Берлинале-2019: разоблачение Сталина, неапольские мафиози и турецкий фольклор
Кинофестиваль в Берлине идет полным ходом: показаны уже почти все конкурсные фильмы, и среди них наконец появились и интересные картины. В конкурсе в этом году почти гендерное равноправие — 7 из оставшихся 16 картин (фильм «Одна секунда» Чжана Имоу выбыл из конкурса) сняты женщинами. Но кроме конкурса есть еще как минимум две всегда любопытные программы — это Panorama и Forum, и мне удалось посмотреть несколько удачных картин и там, например румынский фильм «Монстры» или сильную докудраму о скинхеде, решившем кардинально изменить свою жизнь. Об этих фильмах я совсем скоро подробно напишу в топе фильмов по итогам фестиваля, а сейчас вернусь к насущному вопросу — что есть что среди конкурсных картин. Агнешка Холланд сняла фильм на тривиальный википедийный сюжет: журналист, сунувший нос в сталинскую Россию и пытающийся понять, был или не был на Украине Голодомор, да ужаснется. Фильм носит название «Мистер Джонс» — по имени главного героя, Гаррета Джонса, английского журналиста, посланного в СССР. Холланд берется за историю вполне себе имевшую место — режиссера не упрекнешь в историческом искажении, хотя, например, в постановке развратных «балов» для избранных она не то чтобы точна. Ее вечеринки для партийных работников напоминают скорее гротескный бал у сатаны — так много там обнаженных пьяных и прекрасных и уродливых тел, ждущих очередной порции морфия. Холланд, верьте или нет, далеко не всегда использует устоявшиеся клише о России 30-х годов. Стилистически этот фильм порой весьма интересен, в том числе монтажом, в котором Холланд сочетает художественный вымысел с хроникой. Но на выходе это все равно довольно хрестоматийное кино, отдающее русофобией, а мы любим Холланд отнюдь не за это. Фильм «Пираньи» мог бы запросто снять Маттео Гарроне, но снял его Клаудио Джованнези. Этот фильм — экранизация романа Роберта Совиано, того же автора, чей роман «Гоммора» в свое время экранизировал Гарроне. Но в отличие от Гарроне, главный фокус у Джованнези не на взрослых неапольских мафиози, гребущих деньги лопатой и проливающих литры крови, а на детях — на том, как они становятся преступниками, еще не повзрослев. Здесь Джованнези является прямым наследником неореалистической школы — герои, понятно, живут на улицах не от хорошей жизни. Удивительно еще и то, что среди них нет профессиональных актеров, но выглядят они максимально органично, как рыбы в темной неапольской воде. Им нужно быть взрослыми, но они еще дети, только слишком рано стали грабить и убивать. Но изо всех щелей лезет непрожитое детство: главный герой Никола стреляет в мафиозного босса, а через пару часов за завтраком ссорится с младшим братом из-за съеденных ягодных тарталеток. Это довольно грустное зрелише, когда герои берут на себя груз, который не могут вынести, и заряженный ствол оказывается буквально заправлен в подростковые шорты. Это суровая неаполитанская школа жизни как она есть. «Сказание о трех сестрах» турка Эмина Альпера — фольклорная история об отце и его детях, вернувшихся в родную деревню после городского периода. Большая семья, которая снова несчастна по-своему в турецкой глуши. Мало-помалу мы узнаем подробности их жизни, которые начинают казаться не подробностями, а определяющими русло жизни событиями: зачатие, а потом рождение ребенка, который лишь потом становится любимым и именно в этот момент умирает — это часть истории старшей сестры. Она не любит мужа, но после того, как она теряет к нему и остатки уважения, о любви не может быть и речи. Он живет жалкой жизнью, и так же жалко она и закончится — а жена не поведет и бровью. Средняя сестра симулирует тяжелую болезнь, чтобы наконец получить толику любви от отца и других сестер. А пока самая невинная, младшая, хочет, чтобы все жили вместе и главное — в мире, но и ее ждет незавидная участь. В этом патриархальном мире женщина все еще не может выбирать и решать за себя. Поэтому скоро она будет отправлена ко взрослому мужчине, в семье которого для нее мало что изменится. Ошеломляющая красота этой картины, виды заснеженных горных пейзажей и очаровывающего своей анахронистичностью деревенского быта идет рука об рука с такой же ошеломляющей дикостью нравов. Время тут застыло на отметке сто лет назад.
