Кхалед — сириец из Алеппо, беженец. Он приплывает, спрятавшись в куче угля, в Хельсинки, где волею судеб попадает в штат никому не нужного ресторана "Золотая пинта", в котором не бывает никаких клиентов. Его только что прикупил бывший коммивояжер Викстрём. Он пытается сделать из тухлого общепита с ленивыми работниками что-то прибыльное. Тем временем Кхалед обращается к властям, чтобы легализоваться на новом месте жительства. Собственно, путешествие Кхаледа к другому берегу с надеждой на спокойную жизнь — это и есть важнейшая метафора фильма, вокруг которой все строится. Дело в том, что премьера "По ту сторону надежды" прошла (с огромным успехом) на Берлинском фестивале, главном смотре для тех картин, в которых можно было бы разглядеть политическую подоплеку. Проще говоря, Берлинале — это площадка для режиссеров, которые пытаются в киноформе предсказать будущее Европы. В этом плане "По ту сторону надежды" — фильм, может быть, важнейший за год. Режиссер Аки Каурисмяки, лауреат Гран-при Каннского кинофестиваля, человек очень тонкий и много чувствующий, таким образом отмечает окончательную победу (или окончательный крах, как вам больше нравится) политики европейского мультикультурализма. То есть очевидно, что если фильм о сирийских беженцах, то он должен как-то высказываться по сложившейся ситуации. Но Каурисмяки — известный гуманист. Ему даже национальность Каледа не очень интересна: казалось бы, в чем разница между скандинавом и арабом, если они оба работают в "Золотой пинте"? Нет, для него главный конфликт Старого Света — это конфликт между душевным человеком и бездушной бюрократической машиной, обезличенной и потому страшной. Дело же вовсе не в лагерях беженцев, а в тех охранниках, которые эти лагеря сторожат и держат там несчастных, как известно, в очень тяжелых условиях. Самая пугающая часть этого очень доброго (может быть, даже слишком доброго) фильма — как раз общение Каледа с правоохранительными органами. Вообще все фильмы Каурисмяки похожи один на другой, так же, кстати, как этот фильм похож на предыдущую работу Аки под названием "Гавр", где очередные добрые люди помогали бедолаге-эмигранту. Это всегда что-то о милых застенчивых персонажах, неуловимо похожих на тех самых спокойных и медленных финнов из анекдотов, которые пьют, любят хороший рок-н-ролл и друг друга. Каурисмяки поет оду простым житейским радостям, потому что явно они, а не пресловутая европейская концепция, составляют прелесть человеческого бытия. "По ту сторону надежды" с его незлобным, негрубым юмором как раз и представляет из себя одну из таких радостей. Это самобытная добрейшей души комедия, в которой отдельные мизансцены невозможно пересказать, но они все равно уморительны. Пиковый момент — когда персонал "Золотой пинты" в срочном порядке переориентируется на японскую кухню и готовит титанического размера роллы, причем с тем же неизменно флегматичным выражением лица (возможно, кстати, они просто пьяные все время). В фильмах Каурисмяки герои пьют всегда. Бывало такое, что сюжет картины был построен вокруг запоя. Сам режиссер настолько стеснителен, что может даже на официальное мероприятие прийти нетрезвым. Так и случилось на закрытии Берлинале: он напился и не вышел за наградой за лучшую режиссуру на сцену — ее принесли в зал. Когда Каурисмяки вручили серебряную статуэтку медведя, он решил, что это микрофон, и сказал в нее: "Ladies and gentlemen, thank you very much!" Впрочем, голос у режиссера был подозрительно трезвый: притворялся, наверное. Возможно, в том числе и поэтому фильм кажется очень русским по духу. Каурисмяки вообще неровно дышит к соседской стране: у него была трилогия о группе "Ленинградские ковбои" (Leningrad Cowboys) или, например, чудесное кино с не менее чудесным названием "Береги свою косынку, Татьяна!" Тихая прелесть жизни в глубинке что у финнов, что у нас ничем не отличается. Представьте себе такую российскую грустную комедию: посреди форменного постсоветского запустения стоит ресторан типа "Золотой пинты", в котором выпивающие работники-тунеядцы по жизни ни на что не претендуют. Звучит как завязка какого-нибудь отечественного ситкома. Отсюда может последовать еще один неожиданный околополитический вывод: ведь на самом деле нет никакой разницы между российским менталитетом и зарубежным, между нашим изоляционизмом и европейской ксенофобией. Эти проблемы существуют только на международных саммитах: все мы, как известно, люди, и не так уж важно, кто где и живет и кто куда переехал, выпить-то вместе мы сможем в любом случае. Егор Беликов
