Вигго Мортенсен о насилии, расизме и набитом животе
В прокате уже неделю идет «Зеленая книга» Питера Фаррелли — один из главных фаворитов «Оскара», простодушный и остроумный фильм о поездке чернокожего пианиста и его телохранителя-итальянца по расистскому Югу 1960-х. Сыгравший одну из главных ролей (и удостоившийся за нее оскаровской номинации) Вигго Мортенсен рассказал «Ленте.ру» о причинах зрительского успеха картины, своем детстве в Аргентине и сомнениях в собственных актерских способностях. Вы удивлены, что фильм снискал такой успех? Началось все с фестиваля в Торонто, где он выиграл главный приз. А теперь «Зеленая книга» в главных фаворитах «Оскара». Вигго Мортенсен: Я подозревал, что фильм у нас получился хороший. Конечно, всегда есть шанс, что зрителям и критикам он понравится не так сильно, как тебе... Но что-то мне подсказывало, что тут проблем не будет — Питер Фаррелли убедительно перенес на экран невероятный сценарий. И те, кто знаком с предыдущими работами Пита, будут приятно удивлены. Так что я не был шокирован положительной реакцией на фильм, но меня поразило то, что он очень нравится практически всем. Я был на самом первом показе в Торонто. На этот фестиваль я ездил в седьмой или восьмой раз, и обычно я там представляю действительно хорошие фильмы. Но я до этого ни разу не видел, чтобы аудитория так реагировала. Обычно все ограничивается только вежливыми аплодисментами, и люди смотрят на часы, пытаясь успеть на следующий показ. А тут ни один человек не вышел из зала, все напряженные сцены сопровождались массовыми ахами и вздохами. И такая реакция была везде, где я смотрел фильм вместе с аудиторией. Это потрясающе. Как думаете, почему люди так реагируют? Думаю, тут важно то, что история очень универсальная. Она о том, что никогда нельзя судить по одежке, что внешность обманчива. Она об умении смотреть глубже и никогда не складывать свое мнение о людях, исходя из того, как они выглядят, как разговаривают, к какому классу принадлежат. И о важности коммуникации. И о расизме, конечно же. Само существование этого путеводителя для черных, «Зеленой книги чернокожих путешественников», — это удивительный факт. Да, об этом многие не знают, даже афроамериканцы. Ну не считая тех, кто принадлежат к старшему поколению. «Зеленая книга» с середины 30-х и до конца 60-х была штукой необходимой и очень полезной. Расизм тогда был узаконен и в конституции, и в головах у людей, так что каждый раз, когда черный человек отправлялся в путешествие, он брал с собой «Зеленую книгу» — ну, как карту или как путеводитель «Мишлен». Особенно это важно, если вы из Нью-Йорка, Чикаго или Филадельфии, и хотите посетить своих родственников на Юге. В книге написано, на каких заправках безопасно останавливаться, в каких отелях ночевать, в каких ресторанах обедать, чтобы оттуда не выперли, не унизили, или еще чего похуже. Это такая дикость, ведь это было всего лишь 50 с лишним лет назад. При этом владелец ресторана отказывался пускать в туалет музыканта, который развлекает его публику. Безумие какое-то. Безумие, да. Но так было на самом деле. У таких проявлений жестокости и несправедливости ноги растут из невежества, а оно в свою очередь подпитывается неумением открыто коммуницировать с другими людьми. Такое происходит, только если не считать других людей равными себе. И даже сейчас мы постоянно рискуем оказаться в такой ситуации. С любым это может случиться в любой момент — в человеке неискоренима эта первобытная потребность — ставить себя выше других. Да, действие фильма помещено в прошлое, где никто такое положение вещей даже не оспаривает — мол, тут так заведено, надо подчиняться. Но это также служит предостережением всем нам, что это может происходить и в настоящем, если мы не будем нормально друг с другом коммуницировать, если будем изолироваться от людей и вариться в своей токсичной среде. Эта среда идеальна для взращивания невежества, нетерпимости, мизогинии. Сейчас мы живем во времена, когда не только в Штатах, но и в Европе настороженно относятся к иммигрантам и людям других рас, и это, как всегда, недобросовестными общественными лидерами используется как политический инструмент. И в Германии, и в Англии, и в Испании, и в США, и в России, — везде власти пользуются невежеством населения и их страхом перед неизвестным, и мы в последние несколько лет видим результаты этих безрадостных тенденций. Так что да, это кино позволяет нам рассматривать настоящее сквозь призму прошлого, и это лучший способ не повторять своих ошибок. Еще одна важная тема фильма: есть разные способы противостоять несправедливости. Либо напрямую, отвечая насилием на насилие... Либо тонко, сохраняя свое достоинство. Сам факт, что Док Ширли путешествует по Югу и играет в местах, где ему даже не дают поесть или сходить в туалет, ужасен. Но он знает, на что идет, и знает, что эту цену ему надо платить. И он считает, что выходить и виртуозно играть перед белой аудиторией — это шаг вперед. Шаг к налаживанию той самой коммуникации. Он так и говорит Тони: «Ты никогда не победишь, применяя насилие». Да, ты можешь заехать кому-нибудь в «табло», но в долгосрочной перспективе это не поможет, а наоборот, откинет назад попытки прийти к миру. А каким методом вы лично пользуетесь в жизни, когда вам приходится бороться с несправедливостью? Мирно или насильственно предпочитаете решать конфликты? Я где-то посередине. Бывали и в моей жизни моменты, когда я шел в бой с открытым забралом. Вообще, я могу себя сдерживать, когда речь идет обо мне. Но если нападкам подвергается кто-то другой, я становлюсь менее сдержан, причем неважно, близкий ли это для меня человек, или просто знакомый, или я вообще мимо проходил. Особенно если это ребенок или кто-то, кто не сможет или боится сам себя защитить. Можете припомнить случаи, когда вас, успешного белого мужчину, дискриминировали? В целом мне повезло, жаловаться не приходится. Хотя дискриминация разная бывает — кто-то может думать, что вы не подходите для какого-то дела или не воспринимает вас всерьез. Такое бывало, когда я был молод. Я помню, что мне отказывали в праве голоса только на основании того, что я нигде не был и ничего не видел. Это все тоже дискриминация, по возрастному признаку. Что касается расовой дискриминации, я лично на себе ее не испытывал, потому что, как вы успели заметить, я белый мужчина, мне нечего отстаивать в жизни, я могу бороться только за других. Хотя, надо заметить, даже за то, что я белый, мне когда-то высказывали в лицо. В первые 10 лет своей жизни я рос Аргентине и был очень, очень белокурым и голубоглазым. И время от времени дети, нахватавшись от своих родителей, могли обронить что-нибудь вроде «Янки, вали домой!» А я не понимал, о чем они вообще, потому что я себя воспринимал аргентинским парнем, который разговаривал так же, как они. Но это все были только слова, которые меня даже не ранили, а просто приводили в недоумение. Это правда, что Питер Фарелли появился у двери вашего дома в Айдахо и не ушел, пока вы не согласились на роль? Не совсем. Пит написал мне письмо и сказал: «Я помню, ты жил в Айдахо, и я знаю, ты туда иногда возвращаешься. Не собираешься ли туда в ближайшее время?» А я ему ответил: «Я и сейчас тут!» И тут он заявил, что направляется в мою сторону, потому что у него неподалеку есть участок земли. Выяснилось, что этот участок всего в 8 милях от места, где находился я. У него там нет дома, просто земля, но это невероятно красивое место у озера. В итоге я поехал и забрал его. Не мог тусить с ним у озера, потому что мне очень нужен был доступ к телевизору — в это время начинала играть моя любимая с детства футбольная команда «Сан-Лоренсо». Он сел в машину и последовал за мной глубоко в лес, потому что нашу ферму не найти просто так. Когда лес начал сгущаться, он позвонил и сказал: «Я разослал всем своим друзьям свои координаты на случай, если ты собираешься меня здесь убить». Так что убивать его я передумал. Мы с ним весело посмотрели футбол, поговорили о фильме, я попросил время подумать, и он уехал. Согласился я не сразу, если интересно. А почему? Не могли представить себя тяжеловесным быдловатым италоамериканцем? Да, как-то не сразу я примирился с этим образом! Идея фильма принадлежит Нику Валлелонге — сыну моего персонажа в реальной жизни. То есть фактически я играл его отца, и он при этом постоянно за мной наблюдал. Изначально было немного страшно и как-то некомфортно от этой мысли. Но я познакомился поближе с Ником и его семьей, ездил к ним в гости неоднократно. Они без проблем делились воспоминаниями, фотографиями, памятными предметами. Цепь, которую я ношу в фильме — это реальная цепь Тони, которую мне Ник ссудил на время съемок. И моей экранной жене Линде Карделлини выдали даже часть гардероба Долорес, ее реального прототипа. Они также поделились со мной записями Тони, в которых он среди прочего рассказывал об этой поездке с Доном Ширли. Ник был на площадке каждый божий день. И он мне постоянно давал советы по части речи и жестикуляции, чтобы я больше походил на его отца. Но выглядеть один в один как твой персонаж невозможно, поэтому в мои задачи входило передать его суть, создать на экране личность, а не карикатурный образ италоамериканца. Махершала тоже не выглядит близнецом Дона Ширли, но он идеально передал его велеречивость, повадки и отношение к миру. Эта ситуация напомнила мне о том, как я когда-то согласился на роль 40-летнего Зигмунда Фрейда в «Опасном методе». Мне тогда казалось, что они могли бы выбрать актера, более похожего внешне и голосом. И Дэвиду Кроненбергу пришлось меня буквально уговаривать, что я подхожу для этой роли. Точно так же как сейчас пришлось уговаривать Питеру. Я всегда убежден, что на любую роль найдется актер получше меня. Ну точно никто не смог бы в кадре так же аппетитно поглощать все, что плохо лежит. Ха, да уж, ел я много! Куда больше, чем кажется, потому что мне в партнеры попался дотошный мерзавец, оскаровский лауреат Махершала Али. Он очень тщательно прорабатывал свои речи. При съемках длинных разговорных сцен в машине он, бывало, замолкал в середине монолога и заявлял, что ему надо заново попробовать. И тут я слышал, как Пит орет: «Вигго, возьми еще один кусок курицы!» Но Махершала идеален, и он все делал правильно, в отличие от меня. Зато я рад, что мне можно было безнаказанно объедаться. Вкусно хоть было? Вообще да, неплохо! К счастью, у нас был хороший повар, и все наши семейные ужины на вкус были такими же отличными, как и на вид. И курица была волшебная. Я обычно так много не ем, но мне пришлось войти в этот режим за несколько месяцев до съемок. Если бы я пришел и начал внезапно набивать пузо, мой организм встал бы на дыбы. Но я заранее и постепенно растянул желудок, и это очень пригодилось. С практической точки зрения, потому что когда ты весишь больше, в тебя и вмещается больше. Но также набрать вес было необходимо для повадок и жестикуляции, ведь тело по-разному реагирует на движения, если меняется его масса. Вы выглядите не только большим, но еще и угрожающим — человеком, который не растерялся бы в драке. Это же притворство? Во всем, что касается физики, я всего лишь актер, притворяющийся, что я могу это сделать. У меня и раньше были роли, в которых мне приходилось, так сказать, работать телом. И я на них многому научился. Во «Властелине колец», например, я научился драться на мечах. Помогло мне это в «Зеленой книге»? Возможно. Все, чему мы учимся — это еще один пункт, который можно добавить к нашим навыкам. Но тут дело не в том, что надо выглядеть так, будто ты умеешь драться. А в том, как это видит камера, как ты взаимодействуешь с другими актерами, как двигаешься в кадре. Арагорн был более грациозным и выносливым, а Тони — ему просто надо было выжидать моменты и устраивать мини-спринт. Он вовсе не самый сильный парень на селе, но он очень быстрый и побеждает в драках за счет того, что опережает противника. Также он знает, что с таким весом он быстро устанет, поэтому вкладывается в каждый удар, а то кому охота стоять там 12 раундов? «Зеленая книга» идет в российском прокате
