Главный кандидат на "Оскар": в прокат вышла "Холодная война"
В прокат вышел потенциальный лауреат "Оскара", одна из лучших картин Каннского кинофестиваля – душераздирающий фильм о любви "Холодная война". "Dwa serduszka cztery oczy", – тихим и нежным голосом запевает по-польски в ретромикрофон блондинка Зула (Джоанна Кулиг), певица из фольклорного ансамбля "Мазурка", который решили собрать в послевоенной Польше. Ей аккомпанирует красивый мужчина Виктор (Томаш Кот, имя для русского уха, конечно, смешное, но актер замечательный), с которым у Зулы тайный роман. Они собираются бежать за границу во время гастролей в Берлине. Она не приходит в условленное время в условленное место, а он уезжает. Эта история не закончится там, в Берлине они будут встречаться и расставаться. В переездах по Западной и Восточной Европе с возвращением в Польшу пройдет большая часть их так неудачно сложившихся жизней. От чего они бегут? Конечно, не от счастья: когда ансамблю включают в репертуар песню про Сталина, становится понятно, что их творчество, как и их любовь, в таких тоталитарных условиях невозможно. Режиссер Павел Павликовский тоже уезжал из Польши, чтобы поснимать за рубежом, но в 2010 году вернулся домой, в страну, которой, кажется, сложнее всех было дождаться окончания действия Варшавского договора и распада Восточного блока. Там он снял фильм "Ида" о холокосте, о том, что, если вкратце, ничто на Земле не проходит бесследно. Он был такой же, как и его новая работа "Холодная война" – в том смысле, что это очень короткое кино (меньше полутора часов), отточенное, бьющее по зрительским чувствам точно, не размазывая слез и соплей. За "Иду" Павликовский получил "Оскар" в привычной для европейских кинематографистов номинации "лучший фильм на иностранном языке". За "Холодную войну", скорее всего, тоже получит. Подобный исторический фильм, черно-белый, костюмный, утопающий в приметах эпохи, мог бы в худшем случае выглядеть, как безвкусная стилизация, в лучшем – как телемыло на потребу публики, вечно ностальгирующей по временам, когда деревья были зеленее, а стены – выше. Но конкретно с этой картиной случилось чудо. Об этом стоит предупредить уже сейчас: да, "Холодная война" хоть и не тоскливое кино, но все равно пронзительно грустное. И оно просто убивает наповал. Коленки подгибаются, руки трясутся, и из кресла в зале встать тяжело. Финал этого фильма – как выстрел в голову. Причем это не такой финал, который шокирует своим натурализмом или жестокостью, не дай бог: в таком аскетичном фильме ожидать подобного было бы странно. Павликовский не допускает себе никаких манипуляций. Его кино – мало того, что черно-белое и очень камерное. В нем нет громких фраз, беготни, в нем все происходит вроде бы совсем не быстро. И в то же время перед глазами у нас проносятся десятилетия. В фильме нет ничего лишнего: более того, каждый кадр имеет смысл, каждый музыкальный номер – строго на своем месте, точно там, где, например, российский зритель точно разрыдается, услышав песню "Сердце, тебе не хочется покоя", исполненную с чуть заметным польским акцентом. Особенно впечатляюще вставной эпизод с композицией из фильма "Веселые ребята" смотрелся, надо думать, на главном экране Каннского фестиваля для отечественных критиков. Чуть более циничные, чем я, рецензенты обвиняют фильм в том, что он маньеристский и вообще бездушный. Павликовский не демонстрирует никаких своих эмоций, он рассказывает историю Зулы и Виктора так, будто это сюжет из старой газеты, словно он прочитал об этом когда-то давно и ничего не чувствует по этому поводу. Но лишь в самом конце, уже в начале титров, мы узнаем, что этот сюжет для Павликовского не то что личный, а прямо-таки до боли родной. Скажем лишь, что родители Павла – из того самого послевоенного поколения, и для него Холодная война – это нечто большее, чем подзаголовок в школьном учебнике истории. Очевидно, такой тихий, сдержанный фильм для постановщика – что-то вроде психотерапии, попытка залечить рану где-то глубоко внутри. Холодная война – вообще период особый, вроде бы и не совсем война, но страшнее на порядок. В воздухе чувствовалось осознание того, что не сегодня, так завтра – даже не мучительная Третья мировая, а сразу погибель от превентивного ядерного удара. Тотальный, всеобъемлющий страх смерти выродился для всего мира во всеобщую депрессию и апатию. Казалось бы, какое влияние имели охлаждающиеся отношения мировых сверхдержав на маленькую любовь певицы и ее аккомпаниатора? А вот какое: их тесный мирок точно так же подвергается давлению, как и весь большой, сотрясающий оружием мир. В одной из красивейших эпох в человеческой истории (кстати, польский оператор Лукаш Зал, работавший над "Холодной войной" снимал также и ранее вышедшего в российский прокат "Довлатова") было так трудно выжить и уж тем более остаться человеком. Поэтому Виктор и Зула ищут если не счастья, то покоя. Но в те самые гадкие времена, когда госграницы оказывались сильнее человеческих чувств, они даже себя толком не находят, и за этим всем очень горько наблюдать. После этого сильнейшего и исключительно меланхоличного фильма думаешь: как же там жилось-то, в этом черно-белом мире, где все всё понимали, но не могли проговорить вслух, где слова любви тонули в телефонных помехах международной связи. Так и "Холодная война" – она о зря потраченном в разлуке времени, которого не вернуть, о памяти, которую не стереть. Помните, как один из героев фильма "Москва слезам не верит": "Все, казалось, не живу, а так, черновик пишу, еще успею набело"? Вот об этом же. В прокате с 15 ноября. Егор Беликов
