Алексей Чадов: Зритель хочет от кино эмоций и очень боится, что ему подсунут пустоту
"Молот" - история чемпиона по смешанным единоборствам, который попадает в автокатастрофу. После которой у него начинаются большие неприятности с головой. Не с психикой, а именно с головой - она кружится и болит; звучит слово "аневризма"; любой удар по башке - а без них смешанные единоборства представить трудно - отныне может стать смертельным. Но тем не менее наш герой (по имени Виктор, то есть "победитель", и по прозвищу "Русский молот") не представляет себе жизни без ринга и упрямо рвется на него. Проблема в том, что деньги на нейрохирургическую операцию, без которой он вообще бы помер, дал его заклятый враг (Антон Шагин). И он хочет, чтобы в ближайшем бою Виктор непременно проиграл, потому что поставил большие деньги на его поражение. Главную роль в этом довольно энергичном фильме, напоминающем то "Бой с тенью", то "Рестлера", сыграл Алексей Чадов. Незадолго до премьеры он дал интервью "КП". — Вы снимались в действительно больших хитах — «Ночном» и «Дневном дозоре», «9 роте», «Вие». При этом в основном русские фильмы в прокате проходят очень средне. В прошлом году в тридцатку самых кассовых фильмов в России вошло только два отечественных: «Три богатыря» и «Духлесс-2». Сейчас вот, например, «Дуэлянт» собрал гораздо меньше денег, чем рассчитывали аналитики... — Я еще не видел «Дуэлянта», но не думаю, что стоило делать в его отношении большие прогнозы. Как бы красиво ни подавать XIX век, какие талантливые люди ни работали на фильме, для молодой аудитории эта эпоха будет достаточно чуждой... А в целом — героев мало! Нам надо просто делать качественное, классное кино, которое трогает сердца. Может, это громкие слова — но большинство фильмов, которые я смотрю, сердце не трогают, а значит, не работают. Красивой картинкой сейчас никого не удивишь, у нас замылен глаз, мы дико избалованы. А вот с чем я в российском кино давно не сталкивался — так это с фильмами, где была бы рассказана отличная история и где я переживал бы за героя. Одиннадцать лет назад «9 рота» «выстрелила» именно потому, что там все это было. А советские комедии и мелодрамы и вовсе собирали по 60 миллионов зрителей, хотя в них не было никаких визуальных каруселей и трюков... И сегодня зритель все так же хочет чувств, любви и эмоций, особенно в плохую погоду. Но он боится, что ему вместо всего этого подсунут пустоту, как не раз подсовывали раньше. Поэтому он выбирает что-то, в чем уверен. Либо мультик или комедию, на которых можно тупо поржать и развлечься, либо офигенный, гарантированно эффектный голливудский аттракцион. Ждет, что его там чем-нибудь удивят: машина на этот раз не восемь раз перевернется, а двенадцать... — Вам 35 лет, можно подводить предварительные итоги первой половины жизни. Какой фильм в своей биографии вы считаете самым важным, а какой — самым недооцененным? — На оба вопроса один ответ: это фильм Алексея Балабанова «Война». Его очень редко увидишь на центральных каналах, но зрителю он очень нравится. Может, тема войны просто была слишком болезненной в тот момент, когда он вышел (это было в 2002 году, «Война» стала дебютом Чадова в кино. — Ред.), и сейчас, конечно, популяризировать ее никто не хочет. — А о какой роли, рассчитанной на 35-40-летних, вы мечтаете? — Мне, кстати, нравятся взрослые роли! Конечно, я хотел бы играть героев — например, отечественных войн, их очень много. Вот сейчас я снялся в фильме «Любимый город», там прототип моего персонажа —Зиновий Колобанов, командир роты тяжёлых танков, незаслуженно забытый герой войны. Да и в классике хотелось бы себя попробовать, в театре, может быть — мы как раз сейчас репетируем спектакль, но я из суеверия не буду вам о нем рассказывать. О Гамлете пора подумать (смеется)... А современного материала сейчас, к сожалению, не так много. Актеров вроде бы вдоволь, а материала — нет. — Вашему сыну сейчас два с половиной года. Какой у него характер? — Федор очень самостоятельный. Это очевидно, даже в таком маленьком возрасте. Есть в кого: я в детстве тоже был очень самостоятельным. И он добрый мальчик, светлая душа, с ним приятно быть рядом. — А если он захочет стать актером? — Я не сторонник каких-то опасений или предубеждений на этот счет. Захочет — попробует. Если у него обнаружится талант, тогда вперед... Но сейчас трудно понять, чем одарен ребенок — может, у него вокал обнаружится выдающийся, или он спортом увлечется. Надо ждать и смотреть. — Вы не так давно расстались с Агнией Дитковските. Как вы воспитываете сына? — Вместе. Мы договорились, мальчик проводит с мамой ровно столько же времени, сколько и с папой. — Как складывается карьера вашего брата Андрея и почему вы так редко снимаетесь вместе? (Чадовы вместе снимались в фильме Александра Велединского «Живой», это было в 2006 году. — Ред.) — Мы еще три года назад снялись в многосерийной криминальной драме «Дело чести», сыграли двух братьев. Надеюсь, она вскоре все-таки выйдет на одном из центральных каналов, и прозвучит. Но слишком часто использовать нас в ролях братьев тоже, наверное, не очень хорошо... — Почему вас так редко видно на телевидении, во всяких телешоу, условных «Танцах с дельфинами»? — Я все время занят: снимаюсь, сына воспитываю — даже подумать об этом особо некогда! Конечно, при желании приоритеты можно расставить и в другом порядке, но... честно, мне это не интересно. Я иногда не без удовольствия смотрю такие шоу, но чтоб быть их участником, у меня не хватает мотивации. Чтобы нырнуть во что-то головой — да хоть и в бассейн с дельфинами — я должен очень сильно этого захотеть. — А какие именно шоу вам нравится смотреть? — Последние два года — политические ток-шоу. Мне интересно слушать умных дядек, политологов, историков, экономистов. Мы сейчас переживаем очень интересный и довольно тревожный период, мне хочется быть в курсе дела, понять, как устроены механизмы российской и мировой политики. Не знаю, может, это связано с тем, что я стал отцом? Я стал больше интересоваться, в какой стране я живу и куда мы движемся. Это взросление. — Ну и как вам кажется, в какой стране будет жить ваш сын, когда вырастет — лет, скажем, через 15? — В нашей стране есть православие, народ воцерковляется, становится более духовным — во всяком случае, по сравнению с тем, что было десять или пятнадцать лет назад. И, мне кажется, у России есть будущее. Духовные институты очень важны для русского человека и для русского мира. И пока они будут преуспевать, будущее у России есть. Я по большому счету уверен, что будущее любого народа, государства зависит от трех вещей: геном, интеллект и духовность. В Советском Союзе не было третьего, и, конечно, он был обречен. Пятнадцать лет — небольшой срок для такой огромной страны, как наша. Думаю, какая-то стабильность сохранится, Россия останется в десятке самых влиятельных стран на планете, снова наступит время, когда все будут жить тихо и спокойно.
