Поехать в Антарктиду и не умереть: как снимать кино об известных ученых и полусекретных научных проектах

Кинорежиссер Екатерина Еременко работает на математическом факультете Берлинского технического университета, а параллельно снимает документальные фильмы о лауреатах Абелевской премии и других известных ученых. В апреле в прокат вышла ее картина «Озеро Восток. Хребет безумия», для съемок которой она больше месяца провела на антарктической станции «Восток». T&P поговорили с режиссером о суровых полярниках, гениальных математиках и о том, как правильно показывать науку в кино. Екатерина Еременко — Сначала вы окончили механико-математический факультет МГУ, спустя 10 лет — ВГИК, а затем школу документального кино в Мюнхене. Как так вышло, что вы стали снимать фильмы об ученых?— Я училась в математическом спецклассе, из нашей школы вышло много выдающихся ученых. Потом я поступила на мехмат МГУ, окончила его с красным дипломом, пошла в аспирантуру и тоже собиралась стать математиком. Но, к сожалению, в нашей семье произошла трагедия: в автомобильной катастрофе погибла мама. Я решила взять академический отпуск. Мне нужно было что-то изменить вокруг себя, и, когда мне предложили поработать фотомоделью и манекенщицей, я согласилась. Вскоре меня позвали за границу. Я все время думала, что позанимаюсь этим пару месяцев, а потом вернусь в аспирантуру. Но я оказалась востребованной моделью, да и зарабатывала больше, чем мои друзья-аспиранты. В итоге около шести лет я занималась профессиональной модельной карьерой.Когда манекенщицы думают, чем заниматься дальше, многие говорят, что хотят стать либо фотографами, либо редакторами модных журналов. Я совершенно нахально всем говорила, что хочу быть режиссером. Тогда это выглядело самоуверенно и странно. Тем не менее я поступила во ВГИК, в мастерскую Марлена Хуциева, за что очень благодарна судьбе. Одновременно стала работать ведущей в телепрограмме «Времечко». Но мне было интересно научиться самой снимать репортажи — впрочем, мой первый репортаж обернулся полным крахом. Этот период, когда я училась во ВГИКе и работала на телевидении, дал мне огромную базу для будущих фильмов. Такой у меня необычный путь: из математика в фотомодели, из телеведущей в репортеры, ну а потом я стала снимать документальное кино.— Но в итоге вам удалось не только стать кинорежиссером, но и сочетать это с наукой?— Мне это интересно. Кто еще может снимать про математику? Нужно все-таки немного понимать язык и быть своим в той области, о которой ты снимаешь. Мне, безусловно, помогает в работе то, что я училась на мехмате. Математика вообще сложно визуализируема в кино, но это интересная творческая задача: нужно постоянно придумывать какие-то новые формы.Один из самых ярких и удачных для меня проектов — фильм, который я впервые сама спродюсировала, «Чувственная математика». Меня до сих пор постоянно просят показать его в разных уголках земного шара, это редкость для документального кино, которому уже пять лет. Кроме того, третий год подряд Норвежская академия наук заказывает мне видеопортреты лауреатов Абелевской премии. Это высшая премия для математиков, которую вручает раз в год норвежский король. В этом году это будет портрет французского ученого Ива Мейера, который получит награду в мае. А сейчас я работаю на математическом факультете Берлинского технического университета в большом научном проекте, который называется «Дискретизация в геометрии и динамике». Им руководит наш бывший соотечественник математик Александр Бобенко. Об этом проекте рассказывается в моем фильме «Буквальная геометрия», он шел в прокате в России. Кадр из фильма «Озеро Восток. Хребет безумия» — Насколько сложно работать с известными учеными?— Конечно, это непросто. Нужно понимать, что ученые с мировым именем совершенно не обязаны тратить на тебя свое время. Я использую весь свой жизненный опыт, когда разговариваю с этими людьми, каждый раз тщательно готовлюсь к интервью. Эта работа мне очень дорога.Вот один эпизод из моего опыта прошлого года. Одна из самых знаменитых теорем в математике — теорема Ферма. Она очень просто формулируется, тем не менее ее не могли доказать более трехсот лет. В 1994 году знаменитый математик Эндрю Уайлс ее доказал. Он очень закрытый человек. Когда он работал над этой теоремой, он сидел на чердаке и никому не говорил, чем занимается, даже раз в полгода печатал что-то другое, чтобы пустить всех по ложному следу. Примерно год назад я приехала в Америку с фильмом «Буквальная геометрия». В конце показа, когда меня спросили о творческих планах и я рассказала, что буду снимать Эндрю Уайлса для Абелевской церемонии, ко мне подошел человек в каком-то тряпье и сказал: «Катя, спроси его, а что он думает про BSD-проблему?» Написал мне на клочке бумаги какие-то каракули и растворился. Только потом я узнала, что эта проблема называется Birch and Swinnerton-Dyer conjecture, и стала у всех спрашивать, какое отношение она имеет к теореме Ферма. Все мои друзья-математики от меня отмахивались — мол, ты все равно этого не поймешь. Когда в Берлин приехал наш русский математик профессор Веселов, я задала ему тот же вопрос, и ему стало интересно самому в этом разобраться. Целую неделю он каждый день приходил к нам и читал блестящие лекции.И вот я наконец-то приехала к Эндрю Уайлсу, который, кстати, 20 лет подряд отказывался от всех интервью. Мы идем по парку, вдруг он понимает, что я в курсе проблемы BSD, и признается мне — правда, говорит это очень быстро и не слишком четко, — что на самом деле он мечтает доказать эту гипотезу. Этот маленький фрагмент я вставила в свой короткий фильм. Во время показа на церемонии именно эти 10 секунд стали самым сильным впечатлением для математиков, сидевших в зале. Эта история мне очень дорога, она о том, почему никогда нельзя лениться.— В своих фильмах вы рассказываете о сложных научных теориях, транслируете взгляды ученых. Какие приемы вы используете, чтобы интересно рассказать об этой теме, и насколько, на ваш взгляд, вам это удается?— Каждый раз передо мной встают новые задачи. Мне не интересно делать типичные старомодные научно-популярные фильмы, в которых ученый что-то объясняет и выступает как источник истины в последней инстанции. Сейчас YouTube заполнен подобными любительскими видео, и мне кажется, что мы, кинематографисты, просто обязаны искать новые пути и формы.Недавно я сделала короткий фильм «Шепоты теории струн» (Whis ers of String Theory) по заказу Берлинского университета для физической конференции по теории струн. Это очень сложная и загадочная теория. Как можно снять фильм для широкой публики о конференции, в которой даже многим специалистам не понятно ни слова? Я нашла прием: ученые шепотом комментируют то, что происходит в зале у доски. В некотором смысле это похоже на спортивные комментарии: вам не обязательно самому быть спортсменом, если у вас есть хороший комментатор. Кадр из фильма «Озеро Восток. Хребет безумия»Кадр из фильма «Озеро Восток. Хребет безумия»Фото из личного архива Екатерины ЕременкоФото из личного архива Екатерины Еременко◀ / ▶ — Как вы выбрали тему для вашего последнего фильма, об озере Восток?— Это давняя история. Я узнала о российской антарктической станции «Восток» в 1990-х годах и поняла, что это очень амбициозный научный проект. Я как раз училась во ВГИКе, работала на телевидении и уже тогда стала подбираться к этой теме: написала первую заявку и стала делать репортажи про людей, которые как-то связаны с «Востоком». Спустя несколько лет на BBC вышел фильм о станции. Он оказался типичным скучным репортажем, но больше всего меня возмутило, что в нем не было сказано о том, что это русская станция, не было ни одного интервью с нашими учеными.Потом был период, когда бурение на «Востоке» приостановили из-за боязни загрязнения озера. В 2000-е годы процесс возобновили, а я уже стала режиссером. Мои первые фильмы получили признание, и со мной захотели сотрудничать западные каналы. Однажды на конференции документального кино несколько телеканалов мне дали добро на съемки фильма о станции. Дело оставалось за малым — нужно было событие, проникновение в озеро. Никто не мог спрогнозировать, когда это произойдет, дата проникновения все время откладывалась. Тогда я купила несколько камер и дала их полярникам с небольшой инструкцией, как себя снимать. Наконец в 2011 году, когда я в очередной раз отправила свои камеры полярникам, произошло проникновение в озеро, и моя камера снимала это событие. Материал вышел фантастический и очень эмоциональный.Когда о проникновении в озеро сообщили все мировые газеты, ни в одной из них не было ни одного снимка самого события. И когда я наконец приехала встречать этих полярников-победителей, они мне сказали, что материал есть, но они мне его не дадут, потому что им запрещено его показывать. Мне стоило времени и усилий понять, что же там такое произошло и почему нам нельзя этого показывать.— Насколько я понимаю, вас предупреждали о возможных трудностях при работе над фильмом?— Да, начальник российской антарктической экспедиции Валерий Лукин говорил мне о том, что озеро Восток неприступно. Один немецкий режиссер, которому даже разрешили зимовать на станции, вернулся домой и сошел с ума. Другая женщина-режиссер, работавшая над фильмом об Антарктиде, потеряла память после поездки на «Восток». А еще я хотела дать одну из своих камер специалисту по сейсмологии, который хорошо снимает любительские фильмы, но его забыли в Кейптауне. Можно было к этому относиться с юмором, но было действительно много сложностей и какой-то фантасмагории. — Неудачи преследовали даже Голливуд?— Популярный американский писатель Говард Лавкрафт написал в 1930-х годах книгу «Хребты безумия», это история о научной экспедиции в Антарктиду, во время которой люди находят следы древней цивилизации, и ничем хорошим это не кончается. Вся книга написана как предостережение — не лезьте в Антарктиду. Продюсером голливудского фильма по этой книге должен был стать Джеймс Кэмерон, режиссером — Гильермо дель Торо, а главную роль должен был сыграть Том Круз. Но, как и предсказывалось в книге, с проектом стали происходить странные вещи. Голливуд начал сомневаться, почему в истории нет лавстори, женщин и хэппи-энда. Проект заморозили, а трейлер в интернете остался.Самое удивительное, что Лавкрафт в романе предсказывает будущее науки — биологии, клонирования, чуть ли не точно описывает технологию бурения на Востоке. Мне показалось, что реальность в некотором смысле сама экранизировала книгу вместо Голливуда. Тогда у меня возникла идея параллельно с бытописательной историей полярников рассказать историю книги и неснятого фильма. Это дало мне возможность не преувеличивать происходящее, не нагнетать мистики — вся она как раз ушла в линию Лавкрафта. Это еще один новый способ рассказа о науке.Кстати, в свое время я мечтала, чтобы фрагменты из Лавкрафта в фильме читал Том Круз. Но, конечно, это так и осталось мечтой. Зато уже после съемок, когда монтаж шел день и ночь, а фильм нужно было сдавать через два месяца, мы нашли американского специалиста по Лавкрафту, некоего Йоши. Он живет на границе с Канадой. В это же время меня позвали с показом моих предыдущих фильмов в Индианаполис. Йоши случайно оказался там же в то же время. Я взяла у друзей машину, купила для Йоши банку русской икры, дала ему текст Лавкрафта и попросила прочитать вслух. У нас был всего час, Йоши торопили родственники, но текст он все-таки прочитал. Кадр из фильма «Озеро Восток. Хребет безумия» — Считается, что Лавкрафт описал в своей книге неевклидову геометрию.— В романе есть важная и удивительная линия. Главный герой спускается в подземное снежное царство и вдруг видит на стенах фрески, которые рассказывают о развитии древнейших цивилизаций. В свой фильм я тоже вставила современную математику. Есть такие геометрические картинки, которые рассказывают о том, что уже достигнуто. Я использовала в своем фильме геометрические рисунки из самых актуальных работ математиков центра по дискретизации в геометрии и динамике, в котором сейчас работаю.— Сколько времени снимался фильм о «Востоке»? Как вы добирались до станции?— Снимали больше месяца. А вся экспедиция из-за сложной логистики заняла три месяца. Мы прилетели в Кейптаун, затем около трех недель плыли до Антарктиды. Сначала дошли до станции «Молодежная», потом от станции «Прогресс» за четыре часа долетели до «Востока».— Когда слышишь об Антарктиде, сразу невольно представляются замерзшие полярники во льдах и в окружении пингвинов. Действительно в Антарктиде так сурово?— Пингвины есть только на береговых станциях. На «Востоке» не то что пингвинов, даже бактерий нет. Там очень тяжелые условия. Я прочитала в интернете, что на станции «Восток» многие люди не могут акклиматизироваться, им снятся кошмары, кто-то сходит с ума, и отнеслась к этому скептически. Я всю жизнь занималась спортом и никогда не думала, что у меня возникнут какие-то физические проблемы. Но оказалось, что все это правда. У меня тут же посинели губы, стала дико болеть голова, навалилась жуткая усталость. Дело в том, что там очень низкое атмосферное давление. Если у нас обычное давление 760 мм рт. ст., то там всего 460 мм рт. ст. Из-за этого не хватает кислорода, появляются первые признаки отека мозга. Мы с оператором Алексеем Филипповым вовсе не были уверены, что сможем продержаться там весь сезон. Вначале нам правда было плохо, но потом мы справились, хотя совсем хорошо все равно нам не стало. Еще я была совершенно не готова к тому, что все помещения на станции находятся под снегом, нет окон и дневного света. Ощущение, словно ты в подводной лодке. Тебе плохо, накатывает депрессия. Привыкнуть к этому невозможно.Я уверена, что русским нужна новая станция на «Востоке». Наши полярники живут сейчас в нечеловеческих условиях. На станции всего два общественных помещения — столовая и небольшая комнатка с телевизором, круглосуточно показывающим Первый канал, и единственным маленьким компьютером с очень медленным интернетом. Я считаю, что всем нужно показывать, как на самом деле эти люди живут и работают. Они не жалуются, но хочется, чтобы фильм привлек внимание к их проблемам. Бурение на «Востоке» — очень амбициозное, уникальное исследование, и надо вкладывать в него средства.Так что жанр своего фильма я бы определила как драму. В 1990-е годы наша антарктическая миссия многое потеряла. У нас раньше были огромные станции, например «Молодежная» — это был целый маленький город. Тогда же все пришло в упадок. И только благодаря лично Валерию Лукину и его помощи полярникам нам удалось сохранить нашу единственную материковую станцию. Кадр из фильма «Озеро Восток. Хребет безумия» — Работники «Востока» долго привыкали к съемочной группе? Удалось ли вам в итоге стать частью команды?— Я единственная русская женщина, которой разрешили пробыть на станции больше месяца. Не все были в восторге от этой идеи. Начальник предыдущей экспедиции сказал мне, что он бы меня не пустил, потому что им там женщин не нужно. А тут еще и женщина-кинорежиссер — им казалось, что это какая-то блажь. Мне нужно было сломать это отношение, честно делать свое дело и добиться их уважения. Ни в коем случае нельзя было использовать свою женственность и вести себя как принцесса. Я наравне со всеми работала, дежурила. Поначалу чувствовалось пренебрежительное отношение некоторых, нужно было аккуратно это гасить, вести себя очень корректно и ни в коем случае не быть источником их проблем. В итоге мне это удалось, хотя, конечно, это было психологическое испытание. Мы все подружились, полярники стали моими антарктическими братьями.Камера, разумеется, поначалу тоже была проблемой. Начальник станции — совершенно не тщеславный человек, ему не нужны были съемки. Он пытался поставить меня на место, чтобы я не мешала их делу. Но я придерживалась другой точки зрения, мне казалось важным снять фильм ради их же блага. И, конечно, я не могла делать свою работу без людей, мне нужно было с ними взаимодействовать, брать интервью, снимать. Я должна была активно тратить свои душевные силы.Получилось, что я как женщина в некотором смысле сняла гимн мужскому труду. На «Востоке» очень тяжелые условия и велика цена ошибки. Когда полярники дают короткие сводки со станции, каждая последняя фраза звучит так: «Люди здоровы, техника исправна». За этим многое стоит.Вы не представляете себе, какое это счастье — сделать фильм о «Востоке» после всех этих неудач. Я написала первую заявку на него 18 лет назад, еще будучи студенткой ВГИКа. Даже не верится, что сейчас фильм идет в кинотеатрах и находит отклик у людей. И мне очень важно, что фильм понравился полярникам.