Фильмы — ложь, да в них намек

«Кино сверхреальности» на «Послании к человеку» Программа художественных фильмов «Кино сверхреальности» стала на «Послании к человеку» уже вполне традиционной — и в очередной раз ее состав убеждает в том, что почетное место на фестивале, посвященном неигровому кино, она занимает с полным на то основанием, считает Станислав Ф. Ростоцкий. Оказавшиеся в этом году в программе «Кино сверхреальности» десять фильмов, снятых ведущими современными режиссерами, зачастую просто классиками, не только иллюстрируют «усиление документальных элементов в игровом кино». Они убедительнейше доказывают, что хотя действительность можно с предельной точностью зафиксировать в формате non-fiction, но игровые (хотя здесь, конечно, куда более подходящим кажется определение «художественные») элементы способны вывести повествование на новую орбиту — в те самые «неведомые дали», где приставка «сверх-» обретает свой истинный смысл. Последний на сегодня фильм Фатиха Акина — история женщины (Диана Крюгер, приз за лучшую женскую роль на Каннском фестивале), потерявшей в результате теракта мужа и сына и вынужденной самолично вершить возмездие,— на сто процентов соответствует своему названию «На пределе». И счастливо напоминает о том, что существует (и находится в прекрасной форме) не только Акин — добродушный рефлексирующий лирик («Солнце ацтеков», «Солино», «Душевная кухня»), но и резкий, безжалостный боец («Темные души», «Быстро и без боли», «Головой об стену»), сходный скорее с рок-музыкантом, нежели с кинематографистом (на должный лад настраивает даже шрифт, которым на оригинальном постере написано название фильма: он как будто сошел с обложки хэви-металлической пластинки). Среди других картин, попавших в программу «Послания к человеку» прямиком из Канна,— «120 ударов в минуту» Робена Кампийо (несколько каннских наград, включая приз ФИПРЕССИ с чуть ли не стихотворной формулировкой: «Фильм о любви. Фильм о жизни. Любовь сильнее смерти. Фильм как проблеск надежды») о парижских активистах, боровшихся в начале 1990-х с замалчиванием проблемы СПИДа; «Неподкупный» Мохаммада Расулофа (главный приз программы «Особый взгляд»), социальная иранская драма, временами напоминающая о «Долгой счастливой жизни» Бориса Хлебникова; «Дочери Абриль» мексиканца Мишеля Франко (спецприз жюри «Особого взгляда»), душераздирающая (в лучшем смысле этого слова, если таковой вообще существует) семейная драма с невероятной Эммой Суарес («Джульетта» Педро Альмодовара и лучшие фильмы Хулио Медема) в главной роли; очаровательная мелодрама Клер Дени «Впусти солнце» (приз «Двухнедельника режиссеров») с участием Жюльетт Бинош, Ксавье Бовуа и Жозиан Баласко; изумительный «Вестерн» Валески Гризебах (участвуя в каннском «Особом взгляде» картина осталась без наград, но была отмечена на других киносмотрах в диапазоне от Иерусалима до Еревана), хроника попыток диалога не самых далеких друг от друга культур, при этом парадоксально и снайперски точно соответствующая своему «жанровому» титулу; очередная эталонная картина Хон Сан Су «На следующий день» (участник основного каннского конкурса, отмеченный наградой Международного общества синефилов). Наконец, эксцентричный байопик от автора оскароносного «Артиста» Мишеля Хазанавичюса «Молодой Годар» — еще один претендент на Золотую пальмовую ветвь-2017, никакими призами не увенчанный и более того, вызвавший у иных (не самых малочисленных) экспертов неподдельную ярость. Пожалуй, вполне оправданную, но все же без «Молодого Годара» картина «сверхреальности» была бы явно неполной. Однако, пожалуй, главными фигурантами программы оказались сразу две картины, участвовавшие в этом году в конкурсе Берлинского кинофестиваля. «По ту сторону надежды» не просто культового, но одновременно крепко и нежно обожаемого киноманами всего мира Аки Каурисмяки получил там Серебряного медведя за режиссуру, хотя по всем параметрам претендовал на «золото». По окончании Берлинале Каурисмяки объявил, что планирует завершить свою кинокарьеру, и «По ту сторону надежды» был его последним фильмом. При таком раскладе берлинское жюри впору было бы предать синефильской анафеме. Если бы только «Золотой медведь» в этом году не достался картине, которая даже на столь выдающемся фоне глядится шедевром. «О теле и душе» Марты Месарош, первый ее полнометражный фильм со времен «Симона-чародея» (1999), как раз и представляет из себя квинтэссенцию чаемой «сверхреальности, данной нам в ощущении». История престранной, но абсолютно настоящей любви, вспыхнувшей между двумя работниками мясокомбината (фантастические Геза Морчаньи и Александра Борбели) после того, как они обнаружили, что им снятся одинаковые сны, в которых они вовсе не работники мясокомбината, а два лесных оленя, перемещается из раздела ироничной производственной драмы в какие-то совсем уж эфемерные области чистого бессознательного. В какой-то момент поневоле приходится вспомнить знаменитую притчу о Лао Цзы и бабочке и вполне серьезно задаться вопросом, кто на самом деле кому снится — олени людям или все-таки наоборот.