Легенда мирового джаза Чик Кориа дал незабываемый концерт в Московской филармонии
За свою долгую и успешную исполнительско-композиторскую деятельность этот талантливейший музыкант испробовал себя во всех направлениях джазовой и "около" джазовой традиции. Его творческое любопытство было всеядным. Авангардный акустический джаз, высокоэнергетический фьюжн, бразильский джазовый стиль, электрик-джаз, джаз-рок – он поглощал и перерабатывал множество разнообразных музыкальных стилистик. Но присутствие неповторимого богатства ритмической и мелодической импровизации, полет неистощимой композиторской мысли – фирменный стиль Чика Кориа, к чему бы не прикасался феноменальный джазовый пианист. Когда он jam'мит на сэйшенах, невозможно отделить его импровизаторство от композиторства, домашнюю заготовку от сиюминутного вдохновения. Это мощный поток импровизационно-композиторского сознания. Классическими джазовыми стандартами стали его темы “Spain”, “Windows”, “La Fiesta”. Да и сам он – его величество живой классик джаза. Первым на сцену зала Чайковского деловито вышел Эдди Гомес, блистательный контрабасист, старый партнер Кориа из далекого 1959, его сподвижник на переломном в творчестве Чика альбоме 1981 года Three Quartets. Затем Брайан Блейд, барабанщик от Бога, участник записи грэмминосного альбома "Trilogy", озарил публику ослепительной улыбкой. Последним появился сам маэстро. Зал всколыхнулся огромной волной обожания – гром аплодисментов, свист, крики. Кумир был тронут приветствием и тепло обратился к зрителям. Да, он счастлив выступать в этом легендарном зале перед русским слушателем: "Надо настроиться и нам, и вам, tune up, tune up," – и нажал "ля". Гомес тут же проверил строй контрабаса. Кориа жестом попросил зал тоже спеть "ля". Несколько септаккордов рояля поддержали зрительский хор. И пианист стал играть мелодические фразы, прося публику их повторять. Первая композиция началась... Уровень музыкантов, сидящих на сцене, проявился мгновенно. Он был запредельным. Все трое срослись со своими инструментами, были их естественным продолжением. При этом каждый исполнитель мог перевоплотиться в другого по звуку, по тембру, по штриху. Чудеса акустического баланса, тембрального ансамбля, звукового взаимопроникновения, динамического чутья поражали. Слух наслаждался удивительной мягкостью общего звучания, отливавшим благородным "серебром" металла струн рояля и контрабаса, тарелок ударной установки. Пианистическому туше, прикосновению и звукоизвлечению Чика могут позавидовать многие пианисты. Его рояль всегда "дышащий", готовый воспринять любые волны вибраций партнеров и слиться с ними, взаимообогащаясь тембрально. Уже давно за Кория тянется шлейф славы гениального мастера именно формата фортепианного трио, аж с 1968 года альбома "Now he Sings, Now he Sobs". Но трио – это сумма трех музыкантских личностей, трех талантливых индивидов, дающая на выходе единый исполнительский монолит и колоссальный музыкально-энергетический результат. Эдди Гомес – маг и чародей, владеющий всеми возможными и невозможными, порой трудно вообразимыми способами игры на контрабасе, выплескивающий шикарные импровизации, как дорогое шампанское из бокала. Идеальнейший партнер, с чувством "локтя", возведенным в абсолют. Его контрабас легко "прикидывался" то роялем, то барабанами и тарелками, сливаясь в полете общего звучания. "Пижонские" выходки баса всегда были стильно элегантны, как и платочек в нагрудном кармане пиджака Эдди. Барабаны Блейда нет, не барабанили. Они наслаждались жизнью. Танцевали, пели, любили женщин, удовольствия, мир и джаз. Это были не ритмы, а изысканнейшие кружева, арабески из трелей, мельчайших ритмических построений и украшений. Бесконечная текуче-изменчивая метро-ритмическая ткань. Каждую ритмическую долю музыкант успевал разбить на мириады крошечных осколков микродолей, опутывая сильный бит прихотливым рисунком. С блаженной улыбкой на лице Брайан источал афро-американский экстаз всего джазового мира. "Alice in Wonderland", "Spanish son", "Humpty-dumpty" звучали в первом отделении джазового сета. Манера игры и способ изложения джазовых периодов у Кориа неподражаемо скупо-изысканные. Много пауз, нет длинных развитий с эффектными пассажами и аккордикой. Звучание мягкое, "воспитанно-интеллигентное". Джазовый поэт фортепиано. Вспоминается его концерт в 2011 в Доме музыки в дуэте с виброфоном Гарри Бартона. Я упивалась тогда счастьем слушать удивительный "голос" рояля под пальцами Кориа. Природа фортепиано ударная, легко "убить" нежно сонирующий звук виброфона. Мастерство высшей пробы и поразительная чуткость к звуку партнера всегда восхищает в игре Чика. Композиция Ричарда Роджерса во втором отделении заставила, наконец, Эдди Гомеса взять в руки смычок, вызвав к жизни проникновенное соло. Забавный рассказ Чика о его сотрудничестве с голливудской легендой Лало Шифриным предварил танго "Анна", посвященное матери Кориа. Традиционные ритмы танго у пианиста звучали в его мягко-бархатном стиле, не жестко, легко и воздушно. Брайан с упоением, пританцовывая, виртуозно управлялся с тарелками, заставляя их звучать всем своим металлическим существом и каждым миллиметром в отдельности. А когда Чик объявил публике, что она должна спеть и наиграл свою знаменитую “Spain”, девушка сзади меня выдохнула: " Прямо мурашки по коже." Имя Чика Кориа внесено в список самых выдающихся джазовых музыкантов всех времен. Его игра необыкновенно вдохновенна, его посыл слушателю идет прямо к сердцу, магнетизм его личности гигантский. Спасибо Чику, что он есть. И благодарность организаторам концерта агентству «Рам Мьюзик» от фанатов маэстро.
