Классические страсти по-черному. Великую оперу публика приняла на ура
В минувший вторник, 6 июня, в Большом зале Московской консерватории прозвучали блюзовые и джазовые сочинения великого американца Джорджа Гершвина.Вечер посвятили памятной дате — 80-летию со дня смерти композитора, и пригласили молодых солистов из Нового Света. Они выступили в сопровождении Центрального военного оркестра Минобороны России, место за дирижерским пультом которого занял также американец Марк Мандарано. Предсказуемо концерт составили самые знаменитые гершвинские мелодии. «Рапсодию в блюзовых тонах» с оркестром старательно исполнила пианистка Кэти Махан. Финалом вечера стала симфоническая поэма «Американец в Париже». Звучали и песни из знаменитых кинофильмов «Девичьи страдания» и «Потанцуем?», и фрагменты из популярных мюзиклов «Сумасшедшая девчонка» и «Смешное личико». Но главным пунктом программы, конечно, стали номера из «Порги и Бесс», главной американской оперы, написанной Гершвиным. И сделано это было, соблюдая ключевой завет автора. Согласно ему, петь эту музыку дозволено только черным артистам. Хотя сначала Гершвин, сын еврейских иммигрантов из Петербурга и дитя ньюйоркского Ист-Сайда, намеревался сочинить не негритянскую, а еврейскую оперу — «Диббук» (так называется злой дух в ашкеназском еврейском фольклоре). Он старательно записывал синагогальные песнопения, как позже спиричуэлы. Герои великой американской оперы вполне могли оказаться жителями не черного квартала Катфиш-Роу юга США, а еврейского местечка — гденибудь в российской черте оседлости. Но Гершвин написал «Порги и Бесс» и просто-таки помешался на идефиксе «опера только для черных». В 1935 году он даже отказался от предложения, чтобы премьеру давали на сцене «Mетрополитен-оперы», где первой черной диве (Мариан Андерсон) было дозволено появиться лишь двадцать лет спустя. В итоге премьеру сыграли в Бостоне. Но композитор так и остался непреклонен. Проживи Гершвин чуть дольше (умер в 1937 году в результате неудачной операции — удаление опухоли головного мозга), он, вероятно, отказался бы от идеи «дискриминации» собственного творения. Тем более теперь, когда такие черные примадонны, как Леонтин Прайс, Джесси Норман Барбара Хендрикс, Кэтлин Бэтл, Претти Йенде и другие, уже давно не ограничены в выборе репертуара и известны публике не только в образе эфиопской принцессы Аиды. В Москву приехали куда менее звездные певцы, сопрано Мишель Брэдли и баритон Сидни Аутлоу, только начинающие штурмовать вершины профессиональной карьеры. Но шлягеры — Колыбельную Клары Summer time и песенку Порги I Got Plenty O’ Nuttin — публика приняла на ура. Гершвин, как никакой другой композитор в начале ХХ века, умел писать классическую музыку для тех, кто, казалось бы, ее не любит и не понимает.
