В прокат выходит фильм Серебренникова о Цое и Науменко

7 июня в прокат выходит фильм российского режиссёра Кирилла Серебренникова «Лето» — драма о становлении рок-культуры в СССР, Ленинграде 1980-х годов и взаимоотношениях музыкантов Виктора Цоя и Майка Науменко. Роль Цоя в картине исполнил корейский актёр Тео Ю, Науменко — лидер группы «Звери» Роман Билык. Несколькими днями ранее состоялся показ «Лета» на «Кинотавре» в Сочи: кинолента участвует в основной конкурсной программе. На прошедшем в мае Каннском кинофестивале фильм получил премию за лучший саундтрек. 7 июня в российский прокат выходит драма Кирилла Серебренникова «Лето» — один из наиболее громких и обсуждаемых релизов отечественного кинематографа за последний год. Ажиотаж вокруг «Лета» связан главным образом с тремя событиями: уголовным делом в отношении Серебренникова (режиссёр монтировал картину, находясь под домашним арестом), участием фильма в основном конкурсе Каннского кинофестиваля и критикой сценария со стороны Бориса Гребенщикова и Алексея Рыбина. Ну и, само собой, интерес аудитории подогрели фигуры главных героев — лидера группы «Кино» Виктора Цоя и основателя «Зоопарка» Майка Науменко. Вопреки предостережениям БГ, герои ленты Серебренникова не похожи на московских или ленинградских хипстеров и совсем не думают, как им заняться сексом — во всём фильме нет ни малейшего намёка на интим (если не считать трогательный «согласованный» поцелуй на кровати). Реакция Гребенщикова объясняется лишь одним: он видел первоначальную версию сценария. А было их очень много. Суть картины также не выходит за рамки, выстроенные журналистами. «Лето» — фильм не о шефстве Науменко над Цоем, не о становлении их карьер, не о любовном треугольнике с участием жены Науменко и не о том, как советская власть ограничивала свободу музыкантов. Скорее — об ушедшей эпохе, бунтарском Ленинграде, чьей-то чёрно-белой молодости, вдохновении и, конечно, свободе. Вышеперечисленные эпизоды действительно присутствуют в сюжете, но не являются главенствующими. Ведь «Лето» само по себе — эпизод, страница из чужого дневника в вольной интерпретации режиссёра. И доказательство того, что историю человека не обязательно рассказывать от начала до конца (или что отдельный эпизод может быть важнее целой истории). О том, что мы имеем дело с чем-то мимолётным, не даёт забыть герой, решивший превратить происходящее в видеохронику. Он получил камеру, потому что дал бутылку вахтёру — история делается случайно. Другой персонаж, Скептик, появляется после каждого фантазийно-музыкального номера, чтобы напомнить: «Ничего этого не было, хотя хотелось бы». И касается это, конечно, не только отдельно взятых сцен. Потому что всё «Лето» — ни что иное, как тоска людей по тому, чего, может быть, в их жизни никогда не было. А для кого-то — едва уловимое напоминание, вложенное в уста одного из героев: «Жизнь нужно прожить так, как хочется тебе, а не кому-нибудь ещё». Это и пытаются делать уже успевший заработать авторитет в мире ленинградского музыкального андеграунда Науменко, гениальный самоучка Цой и Наталья, олицетворение женственности и заботы, муза и хранительница домашнего очага в одном лице. А также — их многочисленные друзья, о молодости которых при желании можно было бы снять похожие истории. Имена и судьбы героев «Лета» уходят на второй план. Перед нами — только люди, настоящие и сомневающиеся. Правда, настолько убедительные, что под конец можно и запамятовать: экранный Цой — не Цой, а смотрим мы не документальную хронику. Со сложностями перевоплощения справился даже Рома Зверь, человек без какого-либо актёрского опыта. А вспомните, как ругали Серебренникова за решение по роли Науменко!.. Подбор актёров — одно из наиболее правильных режиссёрских решений. И дело не только в игре и умении вживаться в образ — не последнюю роль здесь имеет физическое сходство. От внешности создатели фильма отталкивались, выбирая исполнителей даже эпизодических ролей (яркий тому пример — Марьяна, первая жена Цоя). Есть в «Лете» и отдельные милые чёрточки, «пасхальные яйца» — вещи, которые знали только близкие: Наталья не любила фотографироваться, Цой любил возиться с ребёнком Науменко… Музыкальные номера — другая сильная сторона фильма. Суровые тётушки из троллейбуса бубнят The Passenger Игги Попа, электричка везёт бунтарей под Psycho Killer Talking Heads, а женщина на грани нервного срыва горланит Perfect Day Лу Рида посреди тёмной ленинградской улицы. Серебренников в первую очередь — театральный режиссёр, и его «Лето» — почти что гастроли театра в кино. Разумеется, с соблюдением традиций принимающей стороны. Несколько недель назад Билык и его товарищ по группе Герман Осипов получили независимый приз Cannes Soundtrack Award. Главный приз Каннского кинофестиваля картине забрать не удалось. И — справедливости ради стоит сказать — не случайно. Несомненно, это лучший фильм Кирилла Серебренникова. Но пока ещё не победитель Канн: «Лето» — маленькая жизнь, а для полного триумфа, как уж повелось, требуется что-то большое, глубокое и фундаментальное. Другими словами — иного масштаба. Впрочем, критиков могла смутить и композиционная нестройность фильма, его затянутость: ближе к концу каждая сцена мнится последней. Кажется, вот-вот начнутся финальные титры — например, после отснятого в цвете прыжка в море. Титры всё не начинаются и не начинаются, а потом оказывается, что зрителя решили оставить на лиричной ноте, предсказании о судьбе того времени и живших тогда людей. «Я знаю, моё дерево не проживёт и недели. Я знаю, моё дерево в этом городе обречено» — поёт со сцены Цой, и, кажется, это довольно справедливая (хоть и не своевременная) концовка.