«Очень хотим заработать деньги». Продюсер нового фильма «О чем говорят мужчины» — об алчности и о самоцензуре

На следующей неделе в прокат выходит новый фильм «О чем говорят мужчины» «Квартета И». В центре сюжета на сей раз путешествие из Москвы в Санкт-Петербург на «Сапсане». Участники квартета не скрывают: ими двигало желание заработать больше денег. Об алчности, о самоцензуре и поводах для шуток Business FM рассказал продюсер и сценарист фильма Ростислав Хаит. С ним беседовала обозреватель радиостанции Евгения Смурыгина: Зрителям, конечно, хочется верить, что так и было: вы поехали на «Сапсане» в Санкт-Петербург, и родился сценарий. Ростислав Хаит: Это не результат одной поездки, которую мы полностью отразили в фильме. Это результат достаточно большого количества наших путешествий. Ну, конечно, немножко что-то додумали, допридумывали. В целом это практически все основано на реальных событиях. Это третий фильм линейки «О чем говорят мужчины». Первые два так или иначе были основаны на спектаклях. Этот — нет? Ростислав Хаит: Нет. Второй фильм не основан ни на каком спектакле, это был отдельный сценарий. И никакого спектакля, который бы последовал после этого фильма, тоже нет. А как же «Разговоры мужчин среднего возраста времен высоких цен на нефть»? Ростислав Хаит: «Мужчины среднего возраста» — это прообраз фильма «О чем говорят мужчины». Но фильм «О чем еще говорят мужчины» абсолютно оригинальный, там свой сценарий, и никакого спектакля в основе не лежит. Здесь та же самая история, но у вас другой режиссер. Дмитрий Дьяченко, который сделал суперкассовый «Последний богатырь», в этот раз с вами не работает. Почему? Ростислав Хаит: Мы с Димой сделали все наши фильмы, начиная с «Дня радио». Потом были «О чем говорят мужчины», «О чем еще говорят мужчины», потом «Быстрее, чем кролики». К этому моменту стало понятно, что, оставаясь в хороших отношениях, мы, в общем, немножко подустали друг от друга. Дима захотел сам сделать что-то свое. Он понимал, что если он работает с нами, то в случае успеха все равно ощущение, что это «Квартет И» сделал фильм, а не Дмитрий Дьяченко. И я его прекрасно понимаю, и, наверное, правильно он сделал. Тем более что он и сейчас добился успеха, и это, наверное, более полноценный успех, чем с нами. В случае с фильмом «День выборов» у вас был какой-то человек, который пожелал инвестировать в этот проект, купил права и дал денег на сиквел. Ростислав Хаит: Толчок такой, в общем, он нам придал. А вот здесь был кто-нибудь, кто придал толчок? Ростислав Хаит: На третьих «Мужчинах»? Это была алчность. Наша личная, квартетовская, коллективная алчность. Ситуация какая: мы действительно абсолютно сами живем. Сами себя окупаем в театре. Сами вкладываем деньги в фильмы. Когда мы выпустили «Быстрее, чем кролики», какой-то критик написал, что мы совершили коллективное коммерческое самоубийство. Мы сделали фильм, который нам хотелось сделать, и, в общем, он нам нравится, но при этом он совершенно не был востребован у зрителей. И мы после этого должны восстановить наше коммерческое реноме. «День выборов — 2» собрал неплохо, но все равно это не предел мечтаний. 315 млн — это неплохо, но, учитывая, что и первые «Мужчины», а тем более вторые «Мужчины» собрали больше, то мы, сделав продолжение нашего самого кассового названия, то есть третий фильм «О чем говорят мужчины», безусловно, надеемся на большую кассу. Скажите, раз уже вы сами начали говорить о вложениях и о том, сколько принес фильм «День выборов», сколько туда было вложено ваших средств? Ростислав Хаит: «День выборов — 2» вышел ровно в ноль. То есть мы вложили туда, по-моему, порядка 100 млн. Фонд кино нас тогда не поддержал, черт его знает почему. Ну, Фонд кино, у них свои критерии. Фонд кино — это как МОК. Они кого хотят — поддерживают, кого хотят — не поддерживают. Вот МОК придумал какие-то критерии для спортсменов наших, вот так и Фонд кино поступил с нами. И сейчас мы, в общем, пришли к сотрудничеству с Сергеем Сельяновым, которому Фонд кино отказать не может. То есть в этот раз вас поддержало государство в лице Фонда кино? Ростислав Хаит: Да, Фонд кино поддержал наш проект. Но я думаю, что именно в силу того, что у нас альянс с компанией «СТВ» и Сергеем Сельяновым. То есть вы в этот раз, получается, не так уж и независимы? Ростислав Хаит: В каком плане? Что значит независимы? Ну, вы не просто вложили собственные средства, вы были вынуждены искать пути, чтобы получить поддержку у государства. Ростислав Хаит: С одной стороны, верно, но, с другой стороны, у нас просто партнер компания «СТВ», которая вложила эти деньги, которые ей предоставило государство. А мы свои деньги тоже вложили, то есть у нас просто взаимоотношения. Если бы Фонд кино поддержал нас в чистом виде, то мы бы, наверное, не обратились за помощью к Сергею Сельянову. Но этого не произошло, и мы к нему обратились. У нас с компанией «СТВ» и лично с Сергеем Михайловичем очень хорошие отношения, и мы не знаем, как пройдет кино, но мы сделали вместе два мультфильма и состоим в хороших человеческих отношениях. И, в общем, мы с удовольствием пришли к этому альянсу. Но тем не менее факт остается фактом: мы опасались, что Фонд кино нас не поддержит. Сейчас есть еще одна очень актуальная тема с поддержкой государством отечественного проката, а не производства, когда Минкульт позволяет себе лоббировать прокат одних фильмов иногда в ущерб другим. Была история с «Паддингтоном» и отзывом прокатного удостоверения. Вы наверняка ее знаете. Как вам этот вариант поддержки? Ростислав Хаит: Мы, кстати, еще не получили прокатное удостоверение, надеюсь, все в порядке. Уведомление у вас есть о том, что вам его дадут? Ростислав Хаит: Мы только подали документы, то есть все там вроде должно быть нормально. Мы бы хотели, чтобы у нас была чистая дата, чтобы не было конкурентов и так далее, но при этом есть внутреннее ощущение, что использовать какие-то рычаги, ресурсы, знакомства и так далее — это неправильно. То есть вы за рынок, а не за свой собственный бизнес? Ростислав Хаит: Мы, безусловно, за свой бизнес и очень хотим заработать деньги, но на конкурентной основе. Мы обсуждали это с Сельяновым и пришли к выводу, что мы не будем просить. Неизвестно, может быть, нам бы и отказали, потому что у нас нет таких ресурсов, но, безусловно, мы за рынок, мы за честный подход, и это не поиск справедливости, не надежда на то, что она в мире есть. Справедливости нет, но просто нам внутренне с таким ощущением проще жить. Была совсем недавно очень спорная ситуация насчет фильма «Смерть Сталина», вы его посмотрели? Ростислав Хаит: Нет, я не видел этот фильм. На чьей стороне вы в этой ситуации? Ростислав Хаит: Слушайте, ну на какой я могу быть стороне? Я не могу себе представить, что там такое могло бы быть, чтобы это противоречило, там, конституции и законам, чтобы его нельзя было показывать. Это желание угодить начальству в любом случае. Я абсолютно уверен, что, если бы «Смерть Сталина» выходила не накануне выборов, с прокатом все было бы нормально. Дело не в том, что там неуместные шутки? Ростислав Хаит: Нет, мне кажется, что это желание соответствовать представлениям о том, каким должно быть культурное пространство накануне выборов. Вы занимаетесь самоцензурой? Ростислав Хаит: Мы поймали себя на том, что да, что мы говорим: «Нет, так, наверное, не стоит, это перебор». Мы принадлежим поколению людей, родившихся в СССР, которые помнят, что было тогда, и нам любой щелчок, который говорит: «Ребята, ребята, аккуратнее, сейчас может быть проблема». И мы сразу: «Да, да, нельзя-нельзя». Мы пытаемся отбросить это, отбросить трусливые ощущения, но часто не получается. Мы иногда занимаемся самоцензурой. «Не нужно нарываться. Мы же работаем и работаем... Деньги зарабатываем. Никто нас не трогает. Давайте лишний раз не скажем это, лишний раз не скажем то». Когда это включилось? Ростислав Хаит: После 2012 года и протестов. Вы ведь ходили на Болотную? Ростислав Хаит: Да, и на Сахарова тоже. Но сейчас другая ситуация. Тут ничего не сделать. Ситуация изменилась и внутри страны, и за ее пределами тоже. И свою жизнь надо соизмерять с этими изменениями. Мы живем здесь и здесь зарабатываем деньги. Ни в каком другом государстве мы зарабатывать не сможем, русский язык главный только тут, а Москва — это главный русскоязычный город мира, и мы этим довольны. Надеемся, что ситуация станет лучше. Вам удается зарабатывать на кино? Ростислав Хаит: Мы хорошо зарабатывали на фильме «День радио», «О чем говорят мужчины», «О чем еще говорят мужчины». Потом на «Кроликах» у нас был убыток. «День выборов — 2» — просто отбились, и сейчас мы надеемся заработать новым фильмом. Но при этом деньги, которые мы вкладывали, изначально мы зарабатываем их в театре. Остается и себе, и чтобы вложить в кино. Бытует мнение, что билеты в ваш театр очень дороги. Все помнят ценник в 25 тысяч рублей. Ростислав Хаит: Это на премьере 25 тысяч рублей. Только восемь билетов на первые восемь премьерных спектаклей. Ну, конечно, есть люди, которые могут себе такое позволить. Здесь абсолютно рынок. На обычный спектакль самый дорогой билет — 15 тысяч рублей. Это не так дорого. Ну, то есть это дорого, безусловно, но и этих билетов опять-таки 8 или 12. Случилась кризисная ситуация, сейчас она потихоньку выправляется. Как у вас с наполняемостью залов? Ростислав Хаит: Мы берем не количеством спектаклей, а качеством. Премьеры мы выпускаем очень редко. «В Бореньке чего-то нет» вышел в 2016 году, до этого предыдущий спектакль «Письма и песни», он вышел в октябре 2012 года. А до этого премьера была в мае 2008 года. То есть мы выпускаем спектакль примерно раз в три-четыре года. Просто мы долго пишем. Но за счет того, что они достаточно неплохо написаны и, в общем, более-менее неплохо сыграны, мы можем выставлять вот такой ценник за билеты и можем позволить себе зарабатывать. Это вопрос просто приложенных усилий. У вас по-прежнему нет господдержки в театре. Как вы обходитесь? И когда началась история с делом «Седьмой студии», почувствовали ли вы какое-то облегчение от собственной независимости? Ростислав Хаит: Облегчение, что у нас нет господдержки? Мы всегда старались не просить ничего у государства. С кино это иногда получается, иногда — нет. А в театре у нас это всегда получается. И мы этому рады. Дело «Седьмой студии» какое-то очень темное, до конца непонятное. Я не очень понимаю, что там происходит. Но я думаю, что если бы у кого-то из высокопоставленных чиновников возникло желание прикрыть нашу лавочку, то они бы это сделали, и очень быстро. На раз находятся причины, если поставить себе такую задачу. Все-таки хочу уточнить про Серебренникова. Есть сторона, которая утверждает, что проект «Платформа», на который были выделены деньги, не ставил спектаклей. Театральная бухгалтерия в нашей стране имеет свои нюансы, это все знают. Но вы понимаете, как там могло быть, что там могло случиться? Ростислав Хаит: Только догадки, поскольку они не основаны на каких-то реальных фактах. Мне кажется, что это какие-то, наверное, личные истории. Я не думаю, что это связано с какой-то оппозиционной деятельностью. Серебренников — не самый яркий персонаж в этом плане. Мне так кажется. Хотя, может быть, и так, черт его знает. Я не знаю. По поводу были там нарушения или не были, ну, мы совершенно четко понимаем, что у людей, занимающихся бизнесом, если поискать, таких нарушений найдется на гораздо большие суммы. И там никто никого не задерживает, не арестовывает. Поэтому, думаю, там есть такая причина, о которой мы не знаем. С чем бы ни было связано дело Кирилла Серебренникова, мы в любом случае абсолютно не поддерживаем его домашний арест и очень надеемся, что он скоро выйдет на свободу. Это очень важная вещь. Ну то есть я точно совершенно уверен, что он не сделал ничего такого, что бы могло позволить содержать его под домашним арестом. Он точно не социально опасный человек. И это для меня очень странно и неприятно. Хочу у вас уточнить про коммерческий успех вашей последней театральной премьеры «В Бореньке чего-то нет». Ростислав Хаит: Очень приятно, что вы о нас думаете, что у нас есть бизнес-план, что мы вступаем в очередной проект с расписанными доходами-расходами и прибылью. Но такого и близко нет. Мы просто пишем пьесу. Потом ставим себе какой-то срок, когда репетировать и когда выпускать. Нашему режиссеру Сереже Петрейко казалось, что «Боренька» будет пользоваться большим успехом только на премьере, а потом к спектаклю упадет интерес, потому что там не только смешное. Но нет, вот уже прошло почти полтора года, а народ идет, покупает билеты по немаленьким ценам. Я знаю бизнесменов, которые взяли на вооружение цитату оттуда: «Давайте сразу на вы». Ростислав Хаит: Серьезно? О, прикольно! Это приятно. Ну вот здесь как раз сидит Максим. Он у нас исполняет главную роль (Максим, ты молчи). Максима не видно. Рядом Максим Виторган. Ростислав Хаит: Да. Он исполняет главную роль в спектакле «В Бореньке чего-то нет». У нас есть идея. Не знаю, реализуем мы ее или нет, но идея по поводу экранизации «Бореньки...» Там отчетливо есть не то что две линии, а две составляющие. Одна: очень много смешного, яркого такого, запоминающегося. И есть вторая: просто личная трагедия человека. И понятно, что из этого можно сделать трагикомедию. А можно сделать два фильма про один и тот же сюжет, про одни и те же события. Но при этом один фильм фестивальный, с уклоном в «Восемь с половиной», а другой фильм абсолютно яркий, комедийный, зрительский, который может собрать 500+, условно говоря, в прокате. И мы думаем сейчас об этом. Ну есть же, например, такая идея... Не помню, как это называется... Французский фильм... Два фильма французских. Про один и тот же роман и одни и те же события. Один — глазами мужчины, другой — глазами женщины. Не помню, как это называется, но это есть. Есть такой сериал «Любовники». Там то же самое. Ростислав Хаит: Нет, это явно было придумано когда-то в 1960-е годы. А здесь что-то похожее, но немножко другое. Там — глазами мужчины, глазами женщины, а здесь просто... почти артхаусный такой... про разочарование, в котором человек утрачивает иллюзии относительно себя, и так далее. А другой — абсолютно яркий. Народ будет просто ухахатываться. Означает ли все это, что, пока сейчас все ваши ресурсы были брошены на новый фильм, вы сейчас думаете о том, что можно было бы экранизировать «Бореньку...», так что пока новых спектаклей не будет? Ростислав Хаит: До «Бореньки...» еще там дело дойдет. Мы написали сценарий ремейка итальянского фильма «Идеальные незнакомцы». Там четверо мужчин, три девушки, не знаю, кто это будет. Но мы уже закончили. Мы его дошлифовываем. И, если все будет нормально, мы его снимем в мае — июне, и он к Новому году выйдет или к февралю следующего года. Это лицензионная история? Ростислав Хаит: Ну, куплены права. Мы по-другому, наверное, его назовем. Мы там очень сильно изменяли сценарий. Вернее, сюжет оставили, изменили диалоги. И это такая интересная штука, мне кажется, получилась. Немножко не в нашем стиле. В интервью «Медузе» в 2016 году вы говорили, что кризис не очень повлиял на вашу деятельность. Да, рубль упал, корпоративов стало меньше, но в театре все хорошо. Ростислав Хаит: Действительно, у нас в этом плане произошла диверсификация, потому что корпоративы почти ушли. И они, может быть, появятся и так далее, но их стало гораздо меньше. Сейчас много корпоративов либо у самых топов — у группы «Ленинград», Ивана Урганта, Нагиева и так далее, либо у людей совсем такой низкой ценовой категории. А мы как раз где-то в середине. Может быть, чуть ближе к верху, но все равно в середине. А вот у середняков как раз работы мало. И вот это нас, безусловно, коснулось. Но, как ни странно, активизировались рекламные доходы. По-моему, в прошлом году пришла рассылка о том, что у вас новый спектакль, а потом оказалось, что это что-то связанное с кошачьим кормом. Ростислав Хаит: А это мы сделали такую онлайн-штуку. Это была, конечно, рекламная акция, и вы можете увидеть это в сети. Там мы говорили от лица собак и кошек. То есть это, по крайне мере, не такая прямая реклама, а эдакая придуманная. Образы взяли какие-то, доселе не взятые нами. Я предполагаю, что те рекламные клиенты, которые к вам приходят, дают вам много свободы. Ростислав Хаит: Когда-то нам рассказали, почему к нам обращаются заказчики. Нам сказали, что вот вы... у вас зашкаливающие показатели по такому аспекту, как доверие. Есть ощущение, что мы не скажем неправду. Наверное, это благодаря фильмам в основном, если массовая аудитория. Ну, спектакли в том числе. Но именно вот доверие. Поэтому люди приходят. А дальше, как они нас будут использовать, это уже там придумывает рекламное агентство, мы немножко добавляем. А знание этого, что люди так о вас думают, мешает вам выбирать какие-то проекты и зарабатывать деньги? Ростислав Хаит: К нам почему-то, я не знаю, но, наверное, счастливое стечение обстоятельств, не обращаются люди с рекламой каких-то противоречащих нам товаров, услуг и так далее. Либо машины, либо сотовая связь, либо собачий корм. В этом ничего плохого нет. Не приходят ни политические партии, не приходят средства гигиены и так далее. То есть то, чего нам не очень бы хотелось. Хотя, черт его знает, может, они придут, а мы им не откажем. Потому что чем старше становишься, тем больше понимаешь, что деньги — непреходящая ценность. Ты к ним серьезнее, что ли, относишься, я не знаю.