Тигран Кеосаян в программе «Хороший вопрос» 8 ноября 2018 года

С.РЫБКА: 11:05. Доброго утра всем. Меня зовут Сергей Рыбка. Сегодня я и вы своим вопросы задаем Тиграну Кеосаяну, режиссёру. Тигран, доброе утро. Т.КЕОСАЯН: Здрасьте. С.РЫБКА: Можно вас представлять в этот конкретный момент: Тигран Кеосаян, режиссёр фильма «Крымский мост. Сделано с любовью!» (восклицательный знак). Неделя ровно прошла с премьеры. Я правильно понимаю? Т.КЕОСАЯН: Да-да. С.РЫБКА: В прошлый четверг. Вы много интервью за это время раздали? Просто я хочу понять, в каком вы настроении пришли. Т.КЕОСАЯН: Нет, я совершенно… На премьере раздавал. С.РЫБКА: А потом, вот так вот, по эфирам… Т.КЕОСАЯН: А что потом раздавать? Потом уже, пройдёт время, посмотрим. А почему вы стоите? Почему вы не садитесь? С.РЫБКА: А у нас так заведено. У нас и Сергей Доренко тоже стоя ведёт. Не знаю, это физкультура какая-то. Т.КЕОСАЯН: Я каждое утро вас слушаю. Не думал, что здесь все стоят. Мне тоже встать? С.РЫБКА: Нет, не все, далеко не все. Нет, присаживайтесь. Вы же сами ведущий ток-шоу. Т.КЕОСАЯН: Я сижу там. С.РЫБКА: Все время сидите? Т.КЕОСАЯН: Нет, когда встречаю гостя, встаю. С.РЫБКА: Вот. Об этом тоже отдельно ещё поговорим. Давайте сейчас про фильм. Штука в том, что история про стройку – это не первая такая история, которую вы снимаете. Правильно? Вы до этого сочинскую Олимпиаду тоже вот с этой стороны показывали, у вас был сериал. Т.КЕОСАЯН: Я не думал, что я про стройку снимаю. С.РЫБКА: Нет? Т.КЕОСАЯН: «Море. Горы. Керамзит» вы имеете в виду? С.РЫБКА: Да, сериал про сочинские стройки объектов. Т.КЕОСАЯН: Это просто истории, которые происходят, как мне казалось, может быть, по результату это по-другому получилось, но, честно говоря, я не ставил себе задачу показать, какая должна быть концентрация цемента, песка для бетона. С.РЫБКА: Но в названии-то мост на первом месте, а любовь на втором. Т.КЕОСАЯН: Ну, вы знаете, может быть, это такая продюсерская история - как бы привлечь внимание. Это так в кино всегда работает. С.РЫБКА: Я как раз хотел переходить вот к чему. Что сперва появилось? Некий набор историй любовных, которые ваша супруга написала или идея снять историю на фоне Крымского моста? Что всё-таки первично, Крымский мост или набор историй? Т.КЕОСАЯН: Понятен вопрос. Вы знаете, первично было вообще не это – ни то и ни второе. С.РЫБКА: Объясняйте. Т.КЕОСАЯН: Это, правда, совпадение какое-то, странное, загадочное совпадение. Очень раздражало, и это было первично, некое такое… Такой появился тренд, наверное, он больше раздут киноведами, ничего плохого в этот огород бросать не хочу, но как бы отдельной публикой создание некой такой ауры замечательности и потрясающности вокруг фильмов, которые несут явно депрессивный оттенок. Фильмы, после которых, на мой взгляд, именно субъективная история, хочется не жить, а вешаться, не открывать глаза, а вскрывать вены и так далее, и тому подобное. Я бы так назвал: фильмы критического направления. Не против власти, не против государства, но просто не хочется жить тотально. С.РЫБКА: То есть дефицит комедий. Т.КЕОСАЯН: Нет, наоборот. Комедий у нас очень много, но фильмы, о которых говорят, это фильмы, на мой взгляд, абсолютно отдельного направления. Мы не берем военные драмы, понятно. А если появляются военные драмы типа «28 панфиловцев», то они объявляются просто ложью, неправдой и всем остальным. Вот эта идея, она витала просто. Я говорил: слушай, ну надо что-то такое вот… вот советское… С.РЫБКА: Понятно. Т.КЕОСАЯН: Я не знаю, понятно ли вам слово «советское». С.РЫБКА: Вполне. Я-то довольно много обнаружил буквальных ссылок на советскую традицию. Об этом поговорим отдельно. Т.КЕОСАЯН: Да. И как результат: давай напишем простую, абсолютно солнечную, нарочито светлую комедию, историю или ромком скорее, романтическую комедию. А потом ещё, самое главное, заключается в том, что просто жить, радоваться и веселиться маловато. Но в нашей жизни странным образом, может, я сделал открытие для людей, которым нравится негативная повестка, как говорит наш президент, но в нашей стране ещё много чего строится. И так совпало, что строился как раз мост. И не снять это на фоне, если ты делаешь солнечную историю, это юг, море и, конечно же, самая масштабная стройка нашей страны. С.РЫБКА: Просто, если следующим проектом или одним из следующих проектов снова будет что-то на фоне стройки, вас обвинят в том, что вы запустили конвейер строительный. Т.КЕОСАЯН: Если в нашей стране будут такого масштаба стройки продолжаться, это будет замечательно. Но ваше замечание я услышал. С.РЫБКА: Возвращаясь к истории про «Солнце. Море. Керамзит»… Т.КЕОСАЯН: «Море. Горы. Керамзит». Как же вы классику-то не знаете, Сережа? С.РЫБКА: А сколько там эпизодов, в сериале? Т.КЕОСАЯН: Восемь. С.РЫБКА: Восемь. Все нет, не осилил. Т.КЕОСАЯН: Почему не смотрел? С.РЫБКА: Потому что вчера узнал о существовании. Т.КЕОСАЯН: Господи, вас назначили просто смотрящим, смотреть. Ужас какой. С.РЫБКА: Но я не очень пострадал от этого. Просто потому, что прямых каких-то аналогий с той историей даже трудно подозревать, да? Там всё-таки на фоне стройки и здесь на фоне стройки. То есть желание иллюстрировать стройки. Т.КЕОСАЯН: Нет-нет. Честно вам скажу, я не знаю ни одного фильма, который говорит о стройке, рассказывает о стройке. Ну просто ни одного фильма. Ни в советской истории, ни не в советской истории. Может, вы мне подскажете, вот это фильм о стройке, о БАМе. Даже когда снимали о БАМе как бы… Да гуглите, гуглите. С.РЫБКА: Я гуглю. Т.КЕОСАЯН: Он гуглит, товарищи. Вы можете найти, но вопрос заключается в том, что никогда это не будет о стройке. Это будет о людях. С.РЫБКА: Знаете, чего я забыл? Я забыл фильм «Девчата». Т.КЕОСАЯН: Абсолютно. Это как раз референси… С.РЫБКА: Да-да, есть у вас, у вас на трактористов там есть. Т.КЕОСАЯН: «Высота». Я искал специально. Я счастлив, что нашел Лешу Демидова, который мне просто адски, когда он только зашел, напомнил Рыбникова. С.РЫБКА: Невероятно советский образ. Т.КЕОСАЯН: Абсолютно. С.РЫБКА: Все-таки к процессу создания. Вы с супругой… Можно немножко в личную жизнь? Вы как это делаете, когда работаете вместе? Вы прямо садитесь за один компьютер… Т.КЕОСАЯН: Упаси господь. С.РЫБКА: …и друг за другом договариваете реплики, фразы? Т.КЕОСАЯН: Ужас. С.РЫБКА: Как оно бывает? Рассказывайте. Т.КЕОСАЯН: Меня в детстве очень интересовало, как… С.РЫБКА: Как Ильф и Петров писали. Т.КЕОСАЯН: Как? Вот как писали Ильф и Петров? С.РЫБКА: Оказывается, вот так. Оказывается, договаривали друг за другом. Т.КЕОСАЯН: А потом появилась версия, что вообще писал Михаил Афанасьевич Булгаков. С.РЫБКА: Нет-нет, они у него потырили для «Золотого теленка» «Мастера и Маргариту», образы. Серьезно, кроме шуток. Есть и такая версия. Т.КЕОСАЯН: А тексты? Вы потом «Одноэтажную Америку» читали? С.РЫБКА: Читал. Т.КЕОСАЯН: И как? С.РЫБКА: Булгакова? Т.КЕОСАЯН: Не Булгакова, а Ильфа и Петрова. С.РЫБКА: Нет-нет, я имею в виду, нет ощущения… Т.КЕОСАЯН: Вы не заметили между литературным языком «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка» и «Одноэтажной Америки»? С.РЫБКА: Так это же описание путешествия, мемуары фактически, другие вещи. Т.КЕОСАЯН: Нет. Ты все равно используешь обороты и мыслишь образами… В общем, неважно. С.РЫБКА: О’кей. Как вы это делаете? Т.КЕОСАЯН: Как обычно. Идут обсуждения каких-то линий сюжетных, ну главных, больших, поворотных. Поворотных сюжетных линий и персонажей, после чего, конечно же, свободная от огромного количества работы Маргарита садится и занимается хобби под названием написание сценария. С.РЫБКА: Много на это времени уходит? Т.КЕОСАЯН: По-разному. Насколько свободен график. С.РЫБКА: Это далеко не первая ее сценарная, литературная работа. Мы, когда договаривались об этой беседе с вами, меня попросили хотя бы примерно вопросы набросать. Я написал в ряду абсолютно ординарных вопросов, типа бюджет, прототипы героев, написал вопрос о том, какие у вас в семье отношения с фенхелем или к фенхелю. Т.КЕОСАЯН: Ха-ха-ха! С.РЫБКА: И я думал, что на этом вопросе меня зарубят. Оказалось, нет. Давайте объясним. Т.КЕОСАЯН: А как вопрос звучит? С.РЫБКА: Сейчас скажу, как я вам написал его. Что за особые отношения у вашей семьи с фенхелем? Вопрос понятен? Т.КЕОСАЯН: Конечно. Открою страшный секрет. Как выглядит фенхель… С.РЫБКА: Я знаю, как выглядит фенхель. Т.КЕОСАЯН: Вы знаете? С.РЫБКА: Да. Кстати, и свежий и сушеный знаю, как выглядит. Т.КЕОСАЯН: Вы счастливый человек. С.РЫБКА: Это правда. Т.КЕОСАЯН: Сережа, я первый раз увидел фенхель на съемках. Я клянусь. А Маргарита, это, в общем, широко известный факт, она реально… С.РЫБКА: Большой кулинар. Т.КЕОСАЯН: Кулинар. С.РЫБКА: Это правда. Т.КЕОСАЯН: Причем кулинар такой, что она иногда говорит какие-то приправы, названия приправ, я вообще думаю, что она матерится на неизвестном мне языке. И фенхель, звучащая красиво эта история… С.РЫБКА: На французском жаргоне это вообще означает даже гомосексуалиста. Т.КЕОСАЯН: Фенхель? С.РЫБКА: Да. Т.КЕОСАЯН: Не знал. Я такие глубокие познания… Я говорю, фенхель первый раз на площадке увидел. Потом спросим, а зачем это в фильм? Но так как по сценарию это в буйабес добавляют, значит, это незаменимый ингредиент. С.РЫБКА: Это правда. Потому что вы же читали ее роман «В Москву». Т.КЕОСАЯН: Да. А там тоже про фенхель? Я такие детали не помню. С.РЫБКА: Кроме шуток, во-первых, там есть одна глава, где героиня Нора идет на рынок за фенхелем и как-то об этом всем рассуждает. Во-вторых, Маргарита в одном из интервью рассказывает, что она даже роман хотела назвать «А где здесь у вас фенхель?» То есть у нее с этим фенхелем какие-то очень непростые гастрономические, кулинарные отношения. Т.КЕОСАЯН: Сереж, я могу вам и радиослушателям обещать одно, что я обязательно спрошу, как только будет возможность, после окончания интервью, что происходит с фенхелем у нас. Это правда смешной вопрос. С.РЫБКА: Возвращаемся тогда к фильму. Вы упомянули главного героя, абсолютно советский образ. Т.КЕОСАЯН: Можно, я сделаю еще одну… Речь идет не о… Как вам сказать? С.РЫБКА: Не о попытке копировать. Т.КЕОСАЯН: Нет-нет. Не о романтизации, не о том, что давайте обратно, особенно сейчас, после 7 ноября. С.РЫБКА: А там есть такие реплики. Т.КЕОСАЯН: Там есть реплики о том, как это было, когда, например, строили БАМ, «в СССР просто так заслуженного не давали». С.РЫБКА: Вот. Т.КЕОСАЯН: Кстати, в свете того, что всем футболистам дали заслуженных за одну восьмую, за четвертьфинал, ну, может быть, даже злободневно. Потому что надо было чемпионами мира стать или Олимпийских игр. С.РЫБКА: Аналогия ясна. Т.КЕОСАЯН: В общем, не в этом дело, это так, опять же. Речь шла о концептуальном решении фильма взять самое лучшее, светлое, нарочито светлое из советских фильмов, где реально много света и хочется жить. С.РЫБКА: Вы при этом, не стесняясь, говорите слово «нарочито светлое». Т.КЕОСАЯН: Это концептуальное решение фильма, именно вот так. С.РЫБКА: И именно это решение и такая характеристика снимают какие-то вещи, какие-то возможные претензии, вопросы, которые могут возникнуть по сюжетной части. Там просто иногда возникает ощущение, что ты немножко чувство времени утратил, когда сменяется утро, вечер, утро, вечер. Это так задумано? Т.КЕОСАЯН: Абсолютно так задумано однозначно. Смотрите выше, я же еще раз повторяю, до такой степени достало, меня лично достало, я все время оговариваюсь, меня достало, что хотелось умножить на три все. Вот все сделать очень, чтобы было хорошо. Кстати, вы удивитесь, но я и вправду считаю, что кино должно быть больше сказкой, чем документалистикой. Потому что документалистика занимается тем, чем она занимается и должна заниматься талантливо, вскрывать, открывать, заставлять. А кино, мне кажется, особенно в такие, в не самые легкие времена, когда мы все боремся как с субъективными, так и с объективными какими-то трудностями, сложностями, ну желательно помогать людям дальше жить, а не вешаться. С.РЫБКА: Слушайте, вы так, со стороны, осторожно критикуете как будто бы коллег. Вы можете сказать, какие фильмы вы имеете в виду, говоря о том, что с них вешаться охота? Т.КЕОСАЯН: Упаси господь. Я никогда не буду и не критиковал в публичной сфере коллег. С.РЫБКА: Похвалите коллег. Я прошу вас, похвалите, кто, например, что-то сокрушительно прекрасное предложил нашему кинематографу в последнее время, что и вас зацепило и вы, не стесняясь, аплодируете. Т.КЕОСАЯН: Меня не просто зацепило, а меня сильно зацепило «Движение вверх». Я поздравлял всех продюсеров. Они очень удивлялись, «ты сам звонишь и поздравляешь». Да, сам звоню и поздравляю, потому что если хорошо или замечательно… Я вам скажу, что именно. Оно вернуло в меня какую-то веру в то, что можно сделать правильно выстроенный сценарий. Это спортивная драма, другая история, другой жанр. Кстати, все фильмы надо рассматривать с точки зрения жанровости и того, о чем хотел сказать режиссер, или художник, или группа. С.РЫБКА: Свой фильм жанром наделите. Просто коротко, «Крымский мост» - это ромком. Т.КЕОСАЯН: Романтическая, конечно. С.РЫБКА: Хорошо. К «Движению вверх» тогда. Т.КЕОСАЯН: А «Движение вверх» - спортивная драма, на мой взгляд. Правильная сценарная работа, правильные арки и все остальное, вдруг нашло. Причем история, которую я в Google могу посмотреть или где-нибудь, на любом YouTube, я могу посмотреть эти три секунды в прямом эфире, как это было. Вроде бы все понятно. С.РЫБКА: Нет, там в сумме минут 10 набирается, как они приходят, уходят. Т.КЕОСАЯН: Нет, я говорю о том, что само событие всем известно, там нет никакой загадки. И почему-то народ в огромном количестве реально пошел это смотреть. И я смотрю, я видел и раньше правильно сделанные, талантливые фильмы, но народ почему-то так не смотрел. С.РЫБКА: Обидно, что после этого народ в баскетбол не заиграл и не пошел баскетбол смотреть. Это мне, как почитателю этой игры… Т.КЕОСАЯН: И я обожаю. С.РЫБКА: Я прям ждал. Я думал, что сейчас в спортшколы все ринутся, какие-то секции. Т.КЕОСАЯН: Почему не пошел? С.РЫБКА: Не пошел. И с Андреем Кириленко я разговаривал по этому поводу. Он тоже хвалит фильм, глава Федерации баскетбола Андрей Кириленко, говорит: да, с фильмом все ok, но так, чтобы кто-то попер, чтобы там билеты как-то начали продаваться особо активно на матчи на наши здешние, почему-то не получилось. Т.КЕОСАЯН: Это странно. Интересно было бы понять после фильма «Лед», увеличилось ли… С.РЫБКА: Количество фигуристов? Т.КЕОСАЯН: …приток, да, в школы фигуристов. Что-то как-то не связано. С.РЫБКА: Вы «Движение вверх» упомянули. Т.КЕОСАЯН: Я много могу еще упомянуть других фильмов. С.РЫБКА: Давайте. Т.КЕОСАЯН: «Легенда 17», «Брестская крепость». С.РЫБКА: Это все с каким-то ностальгическим… «Брестская крепость», конечно, нет. Но очень много фильмов с ностальгическим компонентом таким советским. Этого не в избытке в нашем кино уже сейчас, к этому моменту? Т.КЕОСАЯН: Это, наверное, не ностальгический к советскому компонент, это как раз большой вопрос, о котором я очень часто думаю реально. Все эти фильмы как бы рассказывают о событиях, о великих, масштабных, не великих, не масштабных, но событиях, которые произошли (или о людях) в советское время. С.РЫБКА: Да. Т.КЕОСАЯН: Если бы все фильмы датировались… То есть хорошо, что они есть. Давайте так: хорошо, что они есть, слава богу… С.РЫБКА: Не слишком ли их много? Т.КЕОСАЯН: Это в сторону отложим. Но, если бы это были бы 90-е годы, в смысле, эти фильмы бы вышли в 90-е годы... С.РЫБКА: Все бы изумились, конечно. Т.КЕОСАЯН: Нет. Не то, что изумились. Было бы понятно, еще новой России мало, три года, четыре. Я с этой точки зрения. С.РЫБКА: Зато столько событий, которые можно иллюстрировать, о которых рассказывать, как-то жизнь эклектичнее, энергичнее. Т.КЕОСАЯН: Вот, кстати, обратите внимание, хороший, отличный вопрос задали. Я об этом не думал. Если не считать документалистику, которой очень много, фильмов о 91-м, 93-м, вообще бандитские истории, я сейчас сериалы не беру… С.РЫБКА: Кто снял 90-е, вы хотите спросить. Т.КЕОСАЯН: А кто снял-то? С.РЫБКА: Балабанов. Т.КЕОСАЯН: Ну, как 90-е? Можно назвать, что все, кто снимал в 90-е, это девяностые. Вы о «Жмурках» что ли? С.РЫБКА: Обо всем, хоть «Жмурки», хоть «Братья», хоть «Война». Много. «Груз 200». Но это как раз, видимо, кино той породы, которое вам кажется… Т.КЕОСАЯН: Я очень не люблю. С.РЫБКА: …тяжелым, драматическим и напрасным. Т.КЕОСАЯН: Нет-нет, я очень не люблю… Сразу возникает вопрос, а чего тогда живешь? А как тебе дышится? А как тебе кушается? С.РЫБКА: Но за бортом это совсем оставить нельзя. Т.КЕОСАЯН: Конечно. С.РЫБКА: Нужно это как-то с собой дальше нести. Т.КЕОСАЯН: Сереж, вы неправильно поняли. В случае с Балабановым это авторское кино в том правильном смысле слова, нравится оно тебе или не нравится. Так скажем, мне, я же абсолютно точно понимаю, что это его позиция – позиция профессионально, талантливо высказанная. Сереж, я же внутренне протестую против того, что эта позиция становится мейнстримом. Это не может быть мейнстримом ни в одной стране мира. У нас это по разным причинам, конъюнктурным, фестивальным или еще каким-то, становится мейнстримом. И, конечно же, недоброе дело делают, конечно, наши друзья, коллеги, киноведы, которые… именно это и является предметом их разговора. Именно этот сегмент фильмов, как мне кажется (видите, я все время оговариваюсь), является самым обсуждаемой историей. Понимаете? С.РЫБКА: Понимаю. Т.КЕОСАЯН: Потому что, если бы о фильме «Движение вверх» говорили хотя бы десятую часть, ну просто мимо этого уже пройти нельзя, когда три ярда собрали, ну хотя бы обсуждали одну десятую часть того, что обсуждали другие какие-то фильмы, ну, хотя бы поняли, а почему люди пошли, а почему это созвучно, а, может быть, людям нравится, когда хорошо, вот когда есть, о чем гордиться. Это к нашему разговору о 90-х годах. Нам 27 лет, новому государству, и выясняется, что кроме «Груза 200», что, снять вообще не о чем? Я поэтому и сказал, вы задали хороший вопрос. С.РЫБКА: Наверное, надо копнуть, что-то мы изыщем, но вот так сходу, в эфире вряд ли. Раз «Движение вверх» в поле внимания нашего оказалось. Вы говорите, мало вокруг этого хорошего разговора, вокруг «Движения вверх». Вы говорите, если бы… Т.КЕОСАЯН: Нет, вы не поняли. Не хорошего или плохого. Любого обсуждения. Обсуждения серьезного, глубокого. Или почему-то считается, что фильмы типа «Движения вверх» не заслуживают глубокого обсуждения. С.РЫБКА: Заслуживают. Даже само обсуждение фильма становится новостью. Я сейчас о публикациях BadComedian. Вы знаете, о чем речь? Т.КЕОСАЯН: Я знаю, да. С.РЫБКА: Часто его обзоры на фильмы… Т.КЕОСАЯН: А у него был обзор «Движения»? С.РЫБКА: Да. Там даже одна фраза стала мемом – «за себя и за Сашку». То есть все, что угодно, что ты делаешь в этой жизни, можно делать «за себя и за Сашку». Так вот BadComedian, в основном он рецензирует наше кино, возможно, доберется до «Крымского моста». Вы ждете? Т.КЕОСАЯН: Жду, не жду… Нет. С.РЫБКА: То есть вам интересно то, что он делает? Интересно, что бы он сделал по поводу вашей картины? Т.КЕОСАЯН: Может быть. Я смотрел его несколько этих самых… Правда, сейчас не кокетничаю, реально. С.РЫБКА: Давайте. Т.КЕОСАЯН: Он талантливый, забавный, острый, злой, но явно, конечно, не кинематографист. Ваш вопрос, помните, который вы задали, по поводу коллег. Я почему не говорю никогда? Не потому, что я боюсь, что меня в подворотне кто-то или охапкой цветов наградит, или какой-нибудь режиссер ударит по голове кирпичом. Нет. Просто как человек из профессии как никто я знаю, что любой фильм, любой результат стоит режиссеру, группе всей очень много пота, крови и здоровья. Любой. Нервов. С.РЫБКА: А комментарии стоят гораздо дешевле. Т.КЕОСАЯН: Да. А посаркастировать, пошутить – это нормально. Ты же снимаешь кино. В любом случае кто-то над тобой будет смеяться или кто-то будет тебя любить, хвалить. Просто коллеги этого никогда не делают. Поэтому я думаю, что BadComedian не является частью профессионального кинематографа. Он профессиональный зритель, временами очень смешной, забавный. С.РЫБКА: Критики, которые десятилетиями, по полтора десятка лет, по два десятка лет пишут о кино, вот они уже часть кинематографа? Антон Долин. Считайте, что сейчас это, наверное, самый популярный кинокритик из пишущих. Вот его мнение ценно для вас, для коллег? Т.КЕОСАЯН: Честно скажу вам одну вещь. Как это помягче что ли сказать-то… Нет-нет, ничего плохого по отношению к Антону, который талантливый, с юмором и все остальное, вопросов нет. Я был свидетелем одной сцены. Я даже не буду называть имен, поверьте, я был свидетелем этой сцены. Это было на Французской Ривьере, это был май. Если вы помните, что идет в это время. С.РЫБКА: Каннский фестиваль. Т.КЕОСАЯН: Верно. Сидел я спиной к выходу из Конгресса, дома этих самых… в общем, неважно, где я сидел. Я сидел рядом, был невидим со стороны входа, незаметен. И группа наших киноведов… Это было… Если я начну говорить, в каком году, будет ясно, какой фильм. В общем, один из наших авторских там представлял в конкурсной, кажется, программе кино. И я просто, не желая, подслушал, как три-четыре ярких представителя вот этой гильдии, вы знаете, очень нелицеприятно, даже с использованием ненормативной лексики, после просмотра, вероятно, фильма этого человека, обсуждали: «ну, наверное, он одурел». Я специально убираю все слова ненормативные. «Да вы что? Это же… Зачем?» Это было искреннее разочарование и ошеломление таких любящих людей. Но если вы думаете, что на следующий день за авторством этих же критиков не вышли хвалебнейшие, невероятнейшие статьи во всех изданиях, для которых они писали… С.РЫБКА: Ваше объяснение, как это работает, почему? Т.КЕОСАЯН: Это работает ангажированная история. С.РЫБКА: То есть буквально вваливают… Т.КЕОСАЯН: Нет-нет, это не деньги, упаси господи. Наверное, где-то и деньги. Это внутренняя ангажированность: вот я часть клана, я часть секты, я часть чего-то, что мне не может позволить написать, что Леонид Иосифович Гайдай (как это и было, кстати, во времена Гайдая) снимает потрясающие фильмы, нельзя, мне не протянут руку. С.РЫБКА: Коротко, без указаний на персоналии и широту круга, у вас-то секта есть? Т.КЕОСАЯН: Нет. Какая у меня секта? Маленькая такая партия миллионов на сто. С.РЫБКА: Тигран Кеосаян, лидер небольшой партии миллионов на сто, режиссер фильма «Крымский мост. Сделано с любовью!» Продолжаем разговор с Тиграном Кеосаяном, режиссером фильма «Крымский мост. Сделано с любовью!» (восклицательный знак). Т.КЕОСАЯН: А что вам восклицательный знак-то дался? С.РЫБКА: Тоже скажу. Т.КЕОСАЯН: Давайте. С.РЫБКА: Это примерно как с фенхелем. Я читаю роман вашей супруги «В Москву», и там в заглавии тоже стоит восклицательный знак. Т.КЕОСАЯН: Ну так автор же один. С.РЫБКА: Автор один. Автор пристрастен к восклицательным к знакам, так же как к фенхелю. Т.КЕОСАЯН: Хороший знак. Знаете, восклицательный знак – это утверждение, убеждение. Мне кажется, это хорошо. С.РЫБКА: Мы сейчас с вами в окно у нас здесь разглядывали Кремль. Т.КЕОСАЯН: Нет, я, честно говоря, храмы рассматривал, потому что отсюда замечательный вид. С.РЫБКА: Но Кремль отсюда тоже видно. Т.КЕОСАЯН: «А из нашего окна площадь Красная видна». С.РЫБКА: Почти. Обитатели Кремля фильм ваш смотрели, не знаете? Т.КЕОСАЯН: Откуда я… честно говоря, не знаю. С.РЫБКА: Просто часто бывает, что режиссеры, когда что-то… Т.КЕОСАЯН: Я понял. С.РЫБКА: Их зовут, они вместе все это смотрят. Т.КЕОСАЯН: Это же всегда показывается по новостям. С.РЫБКА: Да. То есть, если показали, значит… Т.КЕОСАЯН: А… То есть подпольным, подземным, от Москвы-реки с Яузы я заходил в Кремль с копией фильма подмышкой. С.РЫБКА: Короче, не знаете. Т.КЕОСАЯН: Ну, конечно, нет. Хотя нет, не знаю, может быть, и видел, но не при мне, и я такой информацией не обладаю. С.РЫБКА: У нас неким сакральным правом рассуждать о фильмах наделен министр культуры Мединский в том числе. О его взгляде на эту вашу работу есть у вас какие-то сведения? Вы с ним, может быть, вместе смотрели? Т.КЕОСАЯН: Нет. С.РЫБКА: Но он смотрел. Т.КЕОСАЯН: Может быть. Потому что, правда, он что-то заявлял. Наверное, смотрел. Я надеюсь, по крайней мере, что он смотрел. С.РЫБКА: Теперь третий вопрос в ряду этих, около того тоже. Государственное участие в этой картине каково? Т.КЕОСАЯН: Государственное участие состоит из двух частей – это государственное участие и частные деньги, которые туда привлекались. С.РЫБКА: Государственное участие именно на уровне бюджета? Т.КЕОСАЯН: Фонда кино. С.РЫБКА: Фонд кино. Т.КЕОСАЯН: Фонд кино, да. Ну как и мои коллеги тоже. С.РЫБКА: А там сейчас такая история непростая. Там руководитель уволился несколько недель назад. Вы так на меня смотрите, вы не слышали эту историю? Т.КЕОСАЯН: Нет, я знаю, но просто это было до того, это не сейчас. С.РЫБКА: Нет, я просто к тому, что сейчас там у сотрудников и вообще у фонда проблемы, связанные с тем, что в отсутствие руководителя они не могут распоряжаться этими деньгами, даже зарплату себе выписать не могут. Т.КЕОСАЯН: Я знаю, что там произошла смена, но не знал, что до такой степени адок. С.РЫБКА: Вчера ребята жаловались на то, что даже сами себе не могут выписать зарплату, потому что начальник должен подписать что-то, а начальника нет. Т.КЕОСАЯН: А почему не назначен никто? С.РЫБКА: Вот я у вас хотел спросить. Не в курсе? Т.КЕОСАЯН: Нет, я не в курсе. Это же правительственная история, правильно? С.РЫБКА: Да. Но у вас же как-то среда, режиссерская, творческая. Нет? Никто ничего не обсуждает? Почему никак не назначат? Т.КЕОСАЯН: К сожалению, нет. И, конечно, это грустная история, если до сих пор нет начальника, нет каких-то решений. Я даже не знаю, как бы кино, наш кинематограф, в общем, без фонда очень тяжело. Это правда тяжело. С.РЫБКА: А это, кстати, не проблема, что без государственного Фонда кино плохо и тяжело? Т.КЕОСАЯН: Огромная проблема. С.РЫБКА: Почему частные деньги не прилипают к кинематографу? Т.КЕОСАЯН: Я боюсь, что у нас большого рынка-то нет, к сожалению. У нас еще не придумано… Мы все гордимся, сколько прокатилось, как собрали. С.РЫБКА: У нас из окна минимум два кинотеатра можно разглядеть. Т.КЕОСАЯН: Вы думаете, достаточно? С.РЫБКА: Нет-нет, я просто к тому, что много. Т.КЕОСАЯН: Я не знаю. Вы знаете, что индустрия - это же компонентная история, сегментированная. Вот у нас есть индустрия… У тебя не может быть индустрии услуг для производства фильма, если этот фильм не востребован. Понимаете, да? У тебя не может быть структуры, которая делает маркетинг фильму или промо фильму и так далее, и так далее. С.РЫБКА: Ответ простой: нужно востребованный фильм создать. Т.КЕОСАЯН: Я думаю, здесь все намного сложнее. Тут должны решат профессионалы. Я себя к таковым точно не отношу. Я говорю о, может быть, лоббировании национального кино, разного, любого, и так далее, и тому подобное. Потому что, конечно же, семнадцатый год был фантастическим с точки зрения российского кино. Там было и «Движение», и «Сказка», замечательный фильм. С.РЫБКА: Но это диснеевский, кстати, фильм. Т.КЕОСАЯН: Это промотирует «Дисней», но сказка-то наша была, а не про Питера Пэна. С.РЫБКА: О’кей. Т.КЕОСАЯН: Как название? Слушайте, неудобно. С.РЫБКА: Давайте гуглить. Т.КЕОСАЯН: Да гуглить, вылетело просто из головы. С.РЫБКА: Вот как у меня с «Девчатами». Т.КЕОСАЯН: Сейчас-сейчас… А вы у меня спрашиваете. Про «Девчат» я вообще расскажу. С.РЫБКА: Кстати, насчет фильмов о стройке, есть подборка «Десять фильмов о стройке». Т.КЕОСАЯН: Десять фильмов о стройке? С.РЫБКА: А вы говорите, что не припомните. Советских. «Высота», «Операция «Ы», «Добровольцы», «Коммунист»… Т.КЕОСАЯН: Слушайте, я не могу найти. С.РЫБКА: Иван… Наверняка Иван какой-нибудь. Т.КЕОСАЯН: Никакой не Иван. Стыдно мне. С.РЫБКА: Фильм российский… Присутствующие нам не помогут? Т.КЕОСАЯН: Да вы чего? С.РЫБКА: Кстати, я же обещал, что и публика тоже вопросы будет задавать. Т.КЕОСАЯН: «Последний герой». Нет? «Последний богатырь». Блин… Я прошу прощения у создателей этого фильма. С.РЫБКА: Вам зашло, вы смотрели. Т.КЕОСАЯН: Я смотрел. Да, зашло. Я просто вырос, к сожалению, из этого, ну там стеб и все остальное, нормально. Потрясающий Лавроненко Кощей. Неважно. Яковлева – ведьма, замечательная Баба Яга. Речь идет о другом. О том, что семнадцатый год был замечательным, но это не постоянная картина, что вот лидерами проката являются русские фильмы. К сожалению ужасающему. С.РЫБКА: К вашим фильмам давайте. Т.КЕОСАЯН: Давайте. С.РЫБКА: Вы сейчас нахвалили актеров, которые в «Последнем богатыре» снимались. Т.КЕОСАЯН: Актеров? Ну да. Ну это же классика. С.РЫБКА: Вопрос. В «Крымском мосту» очень много персонажей, которые говорят либо с акцентом, либо с каким-то говором. В общем, ты, зная этого актера по прежним ролям, по интервью, в фильме понимаешь, что вы как режиссер обратились к ним просьбой… Т.КЕОСАЯН: Два человека. Два. Дима, играющий Берега, Дима Карташов. С.РЫБКА: Он, кстати, кто? Кто по замыслу он? Дагестанец? Т.КЕОСАЯН: Нет. Он кавказец. Это собирательный образ. Специально не было никакого… С.РЫБКА: Кавказец в целом. Т.КЕОСАЯН: Абсолютно. С.РЫБКА: О’кей. Т.КЕОСАЯН: Собирательный образ нашего кавказца. С.РЫБКА: А почему не какого-нибудь человека, у которого природный акцент есть? Т.КЕОСАЯН: А у него среднестатистический. Не поймешь, азербайджанский… ну азербайджанский тут не причем, или северокавказский… С.РЫБКА: А второй, кто, по-вашему, с говором? Т.КЕОСАЯН: А второй… Я просил Иру Розанову сделать южный говор на озвучании и на съемках. С.РЫБКА: И Михалыч, по-моему, тоже как-то… Т.КЕОСАЯН: Не-не, Саша, упаси господь. Нет. С.РЫБКА: А Юрий Стоянов? Т.КЕОСАЯН: Юра Стоянов… С.РЫБКА: Он суперюжно там говорит. По жизни он так не говорит. Т.КЕОСАЯН: Конечно. Ну уж кому-кому, Юрию Стоянову я никогда ничего не посоветую. Потому что ну не мой… советовать Юрию Николаевичу Стоянову. Он мой друг, и я верю образу, который он создал. Честно говорю. Никто не настаивал: ребят, давайте с говором, давайте коверкать русский язык. С.РЫБКА: Тогда отвечайте на мой ответ. Т.КЕОСАЯН: Это сейчас немножечко еврейский говор. Вот эта его присказка «белим-красим». С.РЫБКА: Сам придумал? Вы сказали? Т.КЕОСАЯН: Это придумано Маргаритой, и это подслушано, это услышано. Реально такие есть люди С.РЫБКА: Знаете, что за этим мерещится? За этим мерещится герой фильма «Трактористы», который «забодай меня комар». Т.КЕОСАЯН: Да слава богу, если вам мерещится персонаж из фильма «Трактористы»! С.РЫБКА: Я же не подсечку делаю, я спрашиваю, так оно работает или нет. Т.КЕОСАЯН: Я и говорю, слава богу. Потому что у вас должно быть как можно больше ассоциаций с тем кино. Так хотелось мне. С.РЫБКА: Здесь интересно было бы в этом всем поковыряться. Т.КЕОСАЯН: Давайте ковыряться. С.РЫБКА: Варианты. «Белим-красим». Что еще? Просто то, что советские ребята придумали, «забодай меня комар»… Т.КЕОСАЯН: Мне понравилось то, что написала Рита, Маргарита, в смысле, я не обратил внимания, ну правда свой язык у этого человека, «белим-красим» и так далее. Там, конечно, может, мат уже, перемат, но мы же его как раз и не даем. Потому что это дает какую-то краску, это дает какой-то отсыл. И вообще это дает ему какую-то отдельность, этому персонажу. Как мне казалось, так как эта роль писалась на Юру, в других отношениях как бы, то это просто ложилось на Юру. Кстати, я его не спрашивал. Спрошу, в субботу встретимся, по поводу того. Может даже от «белим-красим» у него пошел… С.РЫБКА: Весь образ. Т.КЕОСАЯН: Он сам себе это придумал. Мне так кажется. С.РЫБКА: Насчет мата. В фильме его нет. Там несколько раз используется слово, которое, наверное, делает… Кстати, какая там маркировка? 18+? 16+? Не знаете? Т.КЕОСАЯН: … Я уже с волнением. С.РЫБКА: Просто в этом фильме видны моменты, когда вы так, подпускаете взрослости такой. Т.КЕОСАЯН: Ну да. С.РЫБКА: Как вы эти вопросы для себя решаете? Вы думаете наперед, пропустят, повесят на него рейтинг «Р», повесят рейтинг 18+, и чего, и кто-то не посмотрит. Короче, одергиваете себя, когда решаете эти вопросы? Когда человек прикидывается бандитом, как Дима в начале сюжета, ему нужны какие-то крепкие слова говорить. Т.КЕОСАЯН: Он же не говорит. С.РЫБКА: Не говорит. А должен. Т.КЕОСАЯН: Должен. Но именно потому, что нельзя, и нельзя не потому, что по закону нельзя. Если люди смотрят… Кажется 12+ эта картина маркирована. С.РЫБКА: Семейная. Т.КЕОСАЯН: 12+. Я уже несу ответственность за то, что там и как, чтобы новые слова они бы узнавали как минимум не от меня. Это раз. И ни в одном моем фильме вы, кстати, не найдете, при том, что я пользуюсь ненормативной лексикой, есть грех. Это плохо очень. С.РЫБКА: Можно вопрос? На шоу своем вы недавно использовали словечко… Это часто бывает? Просто это в новость ушло, когда вы про ребят из Солсбери что-то говорили, вы сказали: «А вот… оно вам… а не русские разведчики». Т.КЕОСАЯН: Да вы чего? Это уже давно было. С.РЫБКА: Просто это как-то громко по новостям зашло. Вот этот вопрос как для себя решаете? Просто выскочило, так выскочило. Т.КЕОСАЯН: Это другой формат. С.РЫБКА: Это я понимаю, я не сравниваю. Т.КЕОСАЯН: Это 18+, это в 23.50. И самое главное - это, конечно, запик, то есть мы не нарушаем никакие законы. Но этот формат и мое отношение, почему мне и нравится, если мы уж о программе, позволяет мне… Вот можете поверить мне, вот как я чувствую и думаю по отношению к тем вопросам, о которых я рассказываю в программе, вот, в принципе, так я… И если это мне можно до каких-то границ, грубо говоря, почему нет? С.РЫБКА: То есть вы не набираете полную грудь воздуха, «сейчас скажу». Т.КЕОСАЯН: Нет, конечно. А сейчас, ребята, посмотрите, подготовились, ребят, сейчас я… С.РЫБКА: Сейчас я бахну. Т.КЕОСАЯН: Вы понимаете, мат, во-первых, это часть языка и от нее никуда не денешься. Во-вторых, вы не обращали внимания, что есть люди, которым категорически не идет говорить матом? С.РЫБКА: Да. Т.КЕОСАЯН: Ну категорически. Вот он даже слабое словечко скажет, хочется задушить. И главное – не надо готовить… Потому что мат – это или часть, без которого просто сейчас не обойдешься. А вот если ты соришь, это плохо. С.РЫБКА: Не слишком ли часто ребята на ТВ в последнее время этим злоупотребляют, ведущие ток-шоу? Т.КЕОСАЯН: А думали ли вы (я ни «против», ни «за», я о другом), что времена, в которые мы живем, кардинально отличаются по доставке информации, вообще по всему? По темпу жизни, по всему. По тому, что самым популярным будет из киноведов BadComedian. С.РЫБКА: Но не потому, что он матерится. Т.КЕОСАЯН: Ну и поэтому тоже, кстати, потому что это интернет-пространство. Но просто все изменилось. Хорошо ли то, что люди матерятся? Если это нарушает закон… на телике имеется в виду. С.РЫБКА: В последнее время очень часто это происходит. Т.КЕОСАЯН: Эта культура, она везде. У меня-то ладно, она форматом вызвана. Но как бы она же везде. Ты открываешь интернет – и можно, везде можно. Если только нет, как я знаю, у вас на радиостанции… С.РЫБКА: Очень строго. Т.КЕОСАЯН: Абсолютно. Это замечательно, уважение, ребята, не пользуемся. С.РЫБКА: Вот. Это добавляет элитарности. Т.КЕОСАЯН: Сережа, должна быть железная рука, которая свой устав в монастыре назначает. Согласитесь. С.РЫБКА: Раз про формат сказали. Можно? Т.КЕОСАЯН: Ненавижу это слово. С.РЫБКА: Вы иностранных коллег, в общем, тех, кто ведет подобные же политические вечерние шоу, Кольбер, Джон Стюарт, Оливер, смотрите? Смотрели? Т.КЕОСАЯН: Джона Стюарта я очень любил. С.РЫБКА: Но он сейчас ушел из этого бизнеса. Т.КЕОСАЯН: Он ушел, к сожалению. Кольбер мне меньше нравился всегда, чем Джон Стюарте. В Джоне Стюарте была какая-то такая грустинка, если вы смотрели, со мной согласитесь. С.РЫБКА: Печальное иудейское выражение лица. Т.КЕОСАЯН: Я не уверен, что Кольбер сильно нордический характер. Честное слово, тут мы… а то сейчас… С.РЫБКА: Короче, Джон Стюарт вам милее Кольбера. Т.КЕОСАЯН: Мне всегда нравился больше. Мне жалко, что он ушел. Как Леттерман мне нравился всегда больше, чем Джей Лено, хотя Джей Лено вроде ближе и теплее. С.РЫБКА: Как давно вы в эту культуру погрузились? Т.КЕОСАЯН: Очень давно. Я скажу вам. Когда я был первый раз в Америке? 94-й, кажется, год. С.РЫБКА: А чего у нас эти вечерние шоу, такого формата, только в последние лет пять, семь, сколько там уже Ургант. Почему не пускали? Т.КЕОСАЯН: Хотите, я вам страшную вещь скажу? С.РЫБКА: Давайте. Т.КЕОСАЯН: У меня еще в 2008-м на РЕН ТВ было, где гости приходили, оно другого, конечно, было формата. Во-первых, у нас категорически отсутствуют гости, у нас их мало. С.РЫБКА: Это правда. Они не готовятся. Т.КЕОСАЯН: Даже если они готовятся. У нас мало. Любой гость, который приходил к Стюарту, к Кольберу, он же просто так приходил. У него за спиной, у Кольбера, сидели скрипрайтеры, которые придумывали ответы, вопросы, вопросы, ответы, где были гэки, чтобы не заскучал зритель. С.РЫБКА: Это неплохо. Это правильно. Т.КЕОСАЯН: Это очень хорошо. Но это называется «индустрия». Для это нужно, чтобы это было сильно востребовано. Но у нас нет гостей – это первое. С.РЫБКА: За вами сейчас такие райтеры сидят для «Международной пилорамы»? Т.КЕОСАЯН: Нет. С.РЫБКА: Сами пишете. Т.КЕОСАЯН: И ни у кого, я думаю, у Вани никто не сидит, райтеры на гостей, конечно, не сидят. Есть заготовленные вопросы. С.РЫБКА: А если не на гостей, а на ведущего? Т.КЕОСАЯН: Нет-нет, есть вопросы, которые как бы, ну «…ваши творческие планы, Сергей, расскажите». И все заснули. С.РЫБКА: Так оно и работает. Это правда. Но на ведущего-то пишут? Т.КЕОСАЯН: Ну, конечно, шутки, все как бы это работает. С.РЫБКА: Все выход из КВН? Т.КЕОСАЯН: Нет. Мягко говоря, не выход. С.РЫБКА: А готовы порассуждать, почему? Сами вы это так хорошо сформулировали: гостей нет. Их нет, потому что у всех нос задран, никто не готов по-настоящему сыграть и повеселиться на шоу. То есть играть, например, в каких-то совместных гэках с ведущим. Т.КЕОСАЯН: Думаю, нет, не в этом вопрос. С.РЫБКА: Все считают, что они слишком дорогие. Т.КЕОСАЯН: Нет-нет. Мне кажется, я, может, ошибаюсь, тот круг шоу-бизнеса… Под шоу-бизнесом я подразумеваю все – и депутатов Госдумы, и Совет Федерации, вообще всех. С.РЫБКА: Эстрады, кино. Т.КЕОСАЯН: Илона Маска, нашего какого-нибудь профессора, академика – вот это шоу-бизнес. У нас вот такой. С.РЫБКА: Причем уже лет 30 он такой. Т.КЕОСАЯН: Да. Но он как-то увеличивается. А в Америке он больше просто в силу того, что они туда засасывают, всасывают очень большое количество людей, плюс у них в крови культура прийти и продать себя на телике. У нас многие говорят: а что подумают? Например, я очень с большущим трудом, и не получается до сих пор, в общем, члены правительства не приходят. С.РЫБКА: Не приходят. Т.КЕОСАЯН: Не приходят. С.РЫБКА: Там президенты приходят, причем вот в такие форматы, шоу формата меж двух фикусов. Т.КЕОСАЯН: Да! Прекрасно себя чувствуют, кстати. Например, наша фракция… спикер, например. Вот этот спикер приходит от Владимира Рудольфовича Соловьева, кончая там… меня, к примеру, весь спектр – от гнева до смеха. С.РЫБКА: Есть еще при этом пресс-секретари, которые тоже выполняют вот эту функцию интертеймента. Т.КЕОСАЯН: Я знаю, к счастью, только одного пресс-секретаря, Дмитрия Сергеевича Пескова. С.РЫБКА: По-моему, Мария Захарова у вас тоже была на шоу. Т.КЕОСАЯН: Да. Но я ее пресс-секретарем с трудом представляю. Она же не пресс-секретарь Лаврова, а спикер МИДа. С.РЫБКА: Спикер МИДа. Функции примерно те же самые. Т.КЕОСАЯН: Да, была Маша. И Дмитрий Сергеевич тоже два раза был. С.РЫБКА: Я всегда начинаю передачу со слов, что я и слушатели будут вопросы задавать. Т.КЕОСАЯН: Я начинаю со слов «пшел вон». С.РЫБКА: Даже до сих пор ни разу не объявил контакты наши. Успеете еще написать, хотя и так много написано. Смс-портал +7-925-8888-94-8, Telegram govoritmskbot. Что уже понаписано? Во-первых, про BadComedian. Все цепляются за него и пытаются как-то с вами насчет него разговаривать. Т.КЕОСАЯН: Подождите. Я же говорю, что он очень талантливый парень, просто он не кинематографист. С.РЫБКА: «Может, эти фильмы просто ностальгия?» Может, и ностальгия. «Мат – раковая опухоль на русском языке!» - восклицает 46-й. Т.КЕОСАЯН: Тоже может быть. С.РЫБКА: Спасибо всем, кто напомнил нам про «Последнего богатыря». «Конкретики у вас нет, - пишет Ротстер. – Одни собирательные образы. Поэтому не всем заходит российское кино». Готовы подробно на это ответить? Т.КЕОСАЯН: Это ко мне претензии или к российскому кино? С.РЫБКА: Раз вы в ответе сейчас здесь за российское кино. Т.КЕОСАЯН: Господи, боже мой. Неужели? Стряслось. С.РЫБКА: Кстати, насчет конкретики. Если брать тот же «Крымский мост», есть там главная линия, главная пара? Там в конце просто в дуэты объединяются все. Т.КЕОСАЯН: Да. Но это закон жанра. Наверное, главная линия по формальному признаку – это Дима и Варя. А для меня главная, хотя она самая меньшая по весу, это Рая и Дамир. С.РЫБКА: Рая и Дамир. Я понимаю, о чем вы говорите. Т.КЕОСАЯН: Я вам скажу, почему. Потому что для меня вообще-то, я же знал, я же не наивный человек, что будут обсуждать политическую составляющую, Крымский мост. Потому что для какого-то количества людей, реально неадекватно оценивающих, мне кажется, вообще все происходящее, вот «Крымский мост» – это просто плевок в душу. Я говорю сейчас не об украинцах, какой-то части украинцев. Я это знал. Но я и знал, что история Дамира и Раи, которая могла бы быть, по большому счету. С.РЫБКА: Мы можем спойлернуть, вот так глобально сказать, что там между ними происходит? Т.КЕОСАЯН: Нет, не надо. С.РЫБКА: Не будем. О’кей. Т.КЕОСАЯН: Неважно. В общем, если вы видели… С.РЫБКА: Для тех, кто смотрел, то вы поймете. Т.КЕОСАЯН: Да. Если вы видели, то я специально убрал всех с моста в конце, когда они встречаются. Вот я и спойлернул. С.РЫБКА: Дамир Надырович… Т.КЕОСАЯН: Дамир Надырович. С.РЫБКА: Он, когда Сталина нахваливает, это комический элемент или прям политический? Т.КЕОСАЯН: Конечно, комический. Вы знаете, мне иногда кажется, к нашему разговору о киноведах… Был у меня такой фильм, для меня любимый фильм, «Заяц над бездной». И там как бы сказочная история, написанная Дмитрием Ивановым, о том, как Леонид Ильич Брежнев, как-то приехав в Молдавию, улетает на воздушном шаре и попадает к цыганскому барону, и выясняется, что он … у них любовь с английской королевой, и цыгане воруют английскую королеву для Леонида Ильича. Вот слышится как бред. С.РЫБКА: Слышится как Кустурица. Т.КЕОСАЯН: Тоже верно, да, правильно, тоже меня обвиняли, что это Кустурица. Гляньте. Правда, интересно. Так там меня, знаете, в чем обвиняли? В том, что я романтизирую брежневскую эпоху. С.РЫБКА: Великий ли это грех? Т.КЕОСАЯН: Вспоминая Кустурицу, «папа тебя любит, а ты его бесишь». Понимаешь? Это катастрофа. С.РЫБКА: Там про Дамира Надыровича непонятно, он всерьез хвалит… Т.КЕОСАЯН: Вы меня спрашиваете, я отвечаю. Конечно, не всерьез. Это некий штамп вот этого поколения, которое оказалось разрушенным, посаженным, униженным и убитым, но при этом почему-то вспоминает добрым словом. Спросите меня, я добрым словом не вспоминаю, моего дедушку расстреляли. С.РЫБКА: Ребята, которые на Крымском мосту в это время работали, они буквально как-то были вовлечены, строители? Т.КЕОСАЯН: Именно ребята настоящие, которым мы мешали, да. С.РЫБКА: Их как-то привлекали? Т.КЕОСАЯН: Мне кажется, их даже в массовку не привлекали. Объясню, почему. С.РЫБКА: Вот. Об этом вопрос. Т.КЕОСАЯН: Они пахали в три смены. То есть физически нельзя. Потому что там нельзя было. Ну куда? Ты с участка не можешь снять рабочих, да и не позволит тебе никто. Я очень благодарен, кстати, что нам разрешили на этих реальных, «декорациях» даже язык не поворачивается, это не декорации. С.РЫБКА: Кстати (спойлер, простите), самолет действительно садится на Крымский мост или это имитация? Т.КЕОСАЯН: Ну почему спойлер? С.РЫБКА: Я думаю, интуитивно все догадываются, чем это кончится дело с самолетом. Т.КЕОСАЯН: Не знаю. Пусть посмотрят и сами скажут. С.РЫБКА: Я технически спрашиваю. Т.КЕОСАЯН: Пусть сами дадут ответ на этот вопрос. С.РЫБКА: Около двух минут у нас остается. Т.КЕОСАЯН: Споем? С.РЫБКА: Хорошо. Давайте про музыку. Трофимов, Трофим писал музыку. Когда говорится, что кто-то композитор фильма, имеется в виду, что, например, даже вот эти духовые какие-то партии… Т.КЕОСАЯН: Ну где тема опасности. С.РЫБКА: Вот эти темы, да, в том числе и комические какие-то… Это вот прям Трофим сидит и пишет такую музыку? Т.КЕОСАЯН: Конечно. Сережа профессионально это делает. Очень профессионально. По хронометражу, по кодам, в контакте со звукорежиссером. Это, кстати, очень сложная работа. С.РЫБКА: Догадываюсь. Сколько всего над фильмом работали? Т.КЕОСАЯН: Как обычно над фильмом работают, столько и работали. Я даже не могу… Так как картина была… Сейчас попытаюсь отмотать. Наверное, с января того года. С.РЫБКА: С января именно съемки уже были. Т.КЕОСАЯН: Того года. Нет, съемки были в августе. С.РЫБКА: Все происходит летом. Это за месяц отснято все, что есть… Т.КЕОСАЯН: Да нет, ну, конечно, август, сентябрь. Мы же снимали и на одном берегу и на другом. С.РЫБКА: Полминуты остается. Т.КЕОСАЯН: Все-таки споем, да? С.РЫБКА: А что бы вы хотели? Т.КЕОСАЯН: Да неважно. Что скажете, то и споем. С.РЫБКА: Единственный образ конкретный, про который я хочу спросить, пресс-секретарь всей этой конторы, которая строит Крымский мост. У него есть прототип? Т.КЕОСАЯН: Не знаю. Это общее… С.РЫБКА: Просто мы общаемся с одним человеком… Т.КЕОСАЯН: Вы знаете, это собирательный. Я понял. Это собирательный образ пиарщика. Вот поверьте. Вот фразу «пиар – это вам не трубы заколачивать» мог сказать исключительно пиарщик. И в этом есть ужас, в этой фразе, потому что он верит в это. С.РЫБКА: Давайте заколотим, это будет точкой в нашем диалоге, «это вам не трубы заколачивать». Тигран Кеосаян, режиссер фильма «Крымский мост. Сделано с любовью!», был в гостях. Еще приходите. Спасибо. Т.КЕОСАЯН: Спасибо огромное. Мне у вас очень нравится.