Замок с повторениями

Владимир Лященко о ремейке «Красавицы и Чудовища» В прокат выходит "Красавица и Чудовище", ремейк знаменитого мультфильма 1991 года, в котором нарисованных героев заменили живыми артистами. К сожалению, не всех -- Эвана Макгрегора в роли канделябра увидеть не получится. Как и найти новые смыслы в вечном сюжете Сказку о том, как в зачарованный замок вместе с наказанным за высокомерие принцем (Дэн Стивенс) попадает поклонница литературы (Эмма Уотсон), взялся для студии Disney заново пересказать режиссер Билл Кондон, на счету которого последние серии "Сумерек" и симпатичный "Мистер Холмс" из программы позапрошлого Берлинале. Имя постановщика как будто обещает современный подход к старому сюжету, однако довольно скоро становится ясно, что мультфильм переснят почти покадрово. Кажется, Disney делает ставку даже не на консервативность семейной аудитории, а проводит какой-то эксперимент по созданию новой семейной традиции. Вместо того чтобы предложить переосмысление известного сюжета в контексте современности, студия, наоборот, решила насыпать в океане быстро меняющейся реальности остров стабильности. Дети увидят на экране то же самое, что их родители 26 лет назад, а родители обрадуются тому, что за 26 лет хотя бы тут ничего не изменилось. Вряд ли "Красавица и Чудовище" станет от этого снова великим фильмом, но кассовые сборы ему обеспечены. Впрочем, к политической реакции, которой в 2017 году принято объяснять все, от восхода солнца до изменений в расписании пригородных поездов, этот ремейк имеет отношение не больше, чем мультфильм 1991 года -- к прогрессистскому тренду. Тогда, между прочим, в диснеевской героине Белль критика увидела пропаганду феминизма. Не то чтобы радикальную, но в случае консервативной студии, какой всегда была и остается Disney, вполне откровенную: девушка не вписывалась в патриархальную деревню, читала книги и не желала выходить замуж за мужлана. То, что при этом она мечтала выйти замуж за принца, никого особенно не смущало. И вот в 2017-м Эмма Уотсон играет все ту же Белль, но называть ее героиню феминисткой никому в голову уже не придет. Единственная "смелость" отступления от оригинала, которую позволили себе авторы (есть сильные подозрения, что креативная функция режиссера была сведена к минимуму и подлинными авторами этого ремейка выступают диснеевские боссы), касается отношений антигероя Гастона (Люк Эванс, главная актерская удача фильма) с его помощником Ле Фу (Джош Гад). При желании в них можно увидеть едва заметный гомоэротический подтекст (ну, как подтекст: Гастон любит себя, а Ле Фу любит Гастона). Однако происходящее на экране больше похоже не на попытку "осовременить" героев, а на старую добрую (то есть как раз злую) насмешку. В остальном же это костюмное, богато декорированное кино воспроизводит обещающие радость узнавания элементы оригинала, от ставших классическими песен до желтого платья Белль и синего камзола Чудовища. А больше всего это зрелище напоминает реставрацию по-московски: узнаваемый силуэт снесенного и заново построенного здания подчеркнут торжествующим блеском современных материалов. Оценить пение Эммы Уотсон, Люка Эванса, Дэна Стивенса и компании российскому зрителю удастся, только если в прокате будет версия без дубляжа. Но дело не в голосах или не только в голосах. Например, один из главных (так было и в мультфильме) номеров "Будь нашим гостем" -- тот самый концерт, который закатывает для гостьи посуда из замка под управлением канделябра,-- даже в дубляже становится похож на сцену из "Мулен Руж" База Лурмана (тем более что за канделябр в оригинальной версии поет Эван Макгрегор). Именно этот номер остается лучшим в фильме, и он же раскрывает самое слабое место "Красавицы и Чудовища". В мультфильме единство визуального и музыкального было неразрывным и динамичным: движение музыки было движением героев, среды и сюжета. В фильме эта динамика утеряна, во многом из-за того, что среда больше похожа на статичный театральный задник, чем на прорисованный мир. И тут нельзя все списать на то, что живые люди не могут вытворять в кадре то, что доступно нарисованным персонажам. Одной из удач "Красавицы и Чудовища" 1991 года называли успешную адаптацию формы театрального мюзикла к мультипликации. Снимая фильм, Кондон (помимо уже упомянутого, сценарист оскароносного "Чикаго") неизбежно возвращается к исходной форме -- и, кажется, не знает, что с ней делать. Можно пофантазировать, что было бы, если бы создатели пошли до конца и явили нам не нарисованных на компьютере обитателей замка, а переодетых в предметы мебели и интерьера актеров. Тогда бы мы увидели Эвана Макгрегора в костюме канделябра и Иэна Маккеллена, наряженного часами, танцующими и поющими. И, возможно, это был бы страшный провал и даже немного скандал, но даже в самых страшных провалах жизни куда больше, чем в уверенной торговле подделкой, старательно выдаваемой за оригинал. В прокате с 16 марта