«Рай — это прогресс по отношению к реальности». Памяти Киры Муратовой

Шестого июня в возрасте 83 лет скончалась украинский и советский кинорежиссер, актриса, сценарист Кира Муратова. Ее картины «Короткие встречи», «Долгие проводы», «Астенический синдром» стали культовыми. В ее фильмах снимались такие актеры, как Олег Табаков, Владимир Высоцкий, Алла Демидова, Рената Литвинова. Муратова продолжала работать до 2012 года, ее последней картиной стала кинолента «Вечное возвращение», которая была представлена в рамках Римского кинофестиваля. В 2017 году она стала членом американской киноакадемии и вошла в состав жюри, который оценивает работы претендентов на премию Оскар. Муратова не раз признавалась, что не любит общение, мы собрали выдержки из ее немногочисленных интервью. Самый лучший для меня был период — это перестройка и некоторое время после нее, пока еще не было власти денег, безоговорочно провозглашенной и практикуемой, а идеология была отменена. Это же был такой фантасмагорический для меня и для многих запрещенных ранее в кино людей момент, и даже не момент, довольно длинный период. Раньше говорили, что мол, пошла к черту, тут косая и кривая, ты искажаешь действительность, буквально на следующий день мне сказали «Гениально, вы гений. Дайте ваш сценарий и даже если это белый лист — снимайте!». Если актер пьяный пришел на площадку, уже бесполезно ругать. Надо как-то протрезвить. Рай — это прогресс по отношению к реальности, да? Никакое искусство, самое мрачное, самое ужасное, не может быть таким мрачным и таким ужасным как жизнь, как реальностью, которую оно отражает. Интересен критик, который выстраивает свой мир. Я не люблю критиков, которые хвалят. Только в черно-белом кино проявляется искусство — это парадоксально. Я очень долго жила в таком понятии, что мои фильмы должны лежать где-то в подвале, их никто не должен смотреть. Зло, я говорю всегда, вплетено в узор ковра. Вы хотите убрать зло — выньте эту нитку, и весь ковер распадется. Я до слез сочувствую борцам, которые могут этому посвятить себя и верят, что они победят, но сама я — не борец. Я всегда стараюсь сначала верить, а потом сомневаться или кого-то жалеть. Дураков вообще-то больше, чем умных. Ум будет просачиваться по мере сил, что-то завоевывать, какие-то маленькие территории, но победить… Как может ум победить глупость вообще? Я не люблю личное общение вообще. Вот просят интервью у меня, а я терпеть не могу. Чем лучше книга, тем меньше мне по ней хочется что-то снять. Она этого просто не требует. Мне нужно наоборот, чтобы там были какие-то изъяны, незаконченность, чтобы я это доделала, изменила. Мне не нравится, что она (Украина — прим.ред.) воюет, но я не знаю, как можно из этого выйти — в тех стандартах, в которых живет человечество: «Надо защищать свою территорию, надо бороться!» Но никакая территория не стоит того, чтобы за нее убивать, даже если эту территорию называют родиной. В человеке очень многое может дремать. Всю жизнь проспать. Нужно развиваться, особенно важно попасть в нужную среду в молодости. Если бы я не угодила к своему наставнику Сергею Герасимову, не знаю, была ли бы режиссером. Я никогда не снимала вопреки, я снимала то, что мне нравится. Мне не нравится работать в театре. Это каждый день видеть одни и те же рожи. Я хочу снять, зафиксировать и делать с этим что угодно, монтировать, то есть, а вот видеть их дальше я не хочу. Я больше всего люблю Чарли Чаплина, но если бы у меня спросили, хочу ли я с ним пообщаться − нет. Я лучше буду смотреть его фильмы. Я со своей манией величия очень умело всему противостояла, так мне кажется. А сейчас она мне не нужна уже, я стала одной из миллиардов. Сколько нас там — 7 миллиардов? Как это принято говорить, пылинка, листок на ветру. Я так чувствую. Это ушло, и все. При подготовке статьи использованы материалы Эха Москвы, Российской газеты, Сеанса, Inosmi.ru, Новой газеты, Platfor.ma Читайте также Быть женой миллиардера: правила жизни пианистки Элен Мерсье-Арно Высокая должность требует жертв: правила жизни Валентины Матвиенко