Николай Шейко: Режиссер — это всегда охотник, а актер — жертва

Завлит Московского Художественного театра им. Чехова Николай Шейко принимает поздравления с круглой датой. А накануне "Вечерка" побеседовала с юбиляром. За репертуар театра 80-летний Николай Михайлович Шейко отвечает с 2000 года, когда на пост худрука пришел Олег Табаков. А начал работать в детище Станиславского и Немировича-Данченко он в 1992 году, поставив на легендарной сцене спектакли «Блаженный остров», «Маскарад», «Сон в летнюю ночь», «Венецианский антиквар», «Учитель словесности». — Николай Михайлович, начнем со злободневного: как вы оцениваете назначение на пост художественного руководителя Московского Художественного театра режиссера Сергея Женовача? — На мой взгляд, приход его очень уместен. С его руководством я связываю надежду на возрождение традиций нашего театра, которые были немного забыты. — Вы считаете, что сегодня Московский Художественный театр далек от того, что создали отцы-основатели? — Очень свежа рана от ухода Олега Павловича Табакова, который так много сделал для развития театра, и говорить какую-то критику в его адрес не хочется. Но сегодня наш театр стал всеяден. С одной стороны, в его репертуаре каждый зритель найдет спектакль на свой вкус, но, согласитесь, что далеко не у всех этот вкус хороший. Отважное и даже забавное «разлюли» опасно для театра, который должен «держать традицию», а Московский Художественный театр без традиций немыслим. Не могу не сказать о том, что самое неблагодарное — подсчитывать кассовые успехи театра за несколько лет. Кассовый успех не может быть главным показателем деятельности театра. Еще раз о традициях: на что гениальным режиссером был Всеволод Мейерхольд, но и он третью часть своей жизни посвятил изучению источников, традиций, без которых он бы не мог поставить свои новаторские спектакли. МХТ — такой театр, который должен сохранять традиции, и я уверен, что Сергей Женовач обратится к корням Московского Художественного театра. — Кто формировал репертуар театра при Олеге Табакове? — Репертуарной политикой занимался Олег Павлович. Он советовался со мной, когда ставить какой-то спектакль, но материал выбирал исключительно сам. Он рассматривал и решал — быть спектаклю или не быть. Он был очень-очень энергичным, трудолюбивым человеком. Раньше всех приходил в театр и позже всех уходил. Было ощущение, что он и спал в театре. Однажды я увидел Олега Павловича в семь утра. Табаков всегда старался сделать для театра больше, чем даже было в его силах. Хотел реформировать сцену, заменить все оборудование, построить филиалы, а пробить все это на высшем уровне было непросто. Табаков мыслил мерками западного человека и создавал театр высокотехнологичный, соответствующий мировым стандартам. Но я пришел в Московский Художественный еще при Олеге Ефремове. — Много ли было свободы в театре при Табакове? — Табаков сам был очень свободным человеком и другим давал свободу. Другое дело, что далеко не все его инициативы были по душе всему коллективу, и многие старейшины не принимали его нововведений. — Каким он был в общении с людьми? — Разный. В первую очередь, Олег Павлович — актер, с подвижной, переменчивой психикой. — В чем, на ваш взгляд, главное принципиальное отличие режиссера и актера? — Режиссер — охотник, а актер — жертва, и в этом состоит главное отличие. Без диктата режиссеру невозможно. Но чем выше талант, интеллект режиссера, тем диктат его более невидимый. — В Олеге Ефремове преобладал актер или режиссер? — Конечно, актер. Великий актер. Олег Ефремов — одно из «актерских чудес» XX века. В фильме «Три тополя на Плющихе», казалось бы, Ефремов ничего не делает за рулем машины, а в его глазах — все есть. Олег Ефремов — актер мирового уровня, и таких в России было немного. Ефремов был и режиссер хороший, и организатор, и руководитель, но его гений — актерский. — Как вам кажется Олег Табаков сравнивал себя с Олегом Ефремовым? — Все актеры сравнивают себя с другими актерами — это неизбежно. Каждый хочет переиграть другого, и порицать его за это нельзя. Я сторонник того, чтобы театром руководил режиссер. — Какие взаимоотношения у Олега Ефремова были со славой? — Олег Николаевич был очень умный, проницательный человек и умел отпускать мысли о славе. Вне всякого сомнения, он как актер знал себе цену, понимал свою исключительность и не думать о славе не мог. Но природный ум позволял ему забывать о славе. — Что вы думаете по поводу пушкинской фразы «Гений и злодейство — вещи несовместные»? — Чтобы ответить на этот вопрос серьезно, я должен прежде всего определить соотношение таланта человека и его нравственного чувства. Я думаю, что если очень талантливый актер поступает плохо как человек, то он имеет на это право. — Кого, по вашему мнению, можно назвать лучшим учеником Олега Табакова? — Евгений Миронов. Он умеет всматриваться, когда работает над ролью. Берет много из жизни, из мира, из себя. — Как вы считаете, назначение Владимира Машкова руководителем «Табакерки» — правильное решение? — Все актеры «Табакерки» — друзья Машкова, многие — его однокурсники, и, думаю, очень трудно ему будет руководитель театром. К тому же Владимир Машков — человек вспыльчивый, а для руководителя театра это большой недостаток. И Машков — актер до кончика пальцев, его природа абсолютно актерская, а значит, зависимая. Олег Павлович Табаков очень рано начал заниматься в театре административной работой — он был директором «Современника» в 35 лет, и это позволило ему вовремя избавиться от некоторых актерских недостатков... Я очень хорошо отношусь к творчеству Владимира Машкова, видно, что он очень добрый, хороший и талантливый человек. Но режиссер должен быть жестким.