3 апреля в «Амедиатеке» покажут последнюю серию «Большой маленькой лжи» — одного из главных телехитов весны, детективной трагикомедии с Кидман, Уизерспун и Дерн. Его целиком снял для HBO известный такими оскаровскими драмами, как «Далласский клуб покупателей» и «Дикая» режиссер Жан-Марк Валле, рассказавший «Ленте.ру» об отличиях работы на телевидении и в кино, своем стиле и феминной стороне характера. «Лента.ру»: ?? Ваша кинокарьера в последние несколько лет складывалась невероятно успешно. Как им удалось затащить вас на телевидение? Жан-Марк Валле: Это смешно, но моя режиссерская карьера начиналась как раз на HBO. В свое время я снял одну серию мини-сериала «Незнакомцы». Потом начал снимать фильмы — и стал известен благодаря кино. Не так давно Эми Адамс вдруг позвала меня сделать для HBO сериал «Острые предметы», а я согласился. Но тогда тот проект был еще не готов к запуску, а Риз Уизерспун, с которой мы работали на «Дикой», воспользовалась паузой и возможностью, чтобы продавить мне «Большую маленькую ложь». Я поразмышлял и решил: почему нет? HBO постоянно зовет людей из кино в свою песочницу — а надо понимать, что сама эта песочница по возможностям уже почти не уступает киноиндустрии. Сценарии убедили меня окончательно, и я решил, что не смогу бросить проект после первых двух серий и сниму его целиком. Я отбирал на кастинге все детские роли, я был эмоционально вовлечен во весь процесс. И, конечно, мне нравилось работать с актрисами такого уровня. Подготовка к съемкам сериала отличалась от той, к которой вы привыкли в кино? Я сразу решил, что хочу снимать так, как привык — словно это один большой фильм. Мы так и работали: сделали первые три серии как один большой фильм, затем взяли перерыв, после чего снимали как кино остальные четыре серии. Эмоционально и физически ты выматываешься сильнее, конечно — это все-таки 90 дней съемок. Но я не жалею — наоборот, горжусь «Большой маленькой ложью», в ней есть что-то особенное. Все главные роли отведены женщинам — причем их играют звезды. Не в этом ли особенность? Иногда они присутствуют в сцене все впятером (Риз Уизерспун, Николь Кидман, Шейлин Вудли, Лора Дерн и Зои Кравиц), умные, упрямые женщины — а значит, нужно сначала проговорить эту сцену с каждой. Это очень много разговоров! Но зато когда звучало «Камера», в кадре оказывались пять чудесных актрис. Я не знал, куда смотреть и кого первой хвалить — все играли прекрасно, и не хотелось кого-то вдруг обидеть. Вообще, меня не напугать сильной, умной женщиной. Мы знали, что основное внимание должно быть уделено женским персонажам, это их история и их путь. Мужчины в сюжете тоже есть, и они важны, но на самом деле это не про них. И все равно Риз и Николь захотели работать со мной и сценаристом Дэвидом Келли — хотя могли бы попросить у HBO, чтобы режиссером тоже была женщина. Для меня это уже второй девичий проект. Говорят, у меня хорошо развита феминная сторона. Может, это и так. Как бы вы описали свой стиль на этом сериале? Ты в первую очередь стремишься сохранить красоту и чувственность самого материала. «Большая маленькая ложь» строится на истории и сюжете. Важно было не мешать им стилистическими понтами, выкрутасами камеры и так далее. Да, уже на пост-продакшне я вволю порезвился с музыкой и монтажом. Например, в некоторых сценах я хотел передать внутреннее состояние персонажей, отрубал звуки окружающего мира и использовал музыку из наушников героев — как в первой серии, в сцене, где бежит Джейн. Это стилистический прием, но он идет на службу сюжету, а не противопоставляет стиль истории и чувствам. Камеру мы почти не двигаем — а если и двигаем, то только следуя за персонажем. Это движение становится частью игры и кажется настоящим. Радовались тому, что вместо двух часов, как в кино, можно было развернуть историю сразу на семь? Было здорово, что есть время и возможность раскрыть всех этих персонажей. Это не полный метр, где у тебя один основной герой, может быть еще один, пара второстепенных, и это все — уж точно не пять равноправных героинь! Мы следим за всеми их семьями, мужьями, за их отношениями с океаном. Океан играет в сериале практически отдельную роль. Когда я в первые оказался в Монтерее, на берегу Тихого океана, он был чертовски яростен и жесток. Никогда не видел таких волн, а рассвет какой невероятный. Я сразу задумался о том, что стихия должна быть отдельным персонажем. А звук океана — лейтмотивом всего сериала. Так мы подобрали героиням дома, по которым бы чувствовалась связь с океаном. К тому же, это такой хороший символ — океан это колыбель человечества, мощная, таинственная, эффектная. В сериале Мадлен (Риз Уизерспун) живет у самого океана, на том же уровне. Селеста — на утесе над ним, откуда стихия кажется такой агрессивной. Волны разбиваются почти у самого дома Джейн (Шейлин Вудли), их слышно — и это хорошо отражает насилие, которое наполняет ее жизнь. Рената (Лора Дерн) живет в полутора километрах, но на вершине горы, как королева, осматривающая свои владения. Джейн при этом единственная, у кого есть дурацкий сувенир из океана, который играет важную роль в третьей серии. Кажется, Николь Кидман сама играла в сценах с домашним насилием — и все ее синяки в них настоящие. Как вы создавали атмосферу на площадке, в которой актерам было бы комфортно идти на такое? Это трудно. Вот почему у нас был двойник на всякий случай. Но я старался использовать ее по минимуму, да и Николь была очень смелой, очень самоуверенной. Она была готова к сценам насилия и хотела снимать их без репетиций — чтобы не было ощущения театральности. Снимать было тяжело. Постелили пару матрасов тут и там, зная, что герой Александра Скарсгарда толкнет Николь на пол. Как во второй серии, когда он толкает ее, потом они занимаются сексом — их отношения переходят в паттерн из насилия и желания. Как вы хотели показать контраст между тем образом своего брака, который поддерживают герои Скарсгарда и Кидман, и реальностью? Долбанная идеальная семья, да? Дом, внешность,дети. Даже оргазм испытывают одновременно! Но вот что грустно — даже в таких, совершенных на первый взгляд семьях могут быть тайны и жестокость. Скарсгарда я просил выглядеть обаятельным, симпатичным, отличным отцом и отличным мужем — так долго, насколько это возможно. Но его персонаж страдает от чувства вины и хорошим может быть только, когда все хорошо. Появляется чувство неуверенности, страх потерять жену или недовольство собой за то, что сорвался на нее, — происходит срыв и вспышка насилия. Следующие полтора-два месяца он снова очень мил. А потом все повторяется. Одна из основных тем сериала — идея о материнском соперничестве. Почему отцы между собой не соперничают? У меня, кстати, двое детей, да. Нас, парней, учат, что в тишине нет ничего страшного. Особенно если включен телевизор. Три мужика могут часами молча сидеть в одной комнате. Три девушки в той же ситуации и в тишине... Как часто, думаете, такое бывает? То же и с родительскими обязанностями. Хотя я уверен, что вообще-то мы все перебарщиваем с воспитанием детей, слишком над ними кружим. Я до сих пор не могу разучиться, хотя моим детям 24 и 20 лет. Я защищаю их чрезмерно, хотя и хочу им добра, свободы, минимума давления. А теперь они оба навострились в киноиндустрию. Седьмая и последняя серия «Большой маленькой лжи» появится в «Амедиатеке» 3 апреля
