Почему сериал — произведение искусства XXI века?

Этим летом «Игра престолов» возвращается на экраны! Телесериалы стали вездесущим явлением современного общества и пользуются огромной популярностью среди молодых поколений. Специалист по сериалам Венсан Колонна считает, что их следует воспринимать как одну из главных культурных и художественных сил нашей эпохи. FigaroVox: Сериалы, судя по всему, стали произведением искусства XXI века (в том же ключе кино можно было назвать искусством ХХ века). В чем заключается это искусство? И в чем залог его успеха? Венсан Колонна: В 1990-е годы в телевизионном пространстве произошла настоящая эстетическая революция: на экраны вышли сериалы высокого сценарного и визуального качества («Клан Сопрано», «Тюрьма Оз», «Секс в большом городе», «Твин Пикс» и т.д.). Они больше не имели ничего общего со старыми семейными спектаклями. Тут можно говорить о наступлении новой эры сериалов и масштабных переменах, поскольку все они могли похвастаться особыми техниками и целеустремленными авторами, которые стремились создать истории, не уступающие по красоте и глубине лучшим из фильмов. Эти произведения нашли свою аудиторию: подписчики кабельных и тематических каналов, поколения зрителей, которые выросли с телевизором и компьютером, прекрасно знают все традиционные истории, жаждут более сложного и напряженного повествования. Главная особенность этой новой художественной формы заключалась в истории с продолжением и возвращением персонажей. Все вышло на новый уровень. Стоит отметить, что нечто подобное произошло и с кино: оно появилось в 1895 году, однако качественные фильмы стали нормой только в 1930-х годах. До того момента хорошие картины были исключением, а подавляющее их большинство выпускалось, как на конвейере, служило лишь для развлечения. — Сериалы основаны на привыкании. Не являются ли они формой искусства, которая как нельзя лучше приспособлена к нашим капиталистическим обществам потребления? — Разумеется, циклическая история, история с продолжением формирует верную аудиторию, что является несравнимым преимуществом для обреченных на погоню за выгодой телеоператоров. Тем не менее циклическая история была изобретена вовсе не капитализмом, а существовала еще в творчестве Гомера и греко-римских поэтов. Кроме того, стоит вспомнить «Тысячу и одну ночь» в азиатско-мусульманском мире (в XIX веке в каирских кафе все еще рассказывали перетекавшие из одного в другое приключения легендарных героев вроде Бейбарса и Синдбада) или же песни трубадуров. Речь идет о куда более древних антропологических реалиях, чем капитализм и цивилизация развлечений. Огромное преимущество сериала, историй, которые делают ставку на возвращении и развитии персонажей, заключается в мультипликации связей в вымышленном мире, введении новых отношений между людьми и ситуациями, усилении взаимосвязи вещей. Фильм представляет застывшую историю, сериал — движение. Пруст прекрасно проанализировал этот момент по поводу Бальзака и «Человеческой комедии». Для того чтобы четко разъяснить это, ему потребовался целый том. — Что отличает современные сериалы («Игра престолов», «Карточный домик», «Во все тяжкие», «Декстер» и т.д.) от сериалов первой волны («Маленький домик в прериях», «Моя жена меня приворожила» и т.д.)? — Среди современных сериалов необходимо различать популярные и авторские. Популярные сериалы, по сути, мало отличаются от существовавших в начале: они семейные, хорошо заканчиваются и продвигают нравственные качества. В целом, именно такие сериалы транслируются крупными каналами вроде TF1, F2, F3 и M6. Авторские сериалы обычно выходят на небольших каналах (Arte, Canal+…) и обладают характерными чертами произведений искусства, самых красивых картин и лучших фильмов: семантическая и синтаксическая насыщенность, обилие составляющих, метафорическая иллюстративность, сложная и обширная система отсылок. Знаю, все это может показаться вам излишне научным, но у произведений искусства есть особый семиотический принцип работы, который не соответствует чистому развлечению. Художественные знаки ведут себя иначе. Они богаче и сложнее, порождают в нас больший чувственный и интеллектуальный отклик, чем просто развлекательные или информативные знаки. Именно поэтому великие авторские сериалы неистощимы, как «Дон Кихот» Сервантеса, картина Сезанна или грегорианское пение. Простите за нескромность, но аудитория должна это знать: на наших глазах происходит зарождение новой художественной формы, что бывало далеко не во все эпохи. Ваши слова о том, что телесериал — это «искусство XXI века», вовсе не журналистская гипербола. Их следует воспринимать буквально. Тенденциозная аморальность современного сериала отчасти связана с этим улучшением художественной составляющей. Чем больше сериалы наращивают свою эстетическую мощь, тем сильнее они отходят от нравственности и заигрывают с безнравственностью: это явление стабильно с середины XIX века. Как бы то ни было, этот момент не является основополагающим, поскольку, как легко убедиться, на протяжение многих веков искусство носило по большей части нравственный характер и ориентировалось на добро. — Во втором томе «Искусства сериалов» вы говорите о пристрастии аудитории к аморальным историям и персонажам, которые берут на себя далеко не поучительную роль («Во все тяжкие», «Карточный домик», «Игра престолов»). С чем связано такое влечение к злу? — Разумеется, если окинуть взглядом современные сериалы, по сравнению с телевизионным прошлым в глаза в первую очередь бросается тяга к злому и демоническому. Дело в том, что нам свойственно сосредотачивать внимание на том, что удивляет, на самых ярких фактах и самых одиозных поступках. Как бы то ни было, в производимом на аудиторию воздействии больше нюансов, и оно не является результатом лишь одного отдельного фактора. На самом деле, сериалы долгое время были нравственными, потому что вставали на сторону общества, а не личности, нормы, а не идущего против течения желания. Поразительная черта авторских сериалов в том, что они встают на сторону личности, а не группы, словно предлагая людям уделить больше внимания самим себе. Чтобы лучше осознать происходящее, нужно понимать (это идея Бергсона), что общество создает истории, чтобы позволить людям лучше жить, как в индивидуальном, так и коллективном плане. Но что мы видим на протяжение нескольких десятилетий повсюду на Западе? Общий и систематический отход государства! Институтам стало намного труднее обеспечить работу социального лифта и равным образом предложить всем гражданам защиту в сфере пенсий, здравоохранения и даже безопасности. Моя теория в том, что с помощью работающих как басни историй сериалы учат новые поколения больше заниматься собой и меньше полагаться на государство для защиты и обеспечения благополучия. — В «Игре престолов» женщинам отводится огромная роль. Более того, можно сказать, что практически все положительные персонажи — женские, а мужские так или иначе принижены (большое число евнухов, калек, карликов, паралитиков и т.д…). Что вы думаете о таком представлении мужских и женских ролей в этом сериале? — Как я уже говорил выше, вымысел подразумевает символическое восприятие социальных характеристик. На Западе женский пол долгое время находился в приниженном положении, но теперь обретает отношения равенства и взаимодополняемости с мужским. Телесериалы ускоряют этот процесс и выставляют на обозрение волевых героинь, политиков, иногда и несравненных воительниц, что приносит новую волну в типажи женских персонажей. В «Игре престолов» есть образы двух антагонистических королев, которые идут к своей последней битве, некоторым образом, как Алиенора Аквитанская и Мария Медичи. Столкновение титанов! Это становится большим преимуществом в художественном плане, потому что, как отмечал Жорж Польти (Georges Polti), а до него Гете, в нарративном искусстве существовал большой пробел: женщина по большей части была либо верной супругой (Пенелопа), либо любовницей (Елена). Типология женских персонажей была намного более бедной, чем у мужских. — Еще одна особенность «Игры престолов» заключается в том, что в ней практически не описывается ни одна история любви (не считая четы Старков в начале). Это, кстати говоря, относится и ко многим другим успешным сериалам (пара в «Карточном домике» связана сговором, что рисует довольно неприглядную картину супружеского союза). Любовь и страсть были излюбленной темой романов и кино, но являются чем-то вторичным в сериалах? — Вспомните первую фразу из «Анны Карениной» Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Счастливая любовь может показаться пресной, тогда как трагической намного проще вызвать интерес. «Игра престолов» наполнена трагическими историями любви, начиная с кровосмесительной связи королевы Серсеи с братом Джейме или же любви карлика Тириона к проститутке Шае, которую он убил вместе с отцом. Стоит также отметить влюбленных в Дейнерис Таргариен Джоаха Мормонта и Даарио Нахариса, красивую пару Серого червя и Миссандеи, капитана «Безупречных» и служанки королевы. Иначе говоря, в «Игре престолов» достаточно сентиментальных линий, но все они отходят на второй план нашего внимания из-за насыщенности событиями и персонажами. Могу сказать то же самое о большинстве сериалов: без даже такого мимолетного присутствия любви их агрессия и жесткость стали бы просто невыносимыми. Даже в первом сезоне «Карточного домика» пару связывает настоящая любовь, и лишь затем президентская должность разрушает чувства, разжигает злобу. — «Игра престолов» пронизана насилием: изнасилования, пытки, сражения, увечья… Почему наши либеральные общества, которые еще никогда не были такими мирными за всю историю, настолько заворожены убийством и насилием? Это своеобразный катарсис? — Каждый жанр несет в себе какую-то долю насилия, которая отвечает его тематике и аудитории. Фэнтези содержит значительную эпическую (и, следовательно, военную) составляющую, что подразумевает высокую степень насилия. У этого жанра имеются, скорее, подростковые корни: речь идет о возрасте, когда человеку хочется выплеснуть бьющую через край энергию, испытать свои пределы. Уделив большое внимание вопросу политической власти, «Игра престолов» смогла изобрести фэнтези для взрослых, сохранив при этом изначальное насилие жанра, чтобы удержать подростков. В то же время, если взглянуть на сериалы вроде «Западного крыла» и «Черного барона», которые посвящены политике в демократических режимах, можно удостовериться, что физическое насилие в них полностью отсутствует. Сейчас тематические сети не обращают внимания на неписанный запрет представления пыток и убийств на крупных телеканалах. — Судя по всему, сериалы стали прибежищем для художественного вымысла, который ушел из литературы: сейчас она по большей части занимается описанием действительности. С чем, по-вашему, это связано? Сериал заменил роман? — Думаю, что всеобщая любовь к сериалам — не просто модная тенденция или способ заработать. Это симптом смены парадигмы, обновления интеллектуальных рамок на Западе. Это означает триумфальное возвращение в культуру нарратива, который был дезавуирован авангардистами с 1950-х годов. Нарратив размывает грань между высокой и низкой культурой, поскольку целый ряд сериалов можно рассматривать сразу на нескольких уровнях. Взять хотя бы «Игру престолов»: она может привлечь не только подростка, но и научного работника, который не оставит без внимания множество отсылок к средневековой цивилизации. Сериал следует рассматривать в том же ключе, что и усиление когнитивных наук, которые ставят состояние ума в центр гуманитарных наук, или же доминирующее положение цифрового порядка в нашей жизни. Такая «сериалофилия» указывает на новую ментальную конфигурацию, которую пока еще трудно описать, поскольку она до сих пор находится в процессе формирования. Я убежден, что эта конфигурация придаст второе дыхание литературе. Дело в том, что производственные условия на телевидении таковы, что сериал всегда будет нуждаться в романах для создания историй. У писателя есть недоступная сценаристу свобода мысли и времени. Это объясняет то, почему за большинством самых значимых сериалов всегда стоят романы: от «Декстера» до «Карточного домика». Кроме того, напомним, что «Игра престолов» является в первую очередь не сериалом, а циклом фэнтезийных романов. Это адаптация «Песни льда и пламени», которую выпускает Джордж Мартин (George R. R. Martin) с 1996 года. Сам Мартин в свою очередь вдохновлялся «Проклятыми королями» Мориса Дрюона (Maurice Druon) при написании собственных романов. Удивительно, что забытый французский писатель послужил источником вдохновения для американского сериала, который идет на острие постиндустриальной современности. Таким образом, литературе нечего опасаться, если она может проявить изобретательность, а не ставит все на одну лишь форму, как это долгое время было во Франции.