«Кровь» и правда

Артем Темников, сценарист и режиссер телепрограмм и документальных фильмов, член Союза писателей России, снимал свои фильмы более чем в 90 странах, в том числе и в горячих точках. А еще делал сюжеты для программ «Вокруг света», «Русский экстрим», «В поисках приключений», «Далеко и еще дальше» и др. Дебютный игровой фильм режиссера «No comment» был впервые показан на «Кинотавре» в 2015 году и стал участником и призером многих российских и международных кинофестивалей. Фильм «Кровь», участник фестиваля «Окно в Европу»-2018 – вторая работа режиссера. В Москве премьера фильма состоялась 26 августа в рамках фестиваля «Будем жить». – Как вы пришли в кино? – В детстве окончил художественную школу, так что имел навыки рисунка, композиции. Всегда увлекался историей, хотел быть археологом, поступал в МГУ, где учились отец и мать, но не поступил. Родители разошлись, и в детстве я воспитывался у дедушки с бабушкой в Ефремове, на юге Тульской области. Мне не хватило баллов для поступления в МГУ, я поступил в педагогический. Потом ушел в армию, попал в морскую пехоту, служил на Балтийском флоте в Калининграде. После детства, проведенного в Ефремове с двумя бабушками, в доме с резными изразцами у реки Красивая меча, по соседству с домом Ивана Бунина, в армии сначала было тяжело: десятикилометровые марш-броски с неподъемными рюкзакоми, борьба за выживание и т.д. Но захотелось все это снимать, показать жизнь во всем ее разнообразии, где есть и детство, полное открытий и первой любви, и военные будни, где происходит возмужание молодого человека. После армии поступил во ВГИК на режиссерский, проучился несколько месяцев, влюбился во француженку и уехал к ней во Францию. Когда через год вернулся, меня уже отчислили. Тогда я поступил на курс к Станиславу Ростоцкому в Институт переподготовки кинематографистов при Госкино. Так я и стал режиссером. – А чем закончилась история с француженкой? – Мы некоторое время прожили вместе, а потом расстались. Мама моей невесты сказала ей, что я хороший парень, но замуж ей надо выходить не за студента. За ней ухаживал в Москве атташе по культуре, она послушалась маму, и мы расстались. Поскольку я был крепкий парень, служил в морской пехоте, ее мама предложила «сдать» меня на службу в Иностранный Легион, где я мог бы иметь хорошую зарплату и получить потом французское гражданство. Она устроила мне встречу со своим знакомым, одним из высоких чинов этого Легиона. Но уже в беседе он показался мне настолько ограниченным, что служить там мне не захотелось. Кроме того, я же давал присягу в Советской Армии. – И в итоге?… – В итоге, я вернулся в Россию, хотя заработки во Франции были в 90-е годы несравнимо больше. Но я решил для себя, что надо снимать кино, а не работать разнорабочим бог знает где. Кстати, пока я жил в Париже, я посетил кладбище Сен-Женевьев де Буа, где похоронен Бунин, и привез туда горсть земли из Ефремова, с могилы его матери. – А что было в России? Я закончил курс у Ростоцкого, в то время, когда почти ничего не снималось. В 1994-98 годах выходило не больше 10 картин в год. Мы, вчерашние студенты, искали работу, как могли, снимали рекламу, клипы. Я писал стихи, читал в литературных кабаре, где подружился с Вадимом Степанцовым и другими членами Ордена куртуазных маньеристов - это литературное объединение оказалось самым долгоживущим в истории русской литературы. В итоге, нас даже приняли в Союз писателей России. Потом я начал делать программу «Русский экстрим» для Первого канала. Там я познакомился с журналистом Михаилом Кожуховым, который предложил нашему продюсеру делать программу, где он будет пробовать разные профессии в разных странах – забираться в те места, куда нормальные люди не полезут: в красильню кож в Марокко, где воняет тухлятиной так, что перехватывает горло, есть жареных тараканов, или в Ганге стирать простыни из лепрозория. – Почему после документального вы обратились к художественному кино? – Когда путешествуешь и снимаешь, настолько увлекаешься, что забываешь обо всем. Трэвел-журналистика захватывает и это превращается в зависимость. Но постепенно я перерос это, и наброски документальных фильмов вырастали в проекты художественных. Я написал несколько сценариев, один из них – «Танец воина» – понравился французам, они сказали, что это очень русская история. – Что это за история? – Это притча – история о мастере и его ученике, о том, как молодой человек проходит инициацию и мужает. Кстати, и фильм «Кровь», с которым я приехал в Выборг – тоже история возмужания. Я люблю мифы и притчи, потому что их язык возник еще в додраматургические времена, даже во времена дорелигиозные, когда не было сложившихся культов, а были только мифы и легенды, и в них душа народа заложила какие-то исконные вещи, которые, видимо, идут от самых инстинктов человеческих, от земли и от крови. И этот фильм был основан на мифе. – Какова судьба фильма? – Фильм «Танец воина» так и не был снят из-за отсутствия денег. Но я продолжал рассылать свои сценарии, и одним из них – «No Comment» – заинтересовался в 2013 году Евгений Миронов, который только что создал студию «Третий Рим». Мы получили господдержку, и «No Comment» стал моим первым полнометражным художественным фильмом и первым фильмом новой студии. – О чем этот фильм? – О немецком юноше, который, попав у себя на родине под влияние ваххабитов, едет воевать в Чечню. Я делал документальный фильм для ТВ об одной спецоперации в Чечне. Мне притащили кучу видеокассет, и на одной из видеозаписей я увидел юношу со светлыми глазами и рыжими волосами, явно европейца. Сначала он живой, ходит, ест, сидит у костра, потом лежит убитый, камера приближается к его лицу и видно удивление в его открытых глазах: почему я здесь? как это случилось? Этот взгляд долго не отпускал меня. Стал узнавать: оказалось, что это был немец, Карл Томас Фишер из города Ульма, из обеспеченной благополучной семьи. Как его занесло в эти горы? В реальности сосед-араб привлек его в исламскую общину. Сверстники юношу обижали, а в салафитской общине к нему отнеслись доброжелательно. Девушка Томаса ушла от него, после того как он стал заставлять ее одеваться скромно и носить платок. Тогда эти сектанты предложили ему другую, "правильную" девушку-мусульманку, и так завербовали его на войну в Чечню. Эту историю я взял за основу для сценария, и добавил еще русскую линию – судьбу нашего военного, антипода Томаса – и их пути, в итоге, пересекутся. – Трудно было снимать первый игровой фильм? – Да, было ощущение большой ответственности, поскольку каждая из сцен должна соответствовать общей задаче фильма и не выбиваться из общей канвы, соблюдать баланс между реализмом и нелинейной драматургией, актеров правильно настраивать, все это и держало в напряжении во время съемок в экспедициях с актерами говорящими на разных языках. – Какой прием встретил «No comment» у зрителей? – Сначала мы пробовали посылать его на европейские фестивали. Но это был период, когда начались санкции. Отборщики Каннского фестиваля нам так и ответили прямым текстом: мы не можем взять в конкурс фильм, где так хорошо изображена российская армия. Немцы предлагали сократить русскую линию, но мы не согласились. В результате фильм был показан в 2015 г. в Берлине вне конкурса, два раза был полный зал, люди выходили со слезами. А потом была премьера на Кинотавре, потом участие в МКФ в Шанхае, и несколько наград на разных фестивалях, в том числе приз за лучший фильм в российской программе МКФ «Восток-Запад», Гран-при на фестивале российского кино в Онфлере, приз им. А. Приставкина на фестивале «Сталкер» и Гран-при кинофестиваля «Полный артхаус». – Теперь несколько слов о фильме «Кровь» с которым вы участвуете в конкурсе фестиваля «Окно в Европу» в Выборге. Она снята по книге? – Да, повесть «Июльское утро» была написана Валерием Былинским еще в 90-е годы, а опубликована сравнительно недавно – и в 2015 г. получила премию «Ясная Поляна» – главную литературную премию страны, которая вручается в Большом театре. – Чем вас привлек этот сюжет? – Эта коллизия двух братьев похожа на мои отношения с младшим братом, вплоть до некоторых деталей. Тоже была Восточная Украина, куда мы приезжали к дедушке и бабушке отца, и был дом у воды, и влюбленность в двоюродную сестру. У брата в студенческие годы были проблемы с наркотиками, пришлось бороться за него. А потом он стал успешным бизнесменом, а я, наоборот, оставался бедным художником, писал и продавал картины на улице, как герой «Крови». И поскольку в повести было много близких мне вещей, я понял, что фильм станет моим личным. – История двух братьев восходит к истории Каина и Авеля? – Да, этот сюжет есть во всех авраамических религиях – и в Библии, и в Коране, и в Торе. Но предметом раздора двух братьев была не только жертва Богу, но и женщина, их сестра – поскольку других женщин тогда не было, все были дети Адама и Евы, и, стало быть, братья и сестры. Две из трех авраамических религий говорят, что причиной раздора братьев была женщина. А фамилия главного героя – Ромеев, т.е. римский, подчеркивает древность их рода. – Но история братьев в фильме не похожа на историю Каина и Авеля? – В фильме младший брат вечно пытается догнать старшего, а старший держит младшего на дистанции, подтрунивает над ним, чтобы тот отрастил когти и зубы, необходимые для того, чтобы пробиться в большом городе. Однако в трудный момент брат приходит к нему на помощь. В фильме две темы, как мне кажется – родство и сила. Один критик так определил идею фильма: «Жертва сильного – урок для слабого». – Как выбирались актеры на главные роли? – Старшего брата сыграл Александр Новин, который уже снимался у меня в “No comment”, а также в известном фильме «Время первых». Младшего – Юрий Николаенко, актер и автор собственных песен, одна из которых звучит в фильме. Николаенко – человек творческий, с нервом, с тем надломом, который был нужен – в его возрасте это редко встретишь у актеров, и этот нерв чувствуется в его песнях. – А отец и мать? – В этой возрастной категории найти нужных актеров легче. Но мне нужен был отец, который похож на шахтера, сильного человека, эдакого Адама, отрабатывающего свою вину под землей, поэтому я выбрал Евгения Сидихина – и мама, которая дает много материнского тепла, тревоги за ребенка, – Агриппина Стеклова очень хорошо подошла на эту роль. – Какую роль играет в фильме вода? – В детстве, когда братья первый раз сталкиваются со смертью, после похорон дяди старший брат говорит младшему: лучше уж в воду, чем в грязь. Эти слова становятся пророческими. Отталкиваясь от романа-воспоминания, я хотел сделать кино, в духе скандинавского, где тревога переходит в спокойствие и наоборот, никто не делает жизнеподобных гримас, где герои пытаются найти себя, подобно героям Камю и Сартра. Сначала я даже хотел назвать фильм «Шепоты воды и крови». – А Евгений Миронов читал саму повесть? Или он доверился вашему выбору? – Читал сценарий, но почему-то думал, что фильм будет более жанровый, т.е. там будет больше стрельбы, разборок, а фильм оказался более личный, авторский. – У вас хорошо получается создать напряжение в финале. Нет желания снимать триллеры? – Пока есть только наброски новых сценариев... Но вообще, триллер благодарный жанр. Его любят и зрители, и критики. Он дает почву для эмоций, страха, разгадывания сюжета, и психологический триллер близок к авторскому кино. – В фильме «Кровь», там, где действие происходит в родительском доме у моря, очень красивые пейзажи. Где снимали? – В Крыму, к северу от Керчи. Это киммерийские степи, древняя земля, где сохранились греческие руины и скифские курганы, и вот на один из этих курганов я и посадил героя в финальной сцене. – Последний кадр в фильме символичен? – Да, он навеян двумя картинами – «Христос в пустыне» Крамского и «Демон» Врубеля. Герой фильма в раздумьях, как строить дальше свою жизнь, после всего, что случилось по его вине…