Век «Ленфильма» ещё не прошёл
Ещё десять лет назад на будущем «Ленфильма» ставили крест. Казалось, легендарная киностудия не выживет в новых условиях. Целый квартал «золотой земли» на Петроградской стороне, который она занимает, уже придумали, как использовать в коммерческих целях. Но студия выжила. Потерять её было бы очень жалко, ведь это не просто одна из российских, бывших советских киностудий, это — история всего отечественного кинематографа от его рождения и до нынешних времён. Она появилась первой: 30 апреля ей исполняется ровно 100 лет. В 1918 году нарком просвещения Анатолий Луначарский издал декрет о создании Петроградского кинокомитета Северных коммун — «Киносев». С этого момента «Ленфильм» официально отсчитывает свои годы. А неофициально — с 1914 года, когда был создан Военно-кинематографический отдел Скобелевского комитета. Именно на его базе и возникла первая советская кинофабрика. А вскоре вышел и самый первый советский фильм «Уплотнение», одну из ролей в котором сыграл сам Луначарский. С тех пор студия многократно меняла названия: «Севзапкино», «Кино-Север», «Госкино», «Ленинградкино», «Союзкино», «Росфильм», «Союзфильм». И, наконец, в 1934 году на заставке фильма «Чапаев» впервые появилось название «Ленфильм». А в 1965 году возникла знаменитая эмблема студии: Медный всадник в расходящихся лучах софитов. За сто лет на «Ленфильме» сняли 1700 картин. Сотни из них вошли в золотой фонд отечественного кино и до сих пор любимы зрителями. Перечислить их все невозможно, но вот некоторые: «Золушка» и трилогия о Максиме, «Человек с ружьём» и «Новые похождения Швейка», «Человек-амфибия» и «Свадьба в Малиновке», «Король Лир» и «Гамлет», «Белое солнце пустыни» и «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», «Влюблён по собственному желанию» и «Собачье сердце», «Соломенная шляпка» и «Небесные ласточки», «В огне брода нет» и «Особенности национальной охоты». Целое созвездие кинохитов снял здесь Ян Фрид: «Собака на сене», «Благочестивая Марта», «Дон Сезар де Базан», «Сильва», «Двенадцатая ночь». Родным стал «Ленфильм» для режиссёров Иосифа Хефеца, Григория Козинцева, братьев Васильевых, Динары Асановой, Глеба Панфилова, Алексея Германа-старшего, Игоря Масленникова, Юрия Мамина, Александра Сокурова. Казалось, жизнь в зданиях студии на Каменноостровском проспекте в Петербурге будет бурлить вечно. Но после перестройки дела шли всё хуже и хуже. Упало качество картин, не выдержали и стали уходить люди, на которых держалась слава «Ленфильма». Замаячила перспектива краха. И тогда оставшиеся мэтры студии устроили форменный мятеж, требуя сохранить киностудию. Режиссёр Владимир Бортко, который тогда ещё не был депутатом Госдумы, сам обзванивал газеты и телеканалы, умоляя помочь отвести беду. А потом сам водил журналистов по студии, её павильонам и цехам, рассказывая их историю. Шум дошёл до самого верха, в дело спасения «Ленфильма» включились депутаты и сенаторы, министры и губернаторы. И, наконец, президент Владимир Путин поставил точку: студия «Ленфильм» сохранится. В 2012 году Министе6рство культуры организовало открытое обсуждение концепции спасения «Ленфильма», на которой утвердили модель, предложенную нынешним директором Эдуардом Пичугиным и режиссёром Сергеем Снежкиным. Студия получила кредит в полтора миллиарда рублей на 10 лет и начала постепенно восстанавливаться. Этот процесс ещё далеко не завершён, тем не мене уже вынашиваются грандиозные планы построить киногород возле Пулковского шоссе — с декорациями, изображающими разные города разных времён. Там можно будет снимать фильмы, а в остальное время киногород будет аттракционом для публики и музеем кино. Ещё «Ленфильм» планирует превратить в культурное пространство всю территорию от киностудии до Петропавловской крепости. А на заработанные деньги снимать фильмы. - К юбилею «Ленфильм» подошёл с поднятой головой, приводя себя в порядок, — рассказал Директор киностудии Эдуард Пичугин. — Продолжаем развивать студийный комплекс. У нас сейчас идёт 200 проектов, в прошлом году было 165. Скоро выйдет несколько картин, мы собрали большой сценарный портфель, создали фонд поддержки проектов, работает Попечительский совет. К 9 Мая восстановим наш сквер во дворе студии, отреставрируем памятник погибшим ленфильмовцам на радость нашим ветеранам. В этом году уже вышел фильм «Довлатов» Алексея Германа, порадовал зрителей, получил приз на Берлинале и продолжает получать нагрды на других фестивалях. В прошлом году приз ФИПРЕССИ в Каннах взяла наша «Теснота» Кантемира Балагова, снятый с помощью фонда Александра Сокурова. Хотя, конечно, мы снимаем пока не столько картин, сколько хотели. В 2012 году, когда создавалась концепция возрождения «Ленфильма», у нас был план: в первый год 5 фильмов, во второй 10, в третий 15, и потом чтобы планка не снижалась. Это вдохновляло наших мэтров. К сожалению, наши проекты сейчас не получают никакой финансовой поддержки Минкульта, снимаем на свои средства, и это не те объёмы, о которых мэтры мечтали. Они ведь помнят, как на «Ленфильме» снималось 80 картин в год, а сейчас это объём всего российского кинематографа. Дай Бог, когда-нибудь мы снова придём к этому. Тем не менее, студии работают, все съёмочные дни расписаны. В том числе иностранными проектами: у нас снималась голливудская картина к Чемпионату мира по футболу, китайцы снимали фильм «Композитор». Больших проектов, которые опираются на наш студийный комплекс, довольно много. В общем, в будущее смотрим с оптимизмом. «Ленфильм» — один из символов Петербурга, и мы всё-таки его сумели возродить. А что касается собственного производства — пока набираем ход. Голоса режиссёров Дмитрий Светозаров: - «Ленфильм» для меня — это дело личное. Его судьба меня очень волнует, ведь мой отец, Иосиф Хейфец, был одним из основателей этой киностудии. Для него она была домом, который он строил, поступив на «Ленфильм» ещё в 1924 году. На «Ленфильме» была своя, ленинградская школа. В ней были свои законы, своя эстетика, и это передавалось из уст в уста. Попробую так объяснить: московское кино — это широкоугольный объектив, взгляд издалека, а ленинградский кинематограф — это длиннофокусный объектив, он смотрит вглубь человека, это психологизм, углублённый взгляд на реальность. Но, к сожалению, сейчас психологический кинематограф умирает — это происходит во всем мире, тут «Ленфильм» не виноват, это объективный процесс. Так что старый «Ленфильм», увы, умер — это медицинский факт. Есть студия, в нее вкладываются деньги, но люди, которые 70 с лишним лет создавали ленинградскую школу, уже ушли, — и это тоже общее явление для всего российского кинематографа. Можно вкладывать миллиарды в новое оборудование, в павильоны, но людей не вернуть. Это будет уже другое кино. Эрнест Ясан: - Какая была замечательная студия! Заявки на каждый фильм разбирали в объединениях — пятьдесят режиссеров в очереди стояли! Потом режиссер работал со сценаристом, когда у них получался хороший продукт, был большой худсовет — и только потом заявка уходила в Госкино. К сожалению, такая система уже в прошлом, и это большая печаль. Великие писатели, сценаристы, режиссеры оценивали каждый сценарий. Сейчас плеяда ленинградских мастеров уже ушла. Но в то время ни одна графомания не могла попасть в производство! В творческом плане атмосфера была замечательная. Да, была цензура, но мы показывали фигу в кармане — а нам за это еще и деньги платили! Приезжали западные режиссеры и удивлялись: «Да вы тут прекрасно живете! Критикуете власть, а она вам за это платит!» Конечно, режиссёры выполняли государственный заказ. Но делали это высокохудожественно и с совестью. Вот этой позиции — «чего изволите?» — не было. На других студиях случалось, но на «Ленфильме» — нет. Но пробиться на «Ленфильме» было очень, очень сложно. Первую свою картину я делал с Мотылём — «Женя, Женечка и Катюша». Был на подхвате, но мне это тоже нравилось. Такое удовольствие было работать с Полокой на «Интервенции»! Но когда я отучился у Данелии на Высших режиссерских курсах, думаете, меня кто-то ждал? Я был уверен, что не бездарен, но кому я, юноша, приехавший из Прибалтики, был нужен? Кто мне даст снимать? Так что работал вторым режиссером. И была такая история. У Мотыля в «Белом солнце пустыни» я мотался по стране, искал актеров, натуру. И в Баку мы встречались со сценаристом фильма Рустамом Ибрагимбековым. Тот дал мне повесть про телефон — такую чудесную! Привез я ее в Ленинград: «Давайте снимем!» Все посмотрели — да, давайте. Организовалась молодежная группа, и тут меня вызывает директор «Ленфильма» Киселев — и орет: «Да ты кто такой! Как ты смеешь! Да я тебя выгоню со студии!» А в кабинете был в это время Александер. Он спрашивает: «Что он сделал?» — «Вот, сценарий написал!» — «Плохой?» — «Нет, прелестная вещь». И ко мне: «Но придешь через десять лет, не раньше!» Вот примерно лет через десять мне и дали, наконец, снять «В моей смерти прошу винить Клаву К.». А когда за этот фильм пошли премии, фестивали, награды — только тогда признали режиссером. Виталий Мельников: - Атмосфера «Ленфильма» всегда была творческой. И всегда царило уважение к Кино. И неважно, кто его снимает — мэтр или новичок. На площадке все были равны. Свою первую картину на киностудии, как и положено дебютанту, — короткометражку, это был «Барбос в гостях у Бобика» по сценарию Николая Носова, я снимал в одном павильоне с Козинцевым. Григорий Михайлович в это время работал над «Гамлетом». В одном углу собачья будка, в другом — замок Эльсинор. У нас был общий зал для репетиций, которым мы пользовались «в очередь». Смоктуновский репетировал сцену дуэли и много фехтовал. Мы с моими «актерами» ждали… Через много лет Иннокентий Михайлович снимался у меня в фильме «Уникум» и признался: «Ну и актеры были у вас — звери. Я все боялся — не разорвали бы!» Ещё бы. Дворняга Люкс, игравший Барбоса, очень ревностно смотрел на будущего лауреата Ленинской премии, занимавшего «его» пространство, где дрессировщики должны были оттачивать с ним команды. На «Ленфильме» всегда были особые профессиональные отношения — приветливые, мы чувствовали себя одной семьей. И кто бы ни приезжал на «Ленфильм» — московский актёр или киевский, — они тут же в стенах студии становились ленфильмовцами. И дворняги тоже. «Ленфильм» — достояние Петербурга. Он всегда выделялся своим кинематографическим почерком, стилем. И всегда картины студии обладали высоким художественным вкусом. Вот мы говорим: Голливуд, а мы можем отличить фильмы одной студии от другой? Чем, кроме заставки они разнятся? А ленфильмовские узнаваемы… И эта магия — откуда она? Мой друг Игорь Масленников говорит, что это «великое мелкотемье «Ленфильма». Да, нам прежде всего был интересен человек, будь то рабочий с завода или император, раздираемый своими сомнениями. Масштабы личностей разные, а проблемы одни и те же — человеческие. «Ленфильму» всегда было в них интересно разбираться. И это продолжается уже сто лет. Что ж посмотрим, что будет дальше. А то, что кино будет, я уверен.
