На экраны выходят новые фильмы современных классиков Гаса Ван Сента и Цзя Чжанке

Картины из берлинского и каннского конкурса, снятые безусловными звездами авторского кино, выходят у нас почти одновременно, словно говорят: будь ты парализованный американский художник или подруга бандита в Китае, единственный способ постичь смысл жизни – это перестать о нем думать. Дао в Портленде Классик американского независимого кино Гас Ван Сент стал медитативнее и раздумчивее, чем раньше. Он вглядывается в своих героев и словно от рассеянности, а не согласно замыслу приближает к ним объектив камеры. Задумавшись о чем-то другом, отвлекается на мурчащего рядом кота и останавливает взгляд на нем. «Не волнуйся, он далеко не уйдет» – это ясно становится с самых первых кадров – кино, снятое кем-то, кто может делать это с закрытыми глазами. Кем-то, кому так легко дается мизансцена и монтаж, что он может почти на них не отвлекаться. Не просто так включает Ван Сент в свой фильм сцену лекции, в которой противопоставляются искусство и ремесло – оппозиция явно, на взгляд режиссера, условная. Стиль этого фильма неразрывно связан с мастерством его автора, именно оно позволяет Ван Сенту сконцентрироваться на главном – судьбе карикатуриста Джона Каллахана, парализованного в результате автокатастрофы алкоголика, который, утратив контроль над собственным телом, пытается впервые в жизни обрести связь с самим собой. «Не волнуйся, он далеко не уйдет» – неправильный байопик. Для его развинченной, как разладившаяся от чересчур активной езды инвалидная коляска, структуры все эти «родился-женился» не так важны. Вместе с сыгравшим Каллахана Хоакином Фениксом режиссер отмечает происшествия, важные для внутренней жизни героя, а если они совпадают с его событийной биографией – что ж, тем лучше. Как-то раз Джон Каллахан сильно перебрал в компании нового приятеля и в поисках каких-то полумифических, на все готовых женщин отправился на другой конец города. Приятель, не менее пьяный, чем сам Каллахан, принял столб за съезд с дороги. Каллахан чудом выжил и много раз задавал себе вопрос «Зачем?»: из пьющего, приволакивающегося за девушками шутника он превратился в колясочника, самостоятельно не способного ни помыться, ни сходить в туалет. Здесь, по идее, должна была начаться духоподъемная часть истории, но фильм Ван Сента умнее. Расфасованный к оскаровскому сезону оптимизм здесь отпускают с ограничениями, строго в одни руки. Каллахан попадает в программу анонимных алкоголиков и с помощью Донни, остроумного гуру, гея и любителя Лао-цзы (похудевший до неузнаваемости Джона Хилл), шаг за шагом, в компании других членов группы (Донни называет их поросятками) начинает движение к тотальной трезвости. По идее, к трезвости нужно подойти в таком состоянии, чтобы без отвращения встретиться с самим собой, и эти 12 шагов для Каллахана – отложенный выход из послеоперационного наркоза. Ядовитые карикатуры, которые рисует Каллахан, с трудом держа карандаш обеими руками, – об инвалидах, черных, куклуксклановцах, карликах, лесбиянках – помогают ему заново встроиться в этот мир и нащупать в нем точку опоры. Но по-настоящему герой оживает не столько когда осознает себя художником, сколько когда позволяет себе принять помощь других: ясноглазой шведки Ану (Руни Мара) и умирающего от СПИДа Донни. Кино Ван Сента – позднее и, конечно, не самое в корпусе его фильмов яркое – не о шутнике-карикатуристе в инвалидной коляске, оно о необратимости, которую невозможно постичь в одиночку, и о попытке даосского примирения с ней. «Если человек долго поднимался по чужой лестнице, то, чтобы найти свою, ему нужно спуститься». Кажется, именно этой цитаты Лао-цзы в фильме не было, но она совершенно точно могла бы в нем быть. Другая сторона Дао Если у Ван Сента принятие собственной участи дается героям невероятным усилием, то в быстро меняющемся Китае режиссера Цзя Чжанке (действие фильма «Пепельный – самый чистый белый» происходит с 2001-го по 2018-й) умение смотреть на свои горести немного со стороны, кажется, растворено в загрязненном воздухе. Здесь включается созерцание, отрешение от своего «я», взгляд на долгую, сложную жизнь как на неяркий пейзаж за окном идущего через всю страну поезда. Цзя Чжанке снимает философское размышление о течении времени и о линии судьбы, которая начинает проступать на ладони слишком поздно, когда уже нельзя ничего изменить. Не предостережение, а зарубка на память. Впрочем, нельзя изменить – ну и ладно. Герои Цзя тоже временами ропщут на злой рок, но для того, чтобы с ним примириться, обходятся без 12 шагов и мудрых коучей. Самый, вероятно, важный сегодня китайский режиссер, Цзя Чжанке («Натюрморт», «Прикосновение греха», «Горы сдвигаются с места») заключил тонкое, неосязаемое кино (жюри Каннского фестиваля его очевидно не поняло, не сумело каталогизировать и наградить) в жанровую рамку: «Пепельный – самый чистый белый» – история самоотверженной подруги криминального авторитета. Фактически актриса Чжао Тао играет архетипическую русскую женщину: ее героиня Цяо – хорошенькая девушка гангстера – в случайной перестрелке защищает любимого и идет из-за него в тюрьму. В духе героинь Тани Булановой и Любови Успенской Цяо готова к своему далекому и грешному бежать по полю снежному, готова простить ему предательство и общую эмоциональную инвалидность, готова, став успешной, тащить его на себе (в том числе в прямом смысле слова: инвалидная коляска в этом фильме тоже появится). Но в трансцендентальной режиссуре Цзя и в холодноватом, изысканном исполнении Чжао Тао история начинает двоиться, расслаиваться на текст и подтекст. И сделавшая бы честь дневному эфиру какого-нибудь телеканала мелодрама о трудной женской судьбе становится стихотворением о забвении, недолговечности чувств и крепости привязанностей, о переменах, которые охватывают целую страну и заставляют ее изменяться, уходить у героев из-под ног. Провинция Шаньси, в которой начинается история Цяо, за те годы, что трепала героиню жизнь, изменилась, как изменились чувства ее возлюбленного, стоило ей сесть за него в тюрьму. Цзя Чжанке прорисовывает упадок шахтерских городов, оживление одних регионов и запустение других, опустошение, которое неизменно сопровождает прогресс, захлестнувший мир, словно вода – затопленную ГЭС «Три ущелья». Будущее заполняет собой все, и воспоминания героев о прожитом и пережитом начинают рассыпаться. Как песок или очень белый, выгоревший вулканический пепел. «Не волнуйся, он далеко не уйдет» в прокате с 23 августа «Пепельный – самый чистый белый» 1 сентября в программе кинопоказов Garage Screen музея современного искусства «Гараж»