Войти в почту

Владимир Краснопольский: На роль Ермака мне предлагали Арнольда Шварценеггера

Ровно пятьдесят лет назад, в 1969 году, на экраны страны вышел знаменитый фильм «Неподсуден», который режиссер Владимир Краснопольский снимал в тандеме со своим братом Валерием Усковым. После премьеры режиссерский дуэт признало все киносообщество СССР. «Тени исчезают в полдень», «Вечный зов», «Ермак», «Две судьбы» — все картины Краснопольского и Ускова неизменно рассказывали о сильных людях, живших на изломе исторических эпох. — Владимир Аркадьевич, мне кажется, что глубина ваших фильмов напрямую связана с тем, что вы до ВГИКа окончили историко-филологический факультет Уральского университета. — Так и есть. Мы с моим братом (Валерием Усковым, сорежиссером всех фильмов Краснопольского и его троюродным братом. — «ВМ») в университете встретились с прекрасной литературой, где нас научили распознавать, какое произведение является по-настоящему человечным, целенаправленным, идеологически выдержанным. Мы понимали, что это нам пригодится в будущей профессии. — А почему тогда сразу не подались в режиссуру? — Когда после 10-го класса мы собрались во ВГИК, моя мама объяснила, что нам, десятиклассникам-провинциалам, неразумно пытаться поступить в единственный киновуз СССР, где конкурс был 60 человек на место. Туда в то время поступали прошедшие войну люди с большим знанием жизни. Мы сначала должны были понять, чего сами хотим от жизни и что можем ей дать, а потом уж подавать документы во ВГИК. Однако в Москву мы все-таки съездили и убедились: мать была абсолютно права, люди поступали по шесть раз. Там такое творилось! И мы приняли решение окончить университет, познать азы искусства, литературы, живописи, музыки и тем самым подготовиться к решающему шагу в жизни. Ну а когда спустя годы приехали поступать во ВГИК, то уже как по маслу прошли все экзамены. Первым фильмом стал «Тени на тротуарах», снятый на третьем курсе. — Эту документальную картину о теневой жизни Москвы того времени — пьяницах, хулиганах, фарцовщиках и нищих — вам засчитали за диплом? — Да, причем в Госкино после фильма все стали относиться к нам с великим уважением, потому что «Тени на тротуарах» прозвучали так, что о них даже на пленуме Союза кинематографистов говорили. Мы были в фаворе и, обнаглев, решили попробовать свои силы в художественном кино. У всех глаза повылезали из орбит, потому что мы-то учились на документальном отделении, а на художественном факультете надо было учиться на год больше. Но тем не менее нам иронично ответили: «Ну попробуйте, если, конечно, известные авторы не побоятся дать вам свой сценарий для съемок». Так в нашей жизни возник писатель и сценарист Юрий Нагибин. — Что скажете о сегодняшнем кино? — Есть у режиссеров цеховая присказка — если чья-то картина понравилась, мы говорим: «Хотел бы в своей биографии иметь такой фильм». Хорошая, мягкая фраза. Но сейчас ее все труднее произносить. Мне приходится отсматривать много картин. Из последних по-на­сто­яще­му понравилась «Аритмия», вот она меня устроила по всем параметрам. — А чего российскому кино не хватает? — Мне не хватает глубины в глазах у артистов. А откуда ей быть, если артист после съемки прыгает в машину, по дороге читает следующую роль, которую через полчаса надо играть на другой съемочной площадке. А вечером он еще и в спектакле выходит. Духовная пустота появляется в людях, даже если они снимают о войне: забыты ее ужасы, забыто, что смерть существует рядом. Зато везде — масштабы, компьютерная графика, экшен! Вот я был у Зураба Церетели на юбилее — толпа в 600 человек, как на футболе, и люди даже не знают друг друга в лицо. Лучше было бы позвать 40 человек. Я понимаю — Зураба все любят, он действительно гений. Я позвонил его поздравить, он мне прочувственно сказал: «Володя, я буду рад тебя видеть». Но я ведь даже не смог к нему подойти на этом вечере, там такое творилось — не представляете! Вот такая стадность пришла и в кино. В хороших отечественных фильмах поднимаются серьезные, высокие проблемы. Но большинство картин напоминает какое-то «чертово колесо»: здесь артист — следователь, там — осужденный, в третьем фильме он же — генерал, в четвертом — ползает под колючей проволокой. Ну невозможно! Как актеры сами не понимают: еще два-три фильма — и их снимать не будут совсем. Артисты говорят в новом фильме другие слова, но шлейф-то тянется из предыдущих картин. Мне, чтобы сосредоточиться на артисте, требуется напрячь внимание — что же в новый фильм он принес, не пользуясь отмычками из старого? А это неправильно, так не должно быть.

Владимир Краснопольский: На роль Ермака мне предлагали Арнольда Шварценеггера
© Вечерняя Москва