В Голливуде продолжаются разоблачения
Кинофестиваль в Риме завершился чествованием Дэвида Линча, принявшего приз за вклад в кино из рук Паоло Соррентино. И как раз в эти самые дни Голливуд вызывают на ковер — не на привычную красную дорожку, а на суровый суд общественности. Не проходит дня без новых подробностей того, как Дастин, Кевин или еще кто-нибудь из недавних кумиров залез кому-то под юбку или в штаны, сделал неприличное предложение, неуместно пошутил или дерзко посмотрел. Голливудская мифология, что отрабатывалась десятилетиями, разваливается на глазах под напором нового иконоборчества.
И вот (дорого яичко к Христову дню) в Риме показали документальный фильм режиссера Мэта Тирнауэра «Скотти и секретная история Голливуда». Скотти Бауэрс, бодрый старикан за девяносто, рассказывает, как он, бывший морпех, демобилизовавшись в 1946-м и устроившись работать на бензоколонке, познакомился с некоторыми голливудскими знаменитостями и принялся их сексуально обслуживать. Потом привлек к делу других молодых и горячих парней, вчерашних фронтовиков. В основном их клиентурой (цена вопроса составляла в ту пору 20 долларов) стали скрытые и полускрытые геи. Но потом контингент расширился. Сохранивший дружеские отношения со всеми клиентами и переживший их всех, сутенер нынче разоткровенничался и вывел на чистую воду добрую дюжину богов голливудского Олимпа — где, как выясняется, процветали однополый и групповой секс, если не говорить о более экзотических пристрастиях. Мегазвезды Бетт Дэвис, Ава Гарднер, Вивьен Ли, актеры Кэри Грант и Чарльз Лотон, композитор Коул Портер — далеко не полный список фигурантов этого досье. Больше всего впечатляет компрометация голливудского мифа о многолетнем романе Кэтрин Хепбёрн и Спенсера Трэйси, которые без конца вместе снимались, а в целях паблисити им резервировали соседние номера в отеле. Влюбленные якобы не могли узаконить свои романтические отношения, поскольку Трэйси был женат, но, если верить Бауэрсу, на самом деле оба предпочитали партнеров своего пола.
Не так давно герой фильма издал книгу «Full Service», где поведал то же самое и даже более того. Шум был, но весьма умеренный, аналогичный эффект произвел и сам фильм. После мировой премьеры пресса либо замолчала его, либо высказалась сдержанно, поджав губки: нехорошо так, ведь покойники не могут ответить. Было или не было, верим или не верим,— откровения Бауэрса отнесли по маргинальному «желтому» ведомству. Зато нынешние сладострастные ниспровержения живых кумиров мгновенно прописались в мейнстриме. Кто не поддерживает эту кампанию — те безнадежно застряли в прошлом веке, не чувствуют пульса времени. Не понимают, что грядет новая эра, когда сексизм и сопутствующие ему жесты будут рассматриваться как средневековые атавизмы: к ним относятся и малейшие сомнения в показаниях жертв. Начитавшись воспаленной англоязычной прессы и сыпя актуальной терминологией от «виктимблейминга» до «rape culture», активисты призывают не останавливаться в разоблачениях. А тех наших соотечественников, которые «выросли в дикости» и не поспевают за прогрессом, уличают в совковой отсталости и поддержке домостроя.
Что говорить, Россия с пустившими в ней корни законами зоны, дворовой психологией и жизнью по понятиям — не авангард прогрессивного человечества, а мужское насилие (направленное, кстати, отнюдь не только против женщин) де-факто почитается у нас общественной добродетелью. Однако именно в русскоязычном сегменте интернета наряду с преобладающим обывательским гоном можно найти совсем не глупые рассуждения о новом культурном феномене. О том, скажем, как мутируют в этом контексте понятия презумпции невиновности и срока давности, да и сам секс утрачивает свою индивидуальную природу, превращается в нечто иное. Выстраиваются даже рискованные параллели с моральными аспектами поведения современников холокоста. Возможно, как раз советский опыт двоемыслия и моральных чисток (несравненно более долгий и мрачный, чем маккартистская «охота на ведьм») позволяет более объемно взглянуть на разразившуюся сексуальную контрреволюцию. И понять не только женщин, реально пострадавших и молчавших много лет, но и мужчин, которые заранее извиняются,— даже те, кто, возможно, имеет основания подать в суд за клевету.
Этого уже точно не сможет сделать Марлон Брандо, посмертно обвиненный в изнасиловании актрисы Марии Шнайдер во время съемок фильма Бернардо Бертолуччи «Последнее танго в Париже». Основанием стало то, что скандально знаменитой детали (использование сливочного масла в качестве лубриканта) не было в сценарии, ее по ходу дела придумал Брандо, и хоть половой акт был не настоящим, актрисе «показалось», что ее изнасиловали. (Что не помешало ей дружить с Брандо вплоть до его смерти.) Журналист Бет Уайнгарнер, подняв старые публикации, опубликовала в своем блоге на платформе Medium полный список знаменитостей, уличенных в домогательствах, совращениях детей, домашнем насилии и — особая статья — в rape jokes, то есть шутках по поводу изнасилований, чего согласно новому моральному кодексу делать категорически нельзя. В черном списке — добрая половина звезд Голливуда, включая Джонни Деппа, Майкла Фассбендера и Кристиана Бейла, не говоря про такую европейскую мелочь, как Ларс фон Триер.
С юридической стороной дела, надо полагать, разберутся компетентные органы. Но поскольку в споры по этой проблеме ввязались и кинематографисты, и кинокритики, и те, кто претендует на знание кино, стоит напомнить о некоторых базовых вещах. В середине ХХ века кинематограф резко расширил границы своей свободы: на этой волне и возникли радикальные эксперименты типа «Последнего танго в Париже», где царила импровизация, а «секс по сценарию» был бы воспринят как нонсенс. К концу века американское независимое кино (тот же Дэвид Линч) поэтизировало насилие, в том числе сексуальное, а Тарантино, не без помощи Харви Вайнштейна, представил его смешным и развлекательным: оба полушария ржали до упаду. До недавнего времени и война, и даже холокост могли служить темой для комедиографов, а последнюю rape joke позволил себе Пол Верховен в фильме «Она»; правда, он не смог снять эту картину в США.
Происходящий поворот может многое изменить в традиционной эротической культуре, из которой скорее всего уйдут (в подполье, разумеется) такие ее атрибуты, как флирт, любовная игра, юмор. Уйдут они, скорее всего, и из кино — по крайней мере, студийного и высокобюджетного. Ну и шут с ним, все равно старого доброго Голливуда нет в помине, новый и новейший нам дороги, но не настолько, а независимое кино все равно пробьет себе дорогу — и будут в нем «мэнсплейнинг», «бодишейминг» и прочие запретные вещи, далекие от канонов политкорректности. Разумеется, эти гадости станут уделом отрицательных героев (скорее всего, из дикой истории ХХ века), а в жизни их попросту не будет.
Что касается интимной сферы особо распущенных селебритиз, им преподан хороший и, в большинстве случаев, заслуженный урок, который они, судя по всему, уже усвоили. Скоро, чую, им понадобятся услуги новоявленных Бауэрсов. Или — по более современному сценарию — сексуальных роботов, над производством которых напряженно бьется человеческая мысль.
Андрей Плахов