Алексей Агранович и Алиса Хазанова о режиссерском дебюте Михаила Идова
Эта история началась как параноидальный триллер: в какой-то момент Михаил Идов оглянулся и понял, что его окружают дети известных юмористов. В глянцевом журнале, который он в тот момент возглавлял, его коллегами были дочь Ефима Смолина Елена и сын Михаила Жванецкого Андрей. В Америке он работал с сыном Аркадия Арканова Василием. Будучи ребенком школьного преподавателя, учившего Ефима Шифрина, Идов крепко задумался, не посылает ли ему судьба некий знак. «В действительности он нас сам подсознательно выбирал», – смеется дочь Геннадия Хазанова Алиса. Так или иначе, Михаилу пришлось написать сценарий про эстрадного комика и пригласить Алису на роль супруги героя, а Алексея Аграновича (тоже сына, но знаменитого кинооператора) – на заглавную роль. Бориса Аркадьева мы застаем на фоне позднесоветского прибалтийского гламура (концертный зал «Дзинтари», корабельные сосны, юрмальские дачи) в жесточайшем кризисе. Во-первых, он считает себя серьезным писателем, а публике от него не нужно ничего, кроме хитового монолога про обезьянку на бесконечный бис. Во-вторых, в стране царит маразматическая диктатура: запрещают читать новое, цензурируют старое, сотрудники КГБ вламываются то в гримерку с коньяком, то домой в ночи с приказом немедля одеваться и ехать в баню к загулявшему генералу. Хорошо, что есть тыл – дети и жена, неизменно встающая на защиту мужа даже перед офицерами госбезопасности с угрожающе серыми физиономиями. Алиса Хазанова вспоминает время, когда у ее отца были проблемы с органами после крамольной миниатюры «Письмо генералу», прочитанной на «Голубом огоньке»: «Ему запретили работать на год, вызвали в КГБ. Я помню, что происходило с мамой, этот ее взгляд, когда человек держит все в себе, но внутри – истерика. Тигрица: вроде тихая, интеллигентная, но если надо – порвет любого. Так вот на съемках Миша меня позвал посмотреть в монитор – я вижу то, что делаю в кадре, и понимаю: блин, это же реально взгляд моей мамы». Образ главного героя автор собирал с миру по нитке: «У Жванецкого был саквояж с рукописями, у Аркадьева – наплечная сумка: он убежден, что он в первую очередь писатель, и ему очень важно держаться за бумажные листики. Миниатюра про обезьянку отчасти навеяна номером «Ух ты какая!», который исполнял Хазанов, а написал Смолин. А связь с Прибалтикой, возможно, указывает на Михаила Задорнова». Центральный же, совершенно сбивающий с ног эпизод связан с мифом – не будем углубляться в детали – о встрече Жванецкого с космосом. Без этой сцены, гениально сделанной Аграновичем на трудном суперкрупном плане (в кадре только глаза и нос), не было бы фильма. «После нашего кино половина ролей, которые сейчас идут Хабенскому, должны отправляться сразу на стол Аграновичу», – шутит Идов. Аграновича, окончившего актерский курс Филозова и Джигарханяна во ВГИКе, мы долго знали как лучшего церемониймейстера страны: режиссура самых грандиозных открытий «Кинотавра» и ММКФ – его рук дело. Возможно, он и не вернулся бы к первой профессии, если б не Кирилл Серебренников, пригласивший его поработать в спектакле в Гоголь-центре, и не Идов, увидевший этот спектакль и решивший немедленно снимать незасвеченного артиста, хотя сначала планировал на главную роль «совсем медийное лицо». Агранович признается, что, хотя «Вокруг смеха» в детстве смотрел, вдохновение для роли черпал не в телевидении, а в отечественном кино 70– 80-х, фильмах с Янковским и Далем: думая о них, он когда-то и пошел во ВГИК. «Их герои – немножко лишние люди, романтики, циники, пошляки в каком-то смысле. И мой Аркадьев тоже пошловат. Есть какая- то безнадега в его внутренней претензии, внутреннем ощущении собственного таланта, которое особенно не подтверждается жизнью. Он близок, мне кажется, герою «Полетов во сне и наяву» – такой Зилов из «Утиной охоты», но попроще. Я недавно пересматривал этот фильм, и полное ощущение того, что герой пошловат, есть». «Жажда смешить окружающих – она возникает от нехватки чего-то. Это занятие привлекает людей с какой-то полостью внутри, с фундаментальным вакуумом – недостатком любви, статуса, – добавляет к образу героя Михаил Идов. – Говорю как человек, который в юности считал, что единственный способ обратить на себя внимание – пошутить, потому что ничего другого не дано». Стэндап позднего застоя оказался удивительной точкой, где сходятся пошлость и трагедия (в фильме есть жуткая сцена в духе шекспировских королевских хроник), комически низкое и космически высокое, страшное и смешное. Алиса Хазанова подмечает, что «Вокруг смеха» всегда была смесью комедии с триллером: «Ой, он же ходит по грани, но это дико смешно, неужели так можно? Блин, кажется, можно, потому что все смеются, невозможно не смеяться. Ой, хоть бы никто не дал ему по башке, хоть бы в тюрьму не посадили. Такой был живой адреналин». Интровертная электронная музыка, написанная для фильма другом Идова Дэвидом Мэйсоном и сыгранная на органе рижского Домского собора пополам со старыми аналоговыми синтезаторами, придает земной истории холодноватый внеземной и вневременной отблеск – и делает «Юмориста» одним из самых удивительных и важных российских фильмов года. Текст: ОЛЬГА ШАКИНА Фото: ЭРИК ПАНОВ Стиль: ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАНОВА МАКИЯЖ И ПРИЧЕСКИ: SAVVA@SAVVA. PRO; АССИСТЕНТ СТИЛИСТА ИГОРЬ ЕРИН; АССИСТЕНТ ФОТОГРАФА ДМИТРИЙ НАЗАРОВ@BOLD_MOSCOW; АССИСТЕНТ ВИЗАЖИСТА СОФЬЯ ПЕТРОВА@SAVVA.PRO; АССИСТЕНТ ПРОДЮСЕРА АННА СОТНИКОВА; ПРОДЮСЕР КСЕНИЯ СТЕПИНА. БЛАГОДАРИМ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ДОМ АРХИТЕКТОРА ЗА ПОМОЩЬ В ОРГАНИЗАЦИИ СЪЕМКИ.
