Приплыли

В прокат вышел еще один потенциальный российский блокбастер — «Ледокол» Николая Хомерики. Кроме того, Том Круз вновь играет Джека Ричера, Ксавье Долан собирает звезд уровня Касселя и Котийяр на полуторачасовую семейную склоку, а главная героиня каннского призера «В постели с Викторией» ищет свое место в войне полов. Подробнее — в обзоре «Ленты.ру». 1985 год. На ледоколе «Михаил Громов» беспокойно: айсберг заставил сменить курс, надвигается многодневный дрейф, старпом настучал Большой земле на капитана Петрова (Петр Федоров), душа кают-кампании Цимбалистый (Александр Яценко) потерял голос, и только пес знай себе ворует сосиски. Разброд и шатания приостанавливаются с прилетом нового капитана, Севченко (Сергей Пускепалис), у которого в почете устав, а в Москве жена беременная (Анна Михалкова), так что Петров быстро отправится под арест. Впереди — 133 дня во льдах, шпротный кризис и возвращение Семен Семеныча. Так великодушные моряки с «Громова» называют айсберг более-менее титаниковских габаритов. «Ледокол», напротив, во многом антипод «Титаника»: женщины нервничают на суше, да и финальной трагедии, раз уж фильм вдохновлен реальной историей корабля «Михаил Сомов», ждать тоже нет смысла. Не будет спойлером сказать, что кончится все хорошо — так что вопрос и главная интрига фильма заключаются в том, для всех ли. Николай Хомерики заполняет дрейф своего ледокола (занимающий больше половины фильма) постепенно зреющими микроконфликтами, персональными драмами и комичными зарисовками мужского быта в условиях вечной даже не мерзлоты, но скуки: «Кино» на кассете, «Бриллиантовая рука», и только она одна, в проекторе. Удерживает все это вместе даже не ожидание финального столкновения со стихией и вторжения фильма-катастрофы в эту тихую гавань, а ностальгия. То есть, конечно, и свитера, и стрижки, но, в первую очередь, парадоксальная уверенность, что советские люди между собой договорятся и перед лицом айсберга, и в ожидании гэбиста-ревизора. Динамике действа такой подход не очень способствует — но зато ностальгия Хомерики в силу абсолютности своего человеколюбия лишена пошлости, а это решение задачи, даже более амбициозной, чем снять еще один фильм-катастрофу. «Никогда не возвращайся» из названия второго фильма о Джеке Ричере (Том Круз) удивительным образом стоит читать не как запрет, а как побуждение к действию — так же «Не отступать и не сдаваться» в одноименном карате-боевике в свое время звучало императивом, боевым кличем. «Джек Ричер 2» как будто тоже прибыл с рубежа 1980-х и 90-х: мутные оружейные дельцы, которые губят честных десантников, подстава для самого Ричера, которого хотят судить за убийство 16-летней давности и приставания к официантке, бравая и симпатичная коллега-патриотка (Коби Смолдерс), даже такой свежий мотив, как нуждающаяся в защите девочка-подросток. Ну и, конечно, сам герой — славный бомж с кулаком, кожанка вместо дома, казенный набор мачо-афоризмов вместо реплик. Кажется, еще чуть-чуть и в кадр войдет Боло Йенг — но нет, всего лишь пара рандомных военных упырей. Фильмы начала 1990-х, впрочем, не стоили 90 миллионов долларов — при том, что «Джеку Ричеру 2» эти деньги не помогли ни выправить искалеченный провалами логики и души сценарий, ни добиться хоть сколько-то изобретательного экшена. После выхода первого фильма фанаты оригинала — криминального чтива Ли Чайлда — ругались, что коротышка Круз не годится на роль двухметрового жлоба Ричера. Что ж, после «Никогда не возвращайся», в своей непритязательности сравнимого не только с американским, но и русским кино времен перестройки, впору задуматься о другом. А именно о том, что Ричер-то не так уж и далек от персонажей Корецкого с Бушковым. Успешный парижский драматург Луи (Гаспар Ульель), в свои 34 уже с мертвецки землистым цветом лица, едет домой в провинцию. Впервые за 12 лет, в которые он давал о себе знать только открытками с глупыми надписями. Родственники посадят блудного сына за накрытый стол и начнут поочередно ему предъявлять — за исчезновение, за то, что не поделился успехом, за то, что жизнь у них самих сложилась тоже как-то не так. Семья у Луи большая (Натали Бай, Венсан Кассель, Леа Сейду, Марион Котийяр) — вот только и ему самому надо сообщить им одну грустную новость. Он тянет. Они орут. Экзальтированы герои — но не менее взвинчен и режиссер. Ксавье Долан снимает каждый свой новый фильм, будто испытывая на прочность себя, хороший вкус, кино. В «Это всего лишь конец света» Долан сражается с полуавтобиографичной пьесой Жан-Люка Лагарса — многословность, сентиментальность, закомплексованность которой он пытается передать и режиссерским перегрузом. Почти одни лишь крупные планы звездных лиц, реплики исключительно на грани истерики или уже за ней, бравурные вторжения песен саундтрека — это по-своему убедительно иллюстрирующее семью как ад, лихорадочное кино, и не удивительно, что многих зрителей такая высокая температура в кадре утомляет. Но Долан так и не выпускает пар — и снимает первый в своей карьере фильм, где духоты больше, чем свободы. «В постели с Викторией» (Victoria) Режиссер — Жюстин Трие Виктория (Виржини Эфира) — звезда адвокатуры, специалист по криминальным делам высокого профиля. Вот только в остальной жизни женщина летает, прямо скажем, низко. По крайней мере, так утверждает в своем стремительно набирающем популярность блоге ее бывший, повествующий в основном о распутности юристки. Если бы он знал, что у Виктории проблемы с ощущением счастья и желания — которые не помогают исправить ни психотерапевт, ни свидания на одну ночь. Вдобавок старый друг (Мельвиль Пупо) просит защищать его в суде по обвинению в убийстве. «В постели с Викторией» казался бы довольно стандартной романтической комедией о злоключениях умного, трудолюбивого, но невезучего в любви героя — если бы в нем действительно фигурировал герой, а не героиня. А так Жюстин Трие буквально выворачивает жанр наизнанку: здесь женщина не только сексуально активна, но и беззастенчива по поводу своих желаний, и ее жизнь только усложняют многочисленные жалкие мужики вокруг. Эта гендерная инверсия чем дальше, тем больше провоцирует условно нормальный сюжет пускаться в небанальный, обаятельный абсурд. Дойдет и до далматинца-свидетеля (приз «Пальмовая собака» лучшему экранному псу Каннского фестиваля!), и до суда над блогером (а мы еще думали, что такое возможно только у нас!) Но Трие все-таки к своей героине и романтично настроенным зрителям окажется великодушна и простенький хэппи-энд для в целом непростой картины соорудит — хотя бы потому что у юриста в тяжбе полов шансов всегда больше.