценки: собрал большую кассу — молодец, собрал маленькую — хана тебе. В авторском кино ты сам себе должен быть таким "отцом". Меня, как и всех, охватывают сомнения: нужно ли это, в чем его важность? Понятно, что денег оно не приносит, зрительская аудитория небольшая. Но, как говорится, печёнкой я ощущаю, что мне надо делать именно такое кино. В результате пока есть некий баланс: пишу разное, снимаю только свое. — Недавно вышла статья Александра Молчанова, который написал, что в индустрии наблюдается "настоящий геноцид сценаристов": нет достойных предложений, сценаристам приходится буквально выживать в таких условиях. Что вы об этом думаете? — Честно скажу: я нахожусь совершенно в другом положении. Допускаю, что это какая-то белая полоса, а потом наступит расплата. Но пока у меня есть и большое количество предложений, и свобода выбора благодаря удаче, которая случилась с "Легендой №17". До нее я тоже болтался, не зная как себя применить, снимал горы какого-то ужаснейшего корпоративного видео за копейки. Но много делал и короткометражек. В конце концов это как-то сработало, волна вынесла к хорошим проектам. Я прекрасно понимаю, что огромное количество людей находятся в менее комфортном положении. К сожалению, это закон творческой индустрии. Какой-нибудь голливудский режиссер и режиссер, работающий на региональном телевидении в Воронеже, — вроде бы люди одной профессии. Только один скажет, что режиссеры от голода пухнут, а другой — что все нормально, только Бред Питт иногда капризничает. — На питчинге Фонда кино анонсировали создание второй части фильма "Супербобровы". Вы будете работать и над этим сценарием тоже? — Работа идет, и очень непростая, потому что в российских условиях никому не по карману сделать супергеройский блокбастер в чистом виде. Надо придумывать какие-то решения, и в первом фильме они были найдены. С одной стороны, это было не очень дорого, с другой — это все-таки было супергеройское кино. Во второй части сделать это еще сложнее. Зритель хочет увеличения ставок, масштаба, а бюджеты не будут этого позволять. Кризис бюджетирования в кино точно есть. — Вы работали над сценарием фильма Оксаны Карас "Хороший мальчик", который получил Гран-при на фестивале "Кинотавр". Расскажите про этот фильм. — Мы с моим соавтором Ромой Кантором формулировали это кино как "Осенний марафон" для детей". Там такой обычный школьник, Коля Смирнов, пытается оставаться хорошим человеком в период взросления, но все время обнаруживает, что довольно подловато себя ведет, хотя очень хотел быть честным и справедливым. Это фильм про становление интеллигентного человека, который осознает, что однозначного морального выхода из многих ситуаций нет. У нас были очень непростые отношения с продюсерами, как и у всей творческой группы. И в результате фильм сильно пострадал. Но тут всё понятно: "Хороший мальчик" задумывался, в общем, как достаточно вдумчивое, особенное кино, а на выходе продюсеры потащили его откровенно в зону коммерческого и стандартного. Но там прекрасные актеры, фильм делался Оксаной Карас и её командой с огромной самоотдачей и любовью. Думаю, он все равно получился самобытным и ярким. — Вы довольно долго создавали "Тряпичный союз". Сейчас уже работаете над каким-нибудь режиссерским проектом? — Сейчас я должен разобраться со сценарными обязательствами по второй части "Супербобровых". После этого хочу сразу сесть за новый проект, уже свой, авторский, который придуман и в голове практически готов. Поездки с "Тряпсоюзом" по международным фестивалям и просмотр европейского авторского кино дают ощущение, что на самом деле это разговор на очень серьезном уровне. Большие ставки, большие амбиции у всех. Если хочешь присутствовать в этом пространстве, то, похоже, все-таки придётся снимать (смеётся). — Расскажете о будущем проекте? — Да нет… Я рассказывал про два своих проекта, смотрю — они уже снимаются, только другими людьми. То ли это совпадение, то ли я беру темы, которые витают в воздухе… Я подумал, что буду поменьше болтать. — Ваc волнует оценка, которая бывает после фильма? Вы читали рецензии на "Тряпичный союз"? — Очень сложно себя от этого уберечь. Читаю и страшно расстраиваюсь, потому что ты забываешь сто положительных рецензий и помнишь один отрицательный отзыв. Это поразительная способность человека фиксироваться на таких вещах. — "Тряпичный союз" вошел в программу фестиваля "Петербургские каникулы". Гости посмотрят ваш фильм и другие отечественные ленты на большом экране, вход будет свободный. Как вы относитесь к таким проектам? — Конечно же, я рад. Поскольку прокат уже прошел, денежки все, какие можно, собраны. Ну, или упущены безвозвратно. Поэтому я бы его хоть бесплатно показывал во всех кинотеатрах. Это же большой экран, там совершенно иное впечатление от просмотра. Я это начал осознавать, только когда стал сам заниматься практикой кино. Сравнить можно с едой: съесть дома манную кашу или пообедать в лучшем столичном ресторане. Калорий столько же, но разница огромная. — Такие показы, как вам кажется, популяризируют отечественное кино? — Безусловно. В нынешнем мире надо доказать, что у человека есть необходимость пойти в кино, что кинотеатр — крутая штука. Это вещь неочевидная. Зачем ему в кино? У него дома плазма! Но надо привлекать людей, давать им этот опыт коллективного переживания и большого экрана. Нужно, чтоб зритель подсел на этот вид удовольствия. Ведь, как писал Шкловский, трудно объяснить вкус дыни человеку, который всю жизнь жевал сапожные шнурки. Надо подсовывать человеку дыню. Регулярно. Так что организаторы фестиваля молодцы. — Что вам нравится больше — быть сценаристом, режиссером или, может, музыкантом? — Когда я занимаюсь музыкой, мне больше всего нравится быть режиссером, когда я занят режиссурой, то больше всего мне хочется бросить весь этот маразм и заниматься только музыкой или сценарным делом. Всегда лучше там, где нас нет. Больше всего нравится, конечно, не работать, а сидеть и мечтать, как было бы здорово, чтобы все получилось само собой и с музыкой, и с режиссурой, и со сценарным делом.