Искусство убивает, сводит с ума и греет на вас руки

Попади вам в руки сценарий «Бархатной бензопилы», вы, скорее всего, отправили бы его в корзину как неоригинальный. Мертвый старикашка на лестничной площадке, о котором неизвестно почти ничего (кроме того, что он много лет провел в психиатрической клинике для преступников), штабеля полотен (местами напоминающих работы художницы Юлии Заставы), которые в берлоге старичка обнаруживает его соседка и по совместительству ассистентка галереи современного искусства (естественно, старикашка хотел, чтобы их уничтожили после его смерти, но кто послушал Кафку), соперничество двух галеристов в попытках завладеть «наследием гения». Ушлые и циничные арт-критики и прочие заинтересованные лица в возбуждении от перспектив большого куша. Но из глубин картинных пространств на них уже глядят недобрые глаза и вот-вот потянутся волосатые лапы. Естественно, Сэм и Дин Винчестеры (герои сериала «Сверхъестественное») враз приструнили бы рисовавшего при жизни кровью потустороннего старичка, но жажда сенсации и денег притупляет бдительность самозваных наследников «гения», и вот уже мятежный дух (вспомним, что современное искусство лишено медиаспецифичности) расширяет свой творческий метод, частью которого становятся новые убийства оригинальными способами. «Искусство убивает». Тоже мне, удивили: мы видели это много раз в кино и даже в жизни. Куда интереснее смотреть «Бархатную бензопилу» с точки зрения того, что в советской прессе называлось «их нравы», — то есть наблюдать нравы арт-тусовки. Конечно, можно возмутиться и заявить, что все там неправда и современные прекарные арт-критики вовсе не живут в особняках с бассейном. Но можно просто взять поп-корн и задуматься: а почему, собственно, киношники нас (современное искусство и деятелей арт-мира) так не любят, считая сворой изрядных (а также жадных, лживых, неумных и неуемных) фриков, которые силой одного только слова заставляют простаков выкладывать сотни тысяч за непонятное фуфло современное искусство? Загибая пальцы: художница Мод (пародия на Йоко Оно) в «Большом Лебовски» братьев Коэн в исполнении Джулианны Мур, сумасшедшая скульпторша Делия в «Битлджусе» Тима Бертона (актриса Кэтрин О’Хара), Стивен Беркофф в роли Виктора Мэйтланда — драгдилера/арт-дилера в «Полицейском из Беверли-Хиллз» Мартина Бреста и наше любимое — мошенник из «Аферы по-американски» в исполнении Кристиана Бейла, который, выпутавшись из неприятностей с коррумпированными мэрами, фэбээровцами и поддельными шейхами, решает заняться — правильно — торговлей живописью (скорее всего, фальшивой), просто потому, что так жить спокойнее. «Мы торгуем восприятием, тонким, как мыльный пузырь», — говорит одна из героинь «Бархатной бензопилы», хищная галеристка Родора (Рене Руссо), но разве те, кто создает кино, не занимаются тем же самым? «Артгид» вспомнил еще несколько фильмов о «быте и нравах» художественного сообщества и не только... Кадр из фильма «Портрет». 1915. Режиссер Владислав Старевич Портрет. 1915. По одноименной повести Гоголя. Режиссер Владислав Старевич. В ролях Андрей Громов, Иван Лазарев Фрагмент немого фильма, первого российского «ужастика», загадочного и странного в том числе и потому, что из отснятых 44 минут сохранились только восемь, к тому же без титров, — так что сюжет отдан на откуп зрителю, знающему сюжет гоголевского «Портрета», из которого проиллюстрирован самый фантасмагорический кусок. На сохранившихся восьми минутах художник покупает в лавке старьевщика портрет старика, привозит его домой, вешает на стену, и его сразу начинают мучить связанные с этим портретом кошмары. Он задергивает картину холстом, но это не помогает, портрет оживает, вылезает из рамы и... это оказывается сном. Следом за ним следует другой сон, в котором оживший старик начинает пересчитывать завернутые в бумагу столбики золотых червонцев. Художник тайком хватает один из свертков и просыпается. Портрет мирно стоит у стены. На этом фрагмент фильма заканчивается. Отсутствие звука и титров позволяет вчитывать в сохранившееся любые угодные зрителю эмоции — от насмешки до хоррорного трепета, особенно если вспомнить финал повести Гоголя: «Припадки бешенства и безумия начали оказываться чаще, и наконец все это обратилось в самую ужасную болезнь. Жестокая горячка, соединенная с самою быстрою чахоткою, овладела им так свирепо, что в три дня оставалась от него одна тень только. К этому присоединились все признаки безнадежного сумасшествия. Иногда несколько человек не могли удержать его. Ему начали чудиться давно забытые, живые глаза необыкновенного портрета, и тогда бешенство его было ужасно. Все люди, окружавшие его постель, казались ему ужасными портретами. Он двоился, четверился в его глазах; все стены казались увешаны портретами, вперившими в него свои неподвижные живые глаза. Страшные портреты глядели с потолка, с полу, комната расширялась и продолжалась бесконечно, чтобы более вместить этих неподвижных глаз». Кадр из фильма «Подпасок с огурцом». 1979. Авторы сценария Ольга и Александр Лавровы. Режиссер Вячеслав Бровкин Подпасок с огурцом. 14-й фильм телесериала «Следствие ведут ЗнаТоКи». 1979. Авторы сценария Ольга и Александр Лавровы. Режиссер Вячеслав Бровкин. В ролях Борис Тенин, Лилия Толмачева, Никита Подгорный, Николай Караченцов, Леонид Каневский, Эльза Леждей, Георгий Мартынюк Двухсерийный детектив, в котором переплетаются несколько сюжетных линий, позволяет продемонстрировать в подробностях жизнь и быт советских коллекционеров и антикваров, попутно затрагивая такие злободневные нынче вопросы, как руководство музеями и их охрана, искусствоведческая и технико-технологическая экспертиза, подделки и законодательство касательно вывоза произведений искусства за границу. За границу контрабандой пытались вывезти эскиз к портрету кардинала работы Эль Греко, поверх которого, дабы скрыть живопись XVI века, был написан тот самый «Подпасок с огурцом». Сам портрет, кстати, находится в Музее Метрополитен, а эскиз, которого на самом деле не существует в природе, по сюжету фильма, хранился в одном из провинциальных музеев СССР. Выясняется, что в музее полотно Эль Греко, а заодно и еще несколько картин, были заменены копиями, поэтому пропажа подлинника до поры до времени не была обнаружена. Организатором всего этого безобразия оказывается зять коллекционера Боборыкина, составившего себе коллекцию в блокадном Ленинграде откровенным мародерством (на стенах обитой красным штофом квартиры Боборыкина опознаются картины, похожие на работы Левицкого, Кипренского, Сильвестра Щедрина, на самом деле находящиеся в Русском музее и Третьяковской галерее, а в разговорах о коллекции фигурирует даже Тициан). Вдобавок ко всему, Боборыкин торгует поддельным серебром Фаберже, ставя на него подлинное клеймо, украденное им у дочери одного из мастеров фирмы. Словом, семейство «элитных» коллекционеров оказывается гнездом преступлений, в котором клубятся мошенники, спекулянты и контрабандисты. Одним из источников для сценаристов было дело поддельщика Фаберже Михаила Монастырского, умудрявшегося сбывать «фальшберже» даже в такие музеи, как Эрмитаж и Музеи Московского Кремля и осужденного в 1973 году на 7 лет лишения свободы. Кадр из фильма «Улыбка Моны Лизы». 2003. Режиссер Майк Ньюэлл Улыбка Моны Лизы. 2003. Режиссер Майк Ньюэлл. В ролях Джулия Робертс, Кирстен Данст, Джулия Стайлз, Мэгги Джилленхол Лекции по истории искусства плюс феминизм. 1953 год. В частный женский колледж в Массачусетсе приезжает преподавать историю искусства Кэтрин Уотсон (Джулия Робертс). Лекции проходят в большой поточной аудитории, где слайды демонстрируются на огромном деревянном проекторе. Попытавшись начать буквально «с бизона», то есть с палеолитических росписей пещер Альтамира и Ласко, Кэтрин обнаруживает, что девушки прекрасно вызубрили все положенные по программе учебники и ехидничают, намекая, что ей тут вообще-то делать нечего. При этом колледж по сути представляет собой институт благородных девиц, где все студентки мечтают о выгодном замужестве, а история искусства им нужна лишь для того, чтобы стать образцовыми домохозяйками. Взбешенная Кэтрин на следующей лекции вываливает перед ними слайд с освежеванной мясной тушей Хаима Сутина, в лоб задавая вопросы, является ли это искусством и каковы критерии оценки. Едва успев привыкнуть к тому, что «мясо — это искусство», студентки получают новый удар: Кэтрин приводит их в некую галерею или мастерскую, куда только что доставили картину Джексона Поллока (написанная специально для фильма работа ближе всего к реальной картине Поллока «Номер 1. Лавандовый туман» 1950 года, хранящейся в Вашингтонской национальной галерее) и заставляет «ради их собственного блага просто рассмотреть ее и подумать о ней». Она высмеивает дамские занятия вроде рисования «Подсолнухов» Ван Гога по готовым трафаретам и негодует по поводу того, что озабоченным будущим семейным благополучием девушкам предстоит стать прообразами рекламы корсетов или кулинарных книг (образцы рекламы демонстрируются на лекции, с которой Кэтрин уходит, хлопнув дверью и оставив студенток перед картинкой в стиле пин-ап). В общем, все привычные представления благовоспитанных девиц об изящных искусствах порушены, попутно Кэтрин крушит и насаждаемые в колледже идеи о предназначении женщины как «хранительницы домашнего очага». В результате студентки ее обожают, а директриса ненавидит, и оскорбленная консервативными требованиями колледжа Кэтрин отправляется работать в Европу. ОпКадр из фильма «Тряпичный союз». 2014. Режиссер Михаил Местецкийисание к изображению Тряпичный союз. 2014. Режиссер Михаил Местецкий. В ролях Иван Янковский, Александр Паль, Василий Буткевич, Павел Чинарев, Анастасия Пронина Прототипами героев стали члены «Радека» — культовой российской арт-группировки 1990-х. Фильм рассказывает о юных гопниках, которыми очаровывается главный герой — тихий паренек по имени Ваня. Отчаянно желая, что называется, влиться в коллектив, он приглашает новых знакомых провести лето у него на даче и погружается в мир хулиганских подростковых фантазмов с леворадикальным подтекстом — то герои хотят снести дачу и построить на ее месте «научно-исследовательский монастырь», то продумывают план, как взорвать памятник Петру I в Москве. Каждый персонаж по-своему переживает травму стремительно надвигающегося взросления. Ваня в отсутствие нормальной работы рекламирует надгробные памятники. Петр — брутальный лидер объединения — валяет дурака и тягает железо. Андрей спит и видит себя художником, а «Тряпсоюз» считает арт-группой. Попов бегает от военкомата, замышляет революцию и каждого встречного допрашивает на предмет политических симпатий. «Во-первых, все было не так», — примерно таким образом высказывалась о фильме Михаила Местецкого большая часть причастных к группе «Радек». Анатолий Осмоловский написал в фейсбуке, что «чуть не блеванул» и не обнаружил у героев «ни капли интеллекта и ни одной мысли в голове». Подключившийся к дискуссии Олег Мавроматти сетовал, что режиссер не понимает левой идеи. Лиза Морозова увидела в фильме «наезд на актуальное искусство». Остальные и вовсе не поняли, при чем тут «Радек». От «Радека» здесь действительно осталось одно ощущение, причем довольно субъективное. Местецкий в одном из интервью описал его как «замес творческого поиска, становления и взросления художника в сочетании с полным идиотизмом». В общем, очередная вариация сюжета «Сто дней после детства», когда деревья были большими, а каждый бездельник, вскользь упомянувший Людвига Фейербаха, глядел в марксисты и революционеры. Кадр из фильма «Квадрат». 2017. Режиссер Рубен Эстлунд Квадрат. 2017. Режиссер Рубен Эстлунд. В ролях Клас Банг, Элизабет Мосс, Доминик Уэст, Терри Нотари «Квадрат» называют сатирой на мир современного искусства, гуманистические потуги которого не вызывают у режиссера ничего, кроме злой усмешки. Рубен Эстлунд не в первый раз убедительно доказывает, что современному человеку, мягко говоря, веры нет. В «Игре», ткнув в одну из главных фобий европейцев — проблему иммигрантов, — он показал один день из жизни чернокожих подростков, которые грабили и унижали белых мальчишек. В «Форс-мажоре» вынес приговор институту семьи. В «Квадрате» современное искусство, деятелей которого хлебом не корми, а дай порассуждать, «как жить вместе», тоже используется как аллегория зарвавшегося современного общества. В самом начале фильма мы видим, как новенький музей современного искусства въезжает в Королевский дворец в Стокгольме, обретая, таким образом, власть. Куратор Кристиан — любитель женщин, интеллектуал и душа арт-тусовки — продумывает рекламную кампанию для откровенно провальной выставки, смысловым центром которой должна стать инсталляция «Квадрат». Параллельно его занимает план мести воришкам, которые украли его бумажник и айфон. «Квадрат» — это реально существующая работа самого Эстлунда, которая задумывалась как искусственно сконструированное пространство доверия, безопасности и отсутствия социальных рамок. Правда, с настоящим «Квадратом» произошло примерно то же самое, что и с его кинематографической копией, — утопический по своей сути проект превратился в очередной нелепый городской арт-объект, рядом с которым фотографируются туристы и назначают встречи зеваки. В фильме немало и откровенно карикатурных моментов: модный куратор не может прокомментировать чушь, которую он написал в пресс-релизе к выставке, уборщик подметает часть инсталляции, русский перформер перевоплощается в гориллу, а гости вернисажа толкуют лишь о предстоящем фуршете. Но пародией Эстлунд не ограничивается. В первую очередь, оплеуху от режиссера получают холеные дамы и господа, привыкшие талдычить о политкорректности на светских раутах и вернисажах, а на деле поддерживающие социальное неравенство и готовые вцепиться друг другу в глотки за символические и реальные блага. Во вторую — музейная братия, сочиняющая выставки из ничего и не чувствующая этических границ. Ну и напоследок — СМИ, которым современное искусство интересно только в контексте горячих инфоповодов, а ценности, о которых оно говорит, — в качестве аперитива на фуршете. В оформлении материала использован фрагмент картины Ветрила Диза, персонажа фильма «Бархатная бензопила»