Сафари Ульриха - потрошителя

Подобно Зайдлю и его верной спутницы в творчестве и в жизни — соавтору сценариев и супруге Веронике Франц, в Южную Африку каждый год отправляются и другие европейцы. Целью и предметом вожделения их является титульная охота за экзотическими животными, обязательно заканчивающаяся триумфальным фэмили-фото с жертвой, которую впоследствии предстоит выпотрошить, для того чтобы увезти домой чучело-татем — торжественный декор охотничьего интерьера. В лучших традициях псевдодокументалистики в фильме переплетаются две основные линии: процесс самой охоты, гипернатуралистические съемки процесса сдирания шкур и полупостановочные диалоги и портреты в том самом фетишистском интерьере. Иллюстрации из фильма "Сафари" И если в намибийских саваннах камера режиссера направлена туда же. куда и дуло европейских охотников, то в интерьерах под прицелом Зайдля уже иная природа — человеческая, с ее бездонными леденящими глубинами. По сути режиссер исследует некрофилию в ее несексуальных проявлениях, которая заключается в желании находиться в непосредственной близости от трупа и испытывать страсть к расчленению мертвого тела. Более же обобщенно Зайдль невольно экранизирует фрагменты "Анатомии человеческой деструктивности" Эриха Фромма, в которой человек представляется как единственное животное, способное насладиться истреблению другого вида. Постер к фильму "Сафари" Ульриха Зайдля После привычных форм документальной подачи — дрожащей камеры, колес пикапа вместо операторских рельсов, звуков сверчков, москитов, мотора и стрельбы вместо музыкального ряда — перед нами открываются комнатно-декоративные постановки (другой фирменный инструментарий Зайдля), идеально симметричные и в то же время ироничные. Это пространство, где герои ведут почти экзистенциальные беседы про сущность охоты, различия между черным и белым, пропорции мировой популяции, эвтаназийное оправдание охоты и так далее. Это же и есть пространство, где открывается Зайдль-иронизатор и Зайдль-гротескист. Но это, конечно же, не спасает зрителя от неминуемой участи быть прижатыми к стене постоянно нарастающего шока, ибо зрителей Ульрих расстреляет методично от малоколиберных патронов до контрольного в голову. И вновь возродившись после выхода из кинотеатра, станет ясно, что зритель был не на эшафоте у палача, а на очередном пробуждающем антропологическом сеансе у хладнокровного Доктора Зайдля.