Наталья Поклонская поехала на войну, чтобы сняться в кино

Фильм про войну, снят во время войны и снят на войне. К выходу на экраны готовится уникальная лента «Ополченочка». Украинские СМИ его уже разрекламировали как фильм, в котором снялась Наталья Поклонская. На самом деле это кино о женском экипаже. И «Ополченочка» — это название танка. Об уникальном фильме с высокой государственной миссией и о том, что на самом деле в нем делала депутат Государственной Думы РФ корреспонденту АН рассказал продюсер ленты Юрий Мильчинский. — Юрий, фильм скоро выйдет на экран? — Сейчас этап постпродакшн. Идет цветокоррекция, озвучка, монтаж. Режиссер спорит с оператором-постановщиком, сценарист спорит с режиссером и с монтажером. Я как продюсер спорю с ними со всеми. И в этом споре рождается истина. — Хочется узнать про него побольше. Потому что он реально уникальный. Потом поговорим про его уникальность. Скажи, как родилась идея для фильма? — Идея родилась у ребят, которые проживают на Донбассе. Это луганчане. А идея родилась у Романа Разума. Очень творческий парень, лидер группы «Новороссия», поет песни. Роман поделился идеей со своими друзьями. Идею подхватил Влад Плахута, руководитель «Казачьей Медиа Группы». Он стал одним из соавторов сценария. И потом он во многом помогал в организации съемок. Леша Козлов — очень талантливый парень, талантливый режиссер. Вот. И решили они снять этот фильм. Фильм основан на реальных событиях практически на 90%. Эта лента — о женском экипаже танка. «Ополченочка» — так девушки называют свой танк. У них интересные судьбы. Они жили мирной жизнью, а потом все попали в один танк. Абсолютно разные девчонки. Но они попали в один танк и стали выполнять боевую задачу. Меня идея фильма очень заинтересовала. Я и приехал на Донбасс. Пообщавшись с ребятами, подумал, если фильм о реальных событиях, почему бы нам не пригласить порядочного, настоящего человека, патриота своей родины, который родился здесь и предложил пригласить Наталью Владимировну Поклонскую. — Ого! Как она согласилась?! — Ну, сначала все сомневались в том, что эта идея будет реализована. Говорили, ну как, Наталья приедет на войну?! Националисты на Украине ей чуть ли не смертный приговор объявили. На что я сказал, давайте вперед паровоза бежать не будем. Переговорил с Натальей Владимировной. Когда она услышала про что этот фильм, для чего этого надо, сразу сказала: «Я согласна». И вот она приехала. Приехала вопреки всему. Ей сыпались угрозы, мол, не дай Бог она пересечет границу. СБУ-шники грозились ее вычислить. А она не испугалась и приехала и снялась в фильме. — А ей какая роль досталась? — Роль самой себя. Наталья Владимировна же не актриса. Она человек, которая родилась на Донбассе. У нее деревня в Михайловке. Кстати, она приехала не только для съемок фильма, но и просто по делам. Она же детишек с Донбасса возит в Москву. Каждый месяц отправляет по 30 — 40 детей на лечение. — Погоди, это документальный, что ли фильм, получается? — Нет. Он художественный. Это честный фильм, снятый про войну на войне. — В смысле на войне? Вы прямо на передовой, что ли снимали? — Мы снимали все по-честному. Некоторые сцены снимались неподалеку от линии соприкосновения, были слышны разрывы. В это время там шел бой и были слышны перестрелки. Там все по-настоящему. Ополченцы настоящие, техника настоящая. Если горит танк «укропов», то это горит настоящий «укропский танк». Если выстрел, то это настоящий выстрел: начиная от пистолета, автомата и заканчивая танком или Градом. Сам понимаешь, на войне холостых нету. Саперу говоришь: «нужно подорвать УАЗик, давай, заложим взрывчатки десять килограмм, он говорит, ну, давай, хоть, тридцать». — На чем сошлись? — Сошлись на 15. Вобщем, там все настоящее. В фильме есть эпизод, где заскакивают в дом. Там стреляли с автомата боевыми патронами. Все это было аккуратно, осторожно, потому что понимание того, что — С пятерки или с семерки стреляли? — С семерки. — А то если с пятерки в помещении стрелять, это опасно. Там пули могут начать рикошетить. — Не-не-не, это конечно. Учитывали все эти моменты. Все было по-настоящему. И девчонки-актрисы залезли в танк это тоже было по-настоящему, они залезали в настоящий танк. И что примечательно, вот, русские девчонки, куда их ни посади, дай немного времени, они освоятся. Посади в БМВ, Мерседес или танк, без разницы. Они освоят любую технику. А блондинки в танке — это сила. В БМВ — страшно, а в танке — это сила. — Так вы и реальный танковый бой, что ли, сняли? А как же Минские соглашения? — Ну, танки на линию разграничения для съемок, конечно не выводили. На Донбассе вся техника отведена и танковый бой снимал за линией разграничения. — Ну, и в итоге как получилось? — Получилось очень достоверно. Ромка Разум, который был оператором, конечно, молодец огромный. Он так снимал, в такие места залезал, что ему четыре бронежилета нужно было надевать. Все, кто видел черновые материалы говорят будто посмотрели фильм про Великую Отечественную войну. У многих даже мурашки были. — От украинских спецслужб угроз не поступало? — Как мне рассказали, СБУ очень пристально присматривалось к съемочной группе. Все работавшие над картиной внесены в список. А когда был отснят практически последний кадр, было совершено нападение на офис. Это произошло ночью, и злоумышленники хотели выкрасть отснятые материалы. Слава Богу, у них ничего не вышло. По нынешней информации это сделали сбушники, и у них есть огромное желание заполучить исходные материалы. Но, как говорил Остап Бендер, получите от мертвого осла уши. — А что в нем такого? Он супер антиукраинский? Или чего? — Так в том-то и дело, что там ничего антиукраинского нет. Украина — это братская страна. Украинцы — наши братья. И эта идея проходит красной нитью через весь фильм. Фильм говорит: фашизм — это плохо. Нам было важно показать: как наши дедушки гнали с Донбасса мразь эту фашистскую, так и сейчас простые люди с Донбасса сражаются с фашистами. Хотелось рассказать не новостным сухим языком, а чтобы люди посмотрели и поняли что там происходило в реальной жизни. Начиная от того, как националисты врывались в дома, в Лисичанске, убивали, людей просто расстреливали. Взрывали, насиловали. Нужно людям так показать, и чтобы это врезалось в память. — Очень достойная позиция. Ведь, в действительности те же жители Донбасса не отрицают Украину. У них практически у всех есть родственники на Украине. Армейцы Донбасса воюют не против украинцев. Они воюют против «укропов». А «укропы» не граждане Украины. «Укропы» — это неофашисты. — И я про то же говорю. Поэтому и фильм у нас не против Украины. Он про войну русских с неофашистами. Расскажу об одном наблюдении. Помнишь, раньше говорили: позади Москва, отступать некуда. Вот, точно так же и те, кто воюет на Донбассе, никогда не отступят. Потому что это их земля и сзади них Россия. Когда шли съемки, был предвыборный период. Я видел на улицах плакаты, на которых был российский триколор. Текст на плакате гласил что-то типа такого: «Идем голосовать с Россией в сердце». — Фильм поднимает очень сложную тему. Ведь многие украинцы принимают на свой счет обвинения, которые адресованы в адрес фашистов. В кино обычно добро побеждает зло. В жизни так не бывает. — Мы в фильме именно поэтому и не показываем в финале, мол, все, победа. Наш фильм заканчивается многоточием. И в этом многоточии главная мысль, что будем жить дальше, будем стоять дальше. И хочется, чтобы это понял зритель, особенно подростки. — А почему особенно? Ты отделяешь подростков от остальных зрителей? — Потому что ребенок впитывает все, как губка. Ему нужны правильные адекватные примеры. Иначе мы потеряем молодежь. В фильме я хочу показать нашей молодежи достойный пример современного героизма. Сейчас в патриотике мы выезжаем на теме Великой Отечественной войны. Говорим о том, что сделали наши деды. А сами-то мы что сделали?! Вот фильмом мы и показываем те примеры, на которые нужно ориентироваться. — Ты натолкнул на мысль. Сейчас формально много патриотической патетики. Вот, и юнармии уделяется большое внимание. Но когда начинаешь разбираться, понимаешь, что это лишь ширма высокопатетических слов. За этой ширмой лишь голый ветер и пустота. — В том-то и дело. И результат: сейчас вон, молодежь спрашиваешь, они все говорят: все валить надо с этой страны. — Полагаешь, в этом главная проблема? — Привожу пример, лично проверял. Берем первоклассника, он тебе расскажет все про Испанию, Таиланд, Турцию, Грецию и другие страны. Но начинаешь спрашивать про Красноярск и он не знает ничего про нашу страну. Друзей у него нет. Друзья у него на фейсбуке. Молодые люди ничего не знают про свою страну. Если говоришь с ними про Россию, они максимум знают что-нибудь про Санкт-Петербург. А потом Шереметьево — Анталия, Шереметьево — Рим. Они ничего не знают про Охотское море. Они не видели этих просторов России. Ребенку нужно показывать, его нужно заинтересовывать. Как может ребеночек полюбить страну, если он ее не видел, не знает? Ребенку нужно показывать Россию, чтобы заинтересовать. А мы же не показываем. Мы показываем всякое дерьмо, всякую мразь. А результат мы видим в высших эшелонах власти. Я как-то встречался с одним депутатом Государственной думы и у нас зашел разговор о Красноярске. Он по карте смотрел где он находится. Причем искал где-то на севере. Красноярск – это центр России. Он делит РФ пополам. А это депутат. — Интересная последовательность. — Ну а разве не так? Я отслужил срочную службу в рядах советской армии. И служил с гордостью — таким меня воспитали. А воспитывался я в ДОСААФ, в 14 лет сделал первый прыжок с парашютом, проехал на карте, сделал 3 выстрела из автомата. Мы не покупали мороженное, откладывали деньги, десять копеек платили за билет, чтобы сходить в кинотеатр на фильм «В бой идут одни старики» и увидеть героев. Что мы видим сейчас. Державные каналы, не говорю федеральные, специально делаю акцент, державные каналы, которые должны показывать так, чтобы мурашки по спине были, чтобы позвоночник как будто кол тебе вбили в позвоночник, смирно ты должен стоять, понимая в какой стране мы живем. Что мы видим? Показывают содомитов, всяких наркоманов, каких-то эстрадных, каких-то народных, якобы со званиями, которые говорят что-то про толерантность, мол, ничего страшного. Если они хотят, пусть показывают, но пусть это будет кнопка номер 536 или кнопка 800. Но ни в коем случае не те кнопки, которые на пульте, которые входят в мультиплекс. — Ох, боюсь обвинять в хайпе на модной теме патриотизма. Типа скрепы и все такое. — Да пускай обвиняют. Я же не выдумываю. Если ты нормальный мужик и тебе не нравятся содомиты, ты уже такой гомофоб, что неприлично. Как это так? Я что, должен оправдываться? Сейчас лезут эти содомиты со всех щелей и рассказывают, как нужно жить, как нужно вести себя. А ребенок это смотрит и впитывает в себя как губка. Не надо нам этого. Вот, что мы показываем как пример для подражания? Бандитов, воров и содомитов. Чем больше украл, тем больше ты в авторитете. Есть такое выражение: пипл хавает. Это как свинья хавает. Как в охотугодьях дикий кабан подходит к кормушке, челюсть опускает и по этому овсу ведет мордой и собирает овес прямо в желудок. И вот от этого словосочетания «пипл хавает» ощущение точно такое же. Я не понимаю, почему по федеральным каналам все это дерьмо показывают. — А как избежать этого показа? Ты же не сможешь накинуть платок на телевизор. — Дома у меня в семье никто не смотрит федеральные телеканалы. Эти ток-шоу, они же просто ужасны со всеми их обсуждениями браков, кто с кем живет и так далее. Вот, их смотрит молодежь с неокрепшей психикой и думает, что это нормально. И главное, кто-то из них представлены как народный или заслуженный артист Российской Федерации. Это почетный титул, а такие вот, народные артисты позорят его. Мне кажется уже созрел момент, и нам нужен механизм отсева людей, которые порочат почетные звания. Например, звание заслуженный артист РФ. Это же лицо России. Поэтому человек должен с честью нести его, быть достойным. Если найдется такой депутат, который придумает механизм отзыва этого звания… — Извини, перебью, мне кажется, это нельзя вводить. Если появится механизм отзыва звания, многие начнут этим спекулировать. Вот, возьмем к примеру Юру Шевчука, лидера группы ДДТ. Я с ним во многом не согласен, но я понимаю, что он говорит честно и с любовью к России. Он гораздо больший патриот, чем те, кто себя называют патриотами, и поэтому я его уважаю. Допустим, ему вручили звание «Народный артист Российской Федерации». Если будет механизм отзыва, обязательно найдутся люди, которые захотят этим воспользоваться. Мне кажется, нужно регламентировать политику отсева тех, кому вручают звание. Нужна объективная оценка заслуг человека перед Отечеством. — А вот, сейчас эти люди отсеивают тех, кто хоть как-то похож на мужика. — Кстати, нарисуй потрет настоящего мужика. Ведь действительно, сейчас один из модных персонажей — Сергей Зверев. Выглядит, извини, как разряженная кукла. Взрослый человек видит, что он прикалывается. Но подросток этого не понимает. Он просто, подражает Звереву. Ну, да Бог с ним, давай, представим тебя на месте главного по телевидению. Каким бы ты показывал мужика? — Я считаю мужик должен быть таким. Он обязан любить маму, любить братьев, сестер. Должен жениться, завести семью, и пусть женщина рожает детей, построить дом, посадить дерево. И если надо, пойти на войну и защищать свою Родину. И уметь дружить, быть честным и порядочным. Федеральные каналы должны показывать исторические фильмы, фильмы с большим зарядом патриотического адреналина, фильмы про наше настоящее, про наше будущее. Мы должны гордиться. А так чем гордиться? Включаешь телевизор, а там шоу. То детишек мучают, какое-то очередное шоу. Сидят все те же лица, и они решают ребенок талант или не ребенок не талант. Я думаю, у тебя такое же мнение. — У меня такое же мнение, но я с другой стороны понимаю, что патриотизм — больше государственная функция. И это государство должно давать госзаказ на телеканалы. Если там чего-то нет, значит это государство наплевало на патриотизм. И в результате получается так, что сейчас ситуация докатилась до вопиющего состояния. Когда патриот приезжает в Москву, ему стыдно назваться патриотом. — Ты правильно заметил. Сейчас в Москве стыдно быть патриотом. Если ты называешься им, на тебя смотрят, мол, чувак, у тебя что-то не то с головой. Патриотом можно быть где-нибудь под Владивостоком. — Давай, представим, что ты занял государственную должность и стал заниматься патриотическим воспитанием, что бы сделал на этом посту? Можешь рассказать о своем видении механизма машины государственной политики в области патриотизма? — Ну, первое, что бы я сделал — это разобрался с российским телевидением. Второе — возродил бы те институты, которые позволяют воспитывать из девочек — девочек, а из мальчиков — мальчиков. То есть ДОСААФ-ы. Есть замечательные примеры, такие как школа домоводства, например. Если брать в целом, то это должно быть целое министерство. Люди в нем должны заниматься конкретно патриотизмом и с них нужно спрашивать. И результат должен быть таким, чтобы ребенку не стыдно было включить телевизор. Чтобы там не было ни одной задницы, ни одной отрезанной головы. — А что бы ты показывал? — Разве у нас показывать нечего? Есть. В конце концов, передачи про животных, есть, можно их показывать. И куча людей, здравых людей, скажут, как это здорово! Уверен, что со мной согласятся все. Помимо телевидения, я бы предложил реализацию государственной кадровой политики по следующему принципу: кабинет министров должен состоять из честных людей, которые занимаются Россией. У нас практически у каждого члена Правительства дети живут в странах НАТО. Я считаю, так быть не должно. Чиновник должен быть отслуживший в армии, если это мужчина. Дети его должны учиться в России. Как у царей. Дети все жили здесь. И они знали, что они будут жить, править, и умрут здесь. Потому что сейчас есть проблема. Наши чиновники, олигархи многие уже срослись с Западом. То дети там, то деньги там, то бизнес там. И они настолько фатально срослись с Западом, что они вынуждены так себя вести: и нашим, и вашим. А так быть не должно. Это несет угрозу. Санкции вводят не против меня, не против тебя, а против тех, кто ворует. У них дети за рубежом. А это один из инструментов для манипуляции человеком. Западные спецслужбы могут инициировать какое-нибудь уголовное дело против детей наших чиновников, которые живут в тех странах, а потом обратятся к родителям, и скажут: «Друг, твой сын или твоя дочь, попались, допустим, на наркотиках. Можно инициировать уголовное дело, а можно решить вопрос иначе. Сделай нам то-то и то-то.» И ты думаешь они не сделают? Сделают. В этом один из элементов угрозы государства. А потом мы и получаем то, что имеем. Продаем газ в Европу. Протягиваем Южный поток через Турцию, и в новостном сюжете турок рассказывает, как он теперь хорошо заживет. А у нас в деревне бабушка живет без газа, топит избу дровами. А ведь, прежде, чем продавать газ в Европу, мы должны газифицировать деревню. А то получается у нас какая-нибудь бабушка живет в паре километрах от трубы, но дом у нее не газифицирован. Так не должно быть в сильном государстве. С армией у нас, слава Богу, все хорошо. Американцы на нас никогда не нападут. Нам говорят что-то про ядерную угрозу, про угрозы от блока НАТО. Я считаю, это все обычные пугалки. Пока у нас есть хотя бы одна ядерная бомба, Соединенные Штаты никогда на нас не нападут. — Вполне логично. Я конечно, не профи, но мне кажется, современное ядерное оружие даже не имеет смысл сбивать. Что толку ты сбивать ракеты, если при разрыве сработает ядерный заряд и все равно он ударит по твоей территории радиацией. — Вот, именно. Нам говорят, 500 бойцов США прибыли на границу с Прибалтикой. Один Искандер и нет этих 500 бойцов, плюс еще две с половиной тысячи. — Вместе с Прибалтикой… — Вместе с Прибалтикой. Ну что смеяться. Зачем нам забивают мозги этой мифической угрозой? — Хм, интересный взгляд. Кстати, раз уж мы заговорили про Запад, Россия находится на стыке Европы и Азии. Сейчас задам провокационный вопрос. Как думаешь, Россия — это Европа или это Азия? — Вот, я часто слышу: Россия — это Европа. Или другие говорят: Россия — это Азия. А у меня мысли такие: а чего нас везде тянут? Мы не европейцы, да и ладно. Зачем нас куда-то тянуть. Ну, прорубили мы один раз окно в Европу, и что получилось? Содомиты через это окно как полезли! Посмотрели на Азию, наркотики к нам полезли. А давайте заявим: мы здесь живем, и у нас свой уклад. Не надо нас никуда тянуть. И это нужно говорить. — Россия — это Россия. — Россия — это Россия. Сейчас еще одну прикольную вещь скажу. Вот, наши политики федерального уровня иногда говорят: «Нас не любят. Россию не любят». А я говорю: А за что нас любить? Тевтонцам по зубам дали. Французам по зубам дали. Шведам дали. Фашистам дали. Финнам дали. Всем дали. За что нас любить?! Не нужна нам ваша любовь? Мне вот, допустим, их любовь, до одного места. — Так мы и не золотой червонец, чтобы нас все любили. — Вот, вот. Нас не надо любить. С нами надо просто, сотрудничать. Уважайте нас и все. Я хочу, чтобы я достал паспорт, и мне говорили: «О, русский». А то, Европа нас не любит. Европа девушек наших любит. У них там девок красивых нет. Инквизиция всех красивых девушек уничтожила. Вот, поэтому у них особи мужского пола теперь и спят друг с другом. — Кстати, да. Был же этот этап в истории Европы, когда инквизиция, по сути, вырезала весь качественный генофонд в Европе. Эта борьба с ведьмами ведь чем по сути была? Борьбой с красивыми девушками. В те времена какому-нибудь бюргеру нравилась девушка, он подкатывал к ней, а она его отшивала. Тогда он шел в инквизицию, указывал на нее, и говорил: «Она ведьма». И ее сжигали на костре. И на кого указывали-то? На красивых девушек и женщин. — Да. А у нас, слава Богу, всегда красивые опрятные девчонки. Еще знаешь, они там триста лет назад еще грязные ходили, в горшки писали. У нас уже были отхожие места, ручники, бани. При этом они нас чему-то учат. — Вот-вот. И при этом они нас считали грязными. Они мылись в Европе два раза в жизни, а на Руси мылись раз в неделю точно. Из-за этого в Европе нас считали грязными, потому что мы слишком часто моемся. Наверное, успеваем испачкаться за неделю больше, чем они за всю жизнь. Да у нас чумы не было, благодаря тому, что мы в бане мылись. — Вот. И говорю, я не хочу, чтобы нас любили. Не надо. Кого надо, мы сами полюбим. С любой точки зрения: с политической, с военной. Самое страшное, они пытаются нас изнутри достать. Не знаю, был ли план Аллена Даллеса. Но тем не менее, все же как по писаному получилось. — Ты заговорил про любовь и нелюбовь к русским со стороны Запада. В советские времена, помнится, Запад обрушивался с критикой на советское правительство за железный занавес. Мол, вы не выпускаете людей за границу, все такое. Мол, мы беспокоимся за интересы простых людей. Вот, железный занавес пал, и что? И теперь они не пускают нас за границу. Вопрос: зачем тогда было рассказывать про эту любовь к русским людям? Зачем было требовать открыть границы? Чтобы самим ввести эти ограничения? Получается, они конкурировали с советским правительством за возможность не пускать русских за границу? Они сами хотели не пускать нас? — Вот, именно. И продолжая тему с расколом нашего общества изнутри. Навязывая свои ценности якобы демократии, Запад навязывает нам Европу. Не надо нам этого. Я не говорю, что нужно обязательно показывать по телевизору как в Европе плохо. Нужно показывать, что в России хорошего. — В завершение интервью хочу задать вопрос, который я люблю задавать своим собеседникам. Однажды ученые провели эксперимент. Они попытались выяснить что человек думает за 15 минут до смерти. Ведь человек чувствует приближение смерти. У него перед глазами прокручивается вся жизнь. Как ты думаешь, что ты подумаешь за 15 минут до своей смерти? — Я, наверное, вспомню о том, сколько я обидел родных, близких. Буду жалеть об этом. И если останется время, обращусь к Господу, чтобы он принял мою душу. А так, наверное, я буду жалеть о том, что где-то струсил, где-то соврал, испугался. И все-таки, мне кажется больше пожалею о том, что обижал близких и родных.