Лео Габриадзе – о фильме "Знаешь, мама, где я был?", отце и грузинской интонации
В апреле на экраны выходит новый фильм режиссера Лео Габриадзе. "Знаешь, мама, где я был?" – это трогательный рассказ маленького мальчика о детстве в послевоенной Грузии. Хрупкие, беззащитные мультипликационные персонажи, вплетаются в замысловатую образную сагу, наполненную реальными и фантасмагорическими героями и ситуациями. Режиссер и рассказчик листают страницы истории своей семьи, мастерски наполняя повествование непередаваемым звучанием, которым в совершенстве владеет режиссерская династия Габриадзе. Накануне выхода фильма обозреватель "Москвы 24" Алексей Певчев встретился с режиссером Лео Габриадзе. – На протяжении фильма за кадром звучит рассказ вашего отца Резо Габриадзе. Наверняка эти истории вы слышали не раз и в разных компаниях. Каким образом вам удалось сохранить эту доверительную интонацию на экране? – Здесь есть небольшая хитрость. Устный рассказ – импровизационный, на зрителя он не рассчитан, и конечно же Резо тоже не согласился бы повторить его на камеру просто так. Поэтому мы позвали в студию его друзей: это обеспечило атмосферу, подобную той, что я помню в детстве, когда он рассказывал свои истории. Нам было очень важно, чтобы история не читалась с листа, чтобы возникла импровизация, что при такой подаче максимально важно. Я слушал эти истории в детстве, потом стал записывать, и когда пришло время снимать фильм, мы обращались к этим записям. – Ваш фильм невероятно личный и пронзительный. Уверены ли вы, что зритель, привыкший к совершенно иному современному кинорепертуару и воспитанный на иных ценностях и сюжетах, сможет понять то, что вы пытаетесь рассказать? – Это была наша попытка вернуться к истокам кино и театра. Этим истокам много тысяч лет. Когда-то, очень давно, люди собирались у костра, и старший, например, дедушка, рассказывал истории, сочинял сказки, былины. Это было главным развлечение тех времен. После все стало стремительно развиваться, научились снимать кино со спецэффектами, и стало можно все взорвать и расстрелять что и кого угодно. Нам же хотелось вернуться к минимальным визуальным и повествовательным средствам, способным удержать внимание зрителя. Наш Тбилисский театр марионеток (уникальная театральная площадка, созданная Резо Габриадзе в 1981 году – прим. ред.) – тоже рукотворный, он стал для меня неким эталоном, и мне очень хотелось, чтобы фильм был похож на спектакль Резо. Ну а рассказчик и ожившие рисунки – это, наверное, действительно ближе к литературе, чем к другим жанрам кино. Я очень бы хотел, чтобы этот фильм смотрели мои дети, внуки и правнуки. И если фильм получился достаточно искренним, чтобы им показать, то, наверное, и других тоже заинтересует. Те, кто его видел, говорят, что хотели бы поделиться им со своими детьми или родителями. Значит, это семейное кино. Ведь, что такое семья? Это не просто те, кто вместе живут на каком-то количестве квадратных метров. Это люди, которые имеют общую историю, а если эта история прерывается и не передается из поколения в поколение, то корни становятся короче. Важно сохранить себя и свою культуру, сохранить семейную мифологию. – Мне кажется, что ваше вовлечение в мультипликацию произошло от желания совместить несовместимое. В Театре марионеток вы при помощи кукол разыгрываете Сталинградскую битву. В вашем фильме вы добивались того же, только в контексте рассказа о послевоенном детстве вашего отца? – Такой подход – рассказывать через детскую форму, через кукольный театр взрослые истории – придумал Резо, и этот контраст играет на пользу. Наша анимация тоже такая наивная и простая, но это защитная реакция на ужасы, позволяющая через фантазийную призму смотреть на суровую реальность и времена. Резо все это превращает в сказку и тем самым помогает нам легче переживать тяжелые моменты жизни. В театре на сцене ты видишь реального актера и сравниваешь его с собой. А кукле легче верить, у нее нет другого жизненного багажа, который есть у актеров, это чистый образ. С анимацией происходит то же самое. Видео: YouTube/Bazelevs – Мне очень нравятся ранние работы вашего отца, сделанные в 1970-е годы, в диапазоне от "Кувшина" до серии фильмов про дорожных рабочих. Почему сейчас нет таких фильмов? Современная грузинская жизнь не может подбросить подобные сюжеты? – В Советском Союзе была целая индустрия. В республиках были свои киностудии, был рынок. Мне кажется, люди есть, которые могут это делать, но у них нет возможностей из-за отсутствия индустрии реальных "экранов". Сюжеты никуда не исчезли. Я заметил, что в Тбилиси сейчас рассказывают гораздо больше анекдотов. То есть старая советская традиция у нас осталась. В Москве же это встречается значительно реже. Навык рассказывать смешные истории про себя и про своих друзей жив, и если к этому подключить какое-то кинопроизводство, эти истории могут ожить и в кино. – Если еще раз затронуть непередаваемую грузинскую интонацию: откуда взялся этот уникальный синтез из определенных лирических интонаций, светлой грусти и самоиронии у народа, в отличии от армян и евреев не переживших ни холокоста, ни геноцида? – Наверное, это все та же наша грузинская самозащита. Мы обитаем в месте, где было много всего страшного, мы пережили много войн, и юмор, определенное отношение к жизни (на первый взгляд, легкомысленное) – это защитная реакция против невзгод, которые посылала судьба. У нас любят петь песни, любят петь и в грусти, и в веселье. Люди так выражают свои чувства, а через них сохраняют культуру. – То есть, эта интонация каким-то естественным образом вошла и в грузинский кинематограф, сформировав его почерк? – Да, в 1970-х годах началась "новая волна" грузинского кино. Причем, все это было еще во времена партийного производства. Давайте вспомним короткометражку "Свадьба" Михаила Кобахидзе, похожую на французское кино. Упомянутый вами "Кувшин" по сценарию Резо, снятый режиссером Ирклием Квирикадзе, фильмы Отара Иоселиани, братьев Эльдара и Георгия Шенгелая – все они были с ВГИКовским образованием, что, наверное, очень помогло. – Бизнес есть бизнес. Продюсер вашего фильма Тимур Бекмамбетов, и он как человек западной школы и западного же делового подхода наверняка активно вмешивался в процесс? – В нашем случае это совсем не бизнес. Тимур и Резо дружат с 1994 года, много общаются, названивают друг другу по скайпу, разговаривают. С точки зрения продюсера, это просто человеческий подарок другу, не имеющий цели собрать кассу. Конечно, Тимур периодически вмешивался: "Почему не заканчиваете? Что происходит?" Мы ему показывали. "Ого! Отлично, давайте еще!". В начале анимации было совсем немного, но потихонечку ее становилось все больше. Тимур все терпел и делал все, чтобы наш маленький аниматорский паровозик летел вперед. – Перевести название фильма "Знаешь, мама, где я был?" на английский – элементарно. Почему в западный прокат он выходит под названием Rezo? – Название взято из старого грузинского стишка, который на русский перевел Валентин Берестов: Знаешь, мама, где я был? В поле зайчика ловил, Оседлал и прокатился, Поиграл и отпустил. Эти строчки Резо всегда по-грузински напевает про себя, и мне кажется, что они отлично легли в переводе, а на английском придется долго объяснять. – Не так давно исполнилось 85 лет Станиславу Любшину – вашему партнеру по великому фильму "Кин-Дза-Дза". Давно ли встречались прораб дядя Вова и скрипач Гедеван Александрович? – К сожалению, мы давно не виделись. Я все больше в Тбилиси, но вспоминаю это время, как одно из лучших в своей жизни. Мне повезло, как редко кому везет. Над "Кин-Дза-Дза" работали суперзвезды своего дела, мастера! Я, 14-15-тилетний, еще совсем дурак, недостаточно учился у них, а надо было все записывать! Потому что видеть в работе этих мастеров – лучшая школа из всех, что может быть. Это была наука не в теории, а на практике, постигать которую можно было на основе мудрых советов. – Вы сняли чудесный анимационный видеоклип "Всемирный Карл-Маркс-Штадт" для группы "Мегаполис". Почему это был ваш единственный опыт как клипмейкера? – Я тогда организовал маленькую студию, и мы взяли двух дизайнеров, которые хотели научиться анимировать. Я предложил выбрать песню, на основе которой можно было бы учиться. Мне казалось, что его никто не видел, и он прошел совсем незамеченным. Я очень удивлен, что вы его вспомнили. Видео: YouTube/megapolisband – Книги друга и соратника вашего отца, режиссера Георгия Данелия – "Безбилетный пассажир", "Кот ушел, а улыбка осталась", "Чито-Грито", "Тостуемый пьет до дна" – стали бестселлерами. Почему Резо не сделает что-то подобное, ведь ваш фильм охватывает совсем ранний этап его жизни, а уж ему-то точно есть что рассказать? – Георгий Николаевич Данелия – очень хороший рассказчик, его можно слушать часами. Наш фильм – это, наверное, первая попытка Резо рассказать про себя. В его возрасте люди много рассказывают про детство. Когда стареешь, скучаешь, наверное, по тем временам. Вспомните "Амаркорд" Феллини. Резо собирается издавать сборник рассказов и пьес на русском языке. Так что редакционная работа идет. Хотим сделать книжку по иллюстрациям к фильму. Они сами по себе они очень красивые, и мы попробуем показать, с чего начали и чем закончили. – Какой самый важный совет в вашей жизни дал вам ваш отец? Всегда быть настойчивым и трудолюбивым. Интересные идеи возникают у всех, но ценность имеют только те, которые доведены до результата. Кинопроцесс – штука очень сложная, и когда доходит до премьеры, тебе кажется, что ты добежал очень важный марафон. Бывает много моментов, когда все хочется бросить и забыться. Часто люди думают, что мы живем в мире гламура и красных дорожек. На самом деле, это – каждодневная крестьянская работа без выходных. Нужно уметь жертвовать своей жизнью и все силы вкладывать в свое дело. Тогда все непременно получится.
