Женщины сложной судьбы в Венеции
Конкурс Венецианского фестиваля совсем скоро закончится, но ваши обозреватели продолжают разговор о наиболее заметных фильмах программы. На сей раз речь пойдет о лентах, где в главных ролях исключительно женщины, причем, вопреки зрительским ожиданиям и, надеюсь, на радость феминисткам, ни о какой романтике тут речи не идет.
На сцену выступают героини с сильным характером. Молодой американец Брэди Корбет представил нечто из серии «женщина, которая поет», а венгерский выскочка Ласло Немеш блестяще провалился с историческим фильмом-виньеткой на тему упадка накануне Первой мировой войны. Начнем с последнего.
Ласло Немеш настолько обласкан премиями за свой дебют «Сын Саула» — целых три в Канне-2015, и ни много ни мало «Оскар» за лучший иностранный фильм, что его второй картины ждали чуть ли не с придыханием: вот, в Восточной Европе зажглась очередная звезда. Хотя правду говорят опытные критики — о масштабе дарования по первой картине никогда не суди.
Неожиданный прием и метод подачи материала, использованный Немешем в «Сыне Саула», был инспирирован трагичностью темы: почти весь фильм мы видели одно лишь лицо протагониста, а ужасы фашистского концлагеря были как бы на периферии зрения, что создавало мощный эффект вовлеченности, но избавляло от необходимости непосредственно наблюдать невыносимые для психики сцены.
Тот же прием, хотя с куда меньшим энтузиазмом, применен в фильме «Закат», уже самим названием отсылающим к знаменитому труду «Закат Европы» (1918) Освальда Шпенглера, где философ, помимо всего прочего, осмыслял крах «немецкого мира» в ужасной мировой войне. Действие у Немеша начинается аккурат в 1913-м, накануне великой трагедии, стершей с карты Европы последние империи. По признанию режиссера, он с головой погрузился в изучение истории, которой, кстати, Шпенглер как раз отказывал в праве считаться наукой. Но тем не менее: пессимистический прогноз Шпенглера для Европы состоял в том, что в ближайшее время ее ожидает упадок и гибель на фоне радости юных народов и чужеземных завоевателей. В своем «Закате » Немеш всячески развивает именно эту мысль.
Как и в «Сыне Саула», автор попытался сфокусироваться на образе случайного участника событий, в нашем случае — упрямой молодой барышни, глазами которой зритель смотрит на корчащийся в предсмертных судорогах австро-венгерский высший свет, погрязший в роскоши, распутстве и вседозволенности.
Ирис Лейтер (Жюли Якаб) приезжает в Будапешт, чтобы устроиться модисткой в магазин своих погибших в пожаре родителей, и внезапно узнает семейную тайну. После трагедии ее ребенком отправили в приют Триеста, и лишь став взрослой, она случайно узнает существовании брата по имени Кальман. Магазин женских шляп, между тем, все еще носит их общую фамилию, хотя новый владелец Оскар Бриль — его играет румынский актер Влад Иванов, известный по фильму «4 месяца, 3 недели и 2 дня» — отказывается принять наследницу, опасаясь непредсказуемых юридических последствий.
Ирис, как выясняется, девушка не робкого десятка, и получив неожиданное известие о брате, начинает его поиски. Цепочка событий и невероятных приключений заводит героиню в капкан, выбраться из которого помогает лишь начинающиеся революционные события, приведшие Европу к тому самому закату.
Если бы Ласло Немеш не пользовался схожим приемом, принесшим славу его первой картине: бесконечный крупный план героини; качающаяся вместе с актерами камера, показывающая все вокруг как бы их глазами; планы на 90 процентов снятые на стэдикам, и прочие киноизыски, а снимал бы традиционным макаром, — история могла бы сойти за сносный, пускай и несколько вычурный, ретро-детектив.
Но Немешу неймется, очевидно, ему необходимо утвердить свой почерк, и «Закат» рассыпается на бесконечные эпизоды-виньетки, красивые, но однотипные, как шляпы в магазине г-на Лейтера. Все эти размытые тона, как на старинных фотографиях, чрезмерно и картинно разодетые злодеи, дышащие прямо в ухо зрителю, и, особенно, бесконечно озабоченное лицо актрисы, обязанной в данном случае демонстрировать лишь одну эту краску; плюс довольно невнятный сценарий, нечто среднее между бульварным романом и исторической драмой — все приемы работают против картины. Глазу тут буквально не за что зацепиться, и если в «Сыне Саула» так и было задумано, чтобы не погружать зрителя в кошмар происходящего в Освенциме, то в «Закате» тот же прием вызывает недоумение и отторжение.
Лицо Жюли Якаб не настолько выразительно, чтобы ее перманентно нахмуренные бровки могли вызвать сочувствие, а уж жизнь бюргеров в Будапеште или Вене того времени не может сравниться с периодом гитлеровской оккупации, даже когда речь идет о подпольных публичных домах для австро-венгерских аристократов. Эка невидаль — модисток вербуют в любовницы графам да князьям, прямо историческое открытие, достойное сурового порицания языком кинематографа. В общем, чтобы сделать окончательные выводы о масштабах дарования Ласло Немеша придется дождаться его третьей картины.
Зато 30-летний актер Брэди Корбет порадовал: это тоже его второй фильм, и, без сомнения, как автор он развивается. Вновь основной конкурс Мостры, после «Детства лидера», награжденного тут три года назад призом за режиссуру. Новая картина называется Vox Lux — пока не понимаю, как переведут у нас, видимо «Голос люкс» или что-то в этом роде. Речь идет о вымышленной поп-исполнительнице, пережившей в детстве нападение и массовый расстрел одноклассников в школе — в том же самом 1999 году, что и события в печально известном «Колумбайне», и ставшей впоследствии мировой знаменитостью.
Пуля в горло усаживает 13-летнюю ученицу музыкальной школы в инвалидное кресло и на время лишает способности говорить. Борьба за жизнь и моральная поддержка сестры (Стейси Мартин) вместе с тем придет девочке — ее отлично играет 16-летняя Рэффи Кэссиди ( «Белоснежка и охотник») — столько сил, что еще тинейджером Селеста начинает поп-карьеру, бодро пляшет и поет, а пережитая трагедия напоминает о себе лишь навсегда прикрытой шеей. Сестрички-музыканты пытаются выступать дуэтом, а когда Селеста выздоравливает, выясняется, что звукозаписывающие компании интересуются ею и как жертвой массакра — это же прекрасный повод для раскрутки. Селеста с помощью друга-продюсера (Джуд Лоу) получает хороший контракт, затем снимает дебютный клип (весьма дурацкий), тут же взлетающий на вершины чартов. На этом заканчивается первая, наиболее интересная часть картины, — как бы сказала моя бабушка, «жизненная».
Рэффи Кэссиди еще раз возникнет на экране, сменив цвет глаз, в роли юной дочери уже взрослой, 30-летней Селесты, в образе которой появляется Натали Портман. Вся вторая половина фильма отдана ее бенефису в качестве поп-дивы, а финал Vox Lux — это просто небольшое шоу, где на сцене открывает рот и танцует Портман в блестящем трико и страусиных перьях, а за кадром поет Sia — она, собственно, и записала все песни.
Между тем, конечно, Корбет снимает вовсе не концерт, да и поют здесь только в самом начале и конце, и уж точно не байопик вымышленной артистки. Автор нарочито не оригинален. Он вбивает банальные сентенции в голову публики огромными гвоздями: законы шоу-бизнеса неумолимы; начинают все по-разному, а финал скорее всего один; одиночество под светом софитов в окружении толпы — плата; не позавидуешь судьбам детей, чьи родители отдают себя сцене; журналисты и папарацци — вампиры, сосущие кровь артиста; деньги превыще всего; пьющая мать — горе семьи et cetera.
Но вот эти две не монтирующихся и никак не сообщающихся части сюжета — детство и зрелость, этот телетекст, прочитанный Уиллемом Дефо за кадром с пугающе-серьезной интонацией, эта мешанина из музыкальных роликов, каких-то нападений террористов, пьяных истерик изуродованной гримом Портман, утрированно-безвкусных костюмов, всех этих слез, криков, предательств и измен — причем в какой-то момент режиссер прокручивает в сверхубыстренном режиме целые куски жизни героев— это тщательно продуманный прием. Все сделано для того, чтобы показать, как стереотипно люди воспринимают успех и популярность, как массовое сознание с одной стороны, и игра по законам шоу-бизнеса с другой взаимно уничтожат друг друга, превращая окружающий мир в бесконечный шум, идущий из наушников, в фальшивый блеск наклеенных на лицо стразов, в навязчивый психологический террор. Причем автор не судит, не дает советов и не навязывает своего отношения. Корбет просто следует за своей героиней по пятам, оставляя зрителю возможность глядя на это разбираться в самих себе. И смотреть на это как минимум не скучно.