Берлинский кинофестиваль обратился к заре коммунизма
Быть может, причиной тому пламенная речь директора фестиваля Дитера Косслика, на стартовой пресс-конференции объявившего о "крестовом походе" Берлинале против капитализма. Одновременно Косслик предупредил: "Некоторые фильмы рассказывают о том, как утопичны были идеи первых революционеров". Известный своими левыми взглядами директор намекал и на Маркса с Энгельсом. Как признался режиссер Рауль Пек журналистам, начиная десять лет назад работу над фильмом о юном Марксе, он столкнулся с непониманием продюсеров. Однако после кризиса 2008 года, когда предвещавший закат капитализма Карл Маркс "был на обложке каждого журнала", картина о нем оказалась как нельзя более актуальной. Иными словами, замысел зрел давно, а историческая конъюнктура помогла воплотить его в жизнь. Рауль Пек относится к своим героям серьезно и весьма уважительно. Молодой Карл Маркс представлен на заре своей писательской и революционной деятельности в Париже, где он живет с женой Дженни и маленькими детьми. Классически линейно построенная сюжетная линия байопика ведет зрителя по жизни Маркса в ссылке, где он готовит и публикует первые труды, а также знакомится и завязывает дружбу с Фридрихом Энгельсом. Пек показывает, как на фоне нищего парижского квартала и бедной квартиры вечно нуждавшегося Маркса зарождалось движение за освобождение мирового пролетариата. Бесконечные сложные философские дискуссии дают представление о глубоких знаниях автора картины в области теории коммунизма. По словам самого Пека, он в юности изучал труды Маркса и мечтал создать картину, рассказывающую "о трех молодых людях в Европе XIX века, которые восстают против нищеты, голода и бедности". При этом режиссер отмечает, что хотел подчеркнуть и важную роль "третьей" - супруги Маркса Дженни - в становлении характера мужа и чуть ли не в соавторстве его трудов. Однако фильм скорее подчеркивает ее роль хорошей любовницы и вечно загруженной матери - если, конечно, не считать пары умных фраз, брошенных ею мимоходом, и эпизода совместного с мужем ночного бдения при создании "Манифеста". Вообще, говорят герои фильма много, изъясняясь длинными сложносочиненными предложениями. И на каком-то этапе зритель отключается, отказываясь следить за дискуссиями членов лондонского Союза справедливости, который потом перейдет в Союз коммунистов, Маркса, Энгельса, Прудона и Бакунина. Добавим к этому общую статичность фильма, изредка прерываемую показом всадников, жестоко наказывающих обедневшее население за сбор хвороста (аллегория угнетенных), - и станет ясна причина очевидно сонного состояния зрительного зала. Отвечая на вопрос "РГ", Пек заметил, что ему было важно показать характеры героев в развитии, однако в фильме, кроме рождения нового ребенка и появления "Манифеста", ничего в их жизни и устремлениях не меняется. Повседневность зачинателей самого мощного исторического движения кажется легкомысленной и беззаботной игрой, иногда прерываемой безопасными посещениями полиции. Изучение социальных условий пролетариата сводится к походу Маркса и Энгельса по кабакам, а также единовременным визитом последнего в лондонский рабочий район, где влачит нищенское существование его будущая жена Мэри. На фоне идеалистической картины труда и будней молодого Маркса в фильме совсем не затронута тема последствий коммунистического учения. На вопрос "РГ" Рауль Пек ответил, что Маркс и Энгельс мечтали об ином мире без капиталистической системы, что выходит за рамки утопии. В фильме, по его словам, показано, как Маркс пытается "быть близким к действительности" и борется с Бакуниным, Прудоном и Фейербахом, "развивая реалистичную теорию социального порядка". По его словам, создатели "Коммунистического манифеста" исходили из "личной эмансипации каждого человека" и не несут ответственности "за то, что потом было сделано с их теорией на востоке". В общем, сказка о хорошем Марксе, плохом капитализме и неправильно понятом учении у Рауля Пека получилась скорее скучной, распавшейся на отдельные фрагменты и крайне неубедительной. Такая амбивалентная личность, как Карл Маркс, даже в юном возрасте заслуживает, видимо, более серьезного рассмотрения. Быть может, формат двухчасового фильма слишком узок для замысла показать зарождение самой великой утопии в истории, которую, как мы теперь узнали от создателя картины, нельзя назвать утопией.
