Режиссер-аниматор Сергей Меринов: авторское кино не сгинуло, оно существует
День анимации отмечается 8 апреля. Накануне своего профессионального праздника режиссер-аниматор Сергей Меринов рассказал «Вечерке» о состоянии нашей анимации сегодня. Не будет преувеличением утверждение, что всего четверть века назад, в конце 90-х, понятия «новая российская анимация» не существовало — по причине отсутствия самих отечественных анимационных фильмов. Сегодня мультфильмов снимается много: и коротких — авторских, и коммерческих — полнометражных, и сериальных. Означает ли это, что отрасль преодолела все проблемы? Об этом мы говорили с режиссером-аниматором Сергеем Мериновым. — Сергей, какие перемены в российской анимации последних лет вы бы отметили? — Сегодня, к моей радости, в анимации работает очень много людей, а ведь еще десять лет назад нас, аниматоров, было совсем мало, мы все друга друга знали в лицо. Теперь у нас есть огромные индустриальные студии, на них работают сотни человек, пришло молодое поколение аниматоров, очень интересное. Самое главное, что мы уже действительно можем говорить о российской анимации как об отрасли, об индустрии, реально существующей и конкурентоспособной по мировым меркам. И об этом свидетельствует успех сериалов «Маша и Медведь», «Смешарики» и «Фиксики». Это очень здорово. — Когда-то москвичи смотрели мультфильмы не только по телевизору, но и в кинотеатре «Баррикады». Сегодня кинотеатры все больше демонстрируют полнометражные анимационные фильмы — сельяновских «Богатырей» или того же «Гурвинека». А где можно увидеть эксклюзивное авторское кино, которым славился СССР? — В последнее время появилось большое количество анимационных каналов на телевидении — «Мульт», «Тлум», «Карусель», «Рыжий»… Это каналы и федеральные, и кабельные. Причем их уже настолько много, что остро встает вопрос о том, чем заполнять эфир. Тот же канал «Мульт» для решения этой проблемы создал огромную студию «Паровоз», на которой собрал молодежь, чуть ли не всех выпускников ВГИКа. — Все так гладко складывается? — Далеко не все. Сейчас, когда стало много работы, мы внезапно столкнулись с нехваткой кадров. Я, например, сейчас сам делаю для телевидения сериал «Пластилинки». Он ориентирован на малышей: кусочки пластилина учат детей базовым вещам — читать, считать и так далее. Причем все это делается при сотрудничестве с возрожденной государством студией «Союзмультфильм», что тоже отрадный факт. Там собралась очень интересная команда молодых людей, мы видим их прекрасные проекты — «Оранжевая корова», например. И даже новое «Простоквашино», как бы к нему ни относились, бьет все рейтинги. Короче, в стране наблюдается подъем и полнометражного анимационного кино, и сериального. — А вам не кажется, что постепенно анимация уходит в коммерцию, притом что она была сильна авторскими короткими фильмами в первую очередь? — Я тоже об этом жалею, но телевидение, увы, не показывает неформатное кино. Тому есть причины — раньше авторское кино было в государственных руках, сегодня не так просто договориться со многими продюсерами сразу, у каждого свои амбиции. Поэтому телевидение сегодня более ориентировано на сериалы и полный метр. Тем не менее авторское кино не сгинуло, оно существует. Вот, например, на прошедшем XXIV фестивале «Суздальфест» был представлен авторский фильм Наташи Мирзоян «Пять минут до моря». Это великолепное авторское кино, оно уже кучу призов по миру собрало. У нее и до этого были прекрасные авторские фильмы — «Чинти», «Мадам и дева». При этом Мирзоян — режиссер «Смешариков». Вот и Роман Соколов делает и «Смешариков», и авторские работы, такие как «Теория заката». Сейчас авторское кино снимают на больших индустриальных студиях. В том числе и на «Союзмульфильме» есть отдел авторского кино, где молодежь снимает авторские фильмы, а потом идет работать на сериалы. В этом есть рациональное зерно: мы превратились в нормально работающую отрасль, которая зарабатывает сама, не зависит от денег государства и известна своей продукцией в мире. — Ну а как вам, художнику, который делал авторские фильмы цикла «Гора самоцветов», цензура «тугого кошелька»? — Я понимаю, о чем вы говорите. Когда бизнес пришел в анимацию, было, конечно, тяжеловато. Потому что мы для бизнеса не художники, а ресурс. И художники, конечно, сталкивались с безграмотностью некоторых продюсеров, считающих, что лучше знают, что именно нужно зрителю. Их требования напоминали то, что мы сегодня наблюдаем на нашем Центральном телевидении — то, что называется «пипл схавает». Для нас это тяжело еще и потому, что можно снять телешоу в режиме реального времени: оно не потребует таких вложений сил, как анимация. Но у нас очень тяжелое, долгое, трудное искусство. И вкладывать душу и свои умения в пошлый контент — неприятно и неудобно. Я считаю, что анимация просто для этого не приспособлена. Аниматор работает долго и на века. Многие продюсеры уже начали это понимать, слава Богу, и сегодня бизнесмены стали признавать, что главная анимационная политика — это качество. Да, может, это не быстрые возвратные деньги, к чему приучен наш бизнес, но тем не менее приходит понимание, что в анимации именно качественный продукт себя оправдывает. Если бы от «Маши и Медведя» продюсер требовал производить по серии в месяц, гнал бы лошадей, то у сериала успеха бы не было. У них очень мало серий, на самом деле, и тем ни менее это самый успешный анимационный сериал в мире. Потому что грамотный продюсер Дмитрий Ловейко дал возможность людям сначала научиться, вырасти и потом уж сделать это качественно. — Коллеги называют вас одним из лучших ныне здравствующих педагогов. Какими качествами должен обладать хороший педагог анимации? — Я ученик своего учителя Александра Михайловича Татарского. Он как-то нам сказал: «Я не так горжусь своими фильмами, мне не так интересно их делать, как интересно делать людей». Это запало в душу. На высших режиссерских курсах я учился у великого режиссера Эдуарда Назарова, у нас преподавали Александр Митта и Илья Рутберг. Это было для меня прорывом, потому что я к тому времени уже 12 лет проработал мультипликатором и пошел учиться на режиссера. Меня, как опытного мультипликатора с большим стажем, попросили позаниматься с молодежью. Я сам слушал лекции Назарова или Рутберга по актерскому мастерству, которое для аниматоров — одна из ключевых вещей, и бежал студентам их пересказывать. У меня получалось, меня стали приглашать преподавать. Я, кстати, достаточно рано потерял родителей. И если Александра Татарского я воспринимал как своего второго отца, то встретив Эдуарда Назарова, я стал воспринимать его как любимого дедушку. Он очень сильно на меня повлиял, был безмерно интересным педагогом. Нестандартным. Казалось, он нас ничему не учил, потому что никогда не давил. Но умел за обсуждением работ рассказать какую-то историю, вроде бы к делу не относящуюся, при этом раскрывая в тебе твое. У него не было задачи подготовить вместо себя десять маленьких Назаровых. У него была задача, чтобы каждый из нас стал собой. Рядом на высших режиссерских курсах параллельно училась группа Андрея Хржановского, мы к нему тоже ходили, опыта набирались. Ну а уж Юрий Борисович Норштейн обогатил всю нашу анимацию, он педагог для всех нас. Юрий Борисович Норштейн и Эдуард Васильевич Назаров — два столпа российской анимации, на которых все это здание построено. Ну и естественно, на усилиях их собственного учителя — Федора Савельевича Хитрука. Анимация —это великая пирамида преемственности мастерства. Причем Юрий Борисович Норштейн для всех наших аниматоров является камертоном того, как надо относиться к профессии, к искусству — с максимально отдачей и максимальной неуспокоенностью. Мы все, по сравнении с Норштейном, — лентяи и приспособленцы. Честное отношение к искусству, которое демонстрирует он — то, к чему надо стремиться. Вот его упрекают, что он долго «Шинель» делает. А я считаю, что он себе это может позволить. — Да, Норштейн в анимации, это как Алексей Герман — старший в игровом кино. Долго и качественно. Вы с позиции лет не жалеете, что остались в таком трудном деле? Вы ведь могли быть инженером-проектировщиком атомных электростанций, как ваш отец? — Мог. И даже поступил в соответствующий институт, но бросил его после армии, причем совершенно осмыслено, чем бесконечно расстроил отца. Моя жизнь изобиловала крутыми поворотами, при том, что я постоянно шел к цели. Окончил вечернее художественное училище и совершенно случайно увидел в журнале «Юность» интервью Татарского и Ковалева, которые были моими кумирами. «Следствие ведут Колобки», «Пластилиновая ворона» — это была новая анимация, которая сносила крышу. Они собирали команду на студию «Пилот». Я пришел, стояла огромная очередь. Конкурс был 1000 человек на 18 мест, я прошел его чудом, там были люди, которые рисовали гораздо лучше меня. Но, видимо, Татарский что-то во мне такое разглядел... — Я слышала, что сегодня, кроме «Пластилинок», которые вы делаете в тандеме с «Союзмультфильмом», вы еще снимаете большой анимационный проект «Капризка»... Мы уже сделали для «Пластилинок» «Азбуку» и «Циферки», сейчас делаем «Зверушек», дальше пойдут «Музыка» и «Цветики». Эти сериалы ориентированы на возраст 0+. А «Капризка — вождь ничевоков» — это наш пермский «Карлсон», мы делаем этот сериал по замечательной одноименной книжке (автор повести-сказки — пермский писатель Владимир Воробьев. — «ВМ»). И даже в апреле открываем школу анимации в Перми, чтобы уже следующие сезоны сериала «Капризка» делать на его родине силами талантливой пермской молодежи. ДОСЬЕ Сергей Меринов родился в 1966 году. Режиссер-мультипликатор, художественный руководитель анимационной студии «Пластилин», член худсовета анимационной студии «Пилот». Окончил с отличием Московский колледж художественных ремесел № 75 по профессии «художник-оформитель», курсы художников-аниматоров при студии «Пилот» и Высшие режиссерские курсы по специальности «режиссер анимационного эпизода». Как режиссер дебютировал в 1997 году мультфильмом «Новые русские звери», автор больше 20 анимационных фильмов, в том числе мультфильмов из серии «Гора самоцветов». Он же автор пластилиновых заставок к этому сериалу.
