«Я не фокусник, я – Карабас Барабас». Александр Шейн - об искусстве
Красочные перебивки, оригинальные выступления Владимира Владимировича, музыкальное сопровождение и настоящие любовные переживания. «ВМаяковский» вызвал у ярославских зрителей самые разные эмоции. Одни восхищенно благодарили автора, другие – сомневались в подлинных задумках. Как признается сам режиссер, фильм должны смотреть только интересующиеся люди. Поток сознания через ретроспективу мифологического образа Владимира Маяковского. В картине параллельно идут два действия - «читка» сценария актерами и биография Маяковского. Всё это подается со смысловыми перебивками: тщательное омовение рук, аудио-выступления современного поэта и голос самого Маяковского в титрах, революционные кадры, закрашенные книги и многое другое. Напряжение нарастает во время театральных репетиций, слезы подступают в сценах с Лилей Брик. Чулпан Хаматова олицетворяет нежность, страсть и отчасти стервозность. Сцены, где Володя и Лиля вдвоем, получились максимально искренними и естественными. Одной из особенностей картины является операторская работа: трясущиеся кадры, четкая симметрия, цвет – все это заслуга Йорга Грубера. Картина глазами европейца, который, по сути, не понимает происходящее – смелое решение(Йорг Грубер владеет только немецким языком). «ВМаяковский» - часть большого проекта «АтласВМаяковский», которым занимается Александр Шейн. Это не только кинематограф, но и другие отрасли изобразительного искусства, в которых мы находим эстетическое наслаждение. Кстати, сам режиссер приехал на показ в Ярославль. Мы поговорили с Александром Шейным об искусстве вообще. Анастасия Вязигина, «АиФ – Ярославль»: Что было раньше: выставка или фильм? Что же такое «междисциплинарный» проект «ВМаяковский»? Как пришла идея? Александр Шейн, режиссер: Изначально был фильм, а выставка является побочным продуктом, так как устроена на материалах, собранных во время подготовки. «Любовь к Маяковскому», если так можно выразиться, пошла с детства.Мой папа очень любил творчество Владимира Владимировича, и в этой связи вся моя жизнь тесно переплетена с ним. Для меняМаяковский – это мифологический образ, через который я пытаюсь провести связь междупрошлым и настоящим и понять себя. А.В.: 9 лет работы. 400 часов оригинального видео. Зачем? Вы планируете дальше заниматься этим проектом или материал будет передан во вторые или третьи руки? А.Ш.: Это постоянно развивающийся проект. Он междисциплинарен. Внутри него проходит исследование, мы называем это «Атлас.ВМаяковский». Атлас, как некая смысловая карта. Я постоянно занимаюсь изготовлением новых продуктов художественного потребления, которые исходят из этого исследования. Например, документальный фильм Тимур Новиков: Ноль объект» его, кстати, будут показывать в Ярославле 15 июня. Плюс ко всему, мы издаем переодическую газету, есть выставочные проекты, документальные фильмы про ленинградский андеграунд 80-х, и в разработке документальный сериал по материалам нашего «Атласа». Маяковский в данном случае выступает как мифологическая фигура, рассматривая судьбу которого можно принять ее на себя. Вот это примерка на себя и есть мой интерес. Важно разобраться в самом себе. Не скромно признаюсь, что фильм получился таким, каким был задуман. В общую картину не вошло всего 10 процентов сценария. А.В.: Почему тогда вы решили удалить сцену с Пастернаком? А.Ш.: Исходя из художественных соображений, она утяжеляла общую картину. Возможно, я с ней просто не справился. А.В.: Правда, что при первом знакомстве с Юрием Колокольниковым Вы сразу решили вместе работать над проектом? Расскажите, как собирали команду? А.Ш.: Можно сказать, что фильм построен по образу бесконечного кастинга или пробы, там не только Юра пробуется. Все актеры вживались или точнее погружались в образы. Возникла сложная ситуация с ролью Миронова. Изначально планировали, что он будет играть Брика. Евгений очень умный артист, который силой своей личности поможет раскрыть героя. Так вот, у нас уже все готова к съемкам «читки», завтра первый день. Вечером мне звонит Миронов и говорит, что не хочет играть Брика, а хочет Агранова. И я подумал, а вдруг это правильно? Евгений Миронов своими знаниями, своим умением, своим масштабом кроит мои представления о герое и выстраивает на глазах эту тонкую вязь роли. Знаете, я словно наблюдаю за фокусником, который творит над ролью своё волшебство. А.В.:Вы не думаете, что фокусник в фильме – это сам режиссер? А.Ш.: Я не фокусник, я – Карабас Барабас. А.В.: Если говорить о музыке. Фильм имеем свое оригинальное музыкальное сопровождение. Кто автор? А.Ш.: Один из композиторов – актер проекта – Антон Адасинский. Он не только очень музыкальный человек, но и клоун, режиссер, актер, участник группы «АВИА». Работать с Антоном приятно и полезно, мы писали музыку во время импровизированных аудиосессий. А.В.: Приходилось ли «перекраивать» роли под актеров вашего «театра»? А.Ш.: Ребята получали столько свободы в решении своего образа, сколько требовалось. Один из основных кадров – «читка сценариев» - снимался с первого дубля. Получили текст и начали работать. А.В.: Кто планировался на роль любимой женщины Маяковского- Лили Брик? А.Ш.: На роль Лили Брик изначально планироваласьЧулпан . Мы вместе разрабатывали этот фильм разрабатывали. Она многие годы была полноценным соавтором проекта. Мы постоянно вели диалоги, вместе проникались атмосферой. Я не могу сказать, что в этом фильме она только сыграла Лилю Брик. Чулпан стала соратником, собратом, вдохновителем, а не просто актрисой. А.В.: Какие у вас планы на работу? Думаете ли работать с другими поэтами или художниками? А.Ш.: Сейчас я заканчиваю картину про Владика Монро, это тоже внутри"Атласа" и готовится фильмс философом Борисом Гройсом. А.В.: Из чего тогда состоит Ваш личный рецепт вдохновения? А.Ш.: Знания. А.В.: Вы занимаетесь не только кинематографом. Можете ответить: современное искусство сейчас прогрессирует или репрессирует? Какие из последних перформансов привлекли ваше внимание? А.Ш.: Наверно, современное искусство «спружинивается», вопрос в том, выстрелит ли. Меня привлек перформанс «По кругу» художника Кузькина. Андрей сделал квадрат 10 на 10 метров, глубиной сантиметров 40, в центре была веревка, к которой художник привязал себя. Он ходил по кругу, постепенно застывая в этом бетоне. Эта работа, как мне кажется, очень серьезная, это символ «окаменивания», застывания, возвращения в памятник, вязкости времени. Ассоциативный ряд можно продолжать бесконечно.
